Лики Японии, стр. 58
Для выпускников старшей средней школы, которым после сдачи экзаменов не удалось с первой попытки поступить в университет, имеются «ёбико» — подготовительные школы. Некоторые из них с недавних пор превратились в настоящие предприятия-гиганты, насчитывающие до 30 тысяч учащихся. Ученика здесь натаскивают исключительно для сдачи вступительных экзаменов в университет по заранее разработанной жесткой системе.
«Vitae, non scholae discimus» («Для жизни, не для школы мы учимся»), — сказал Сенека{Сенека. Письма, CVI.}. В Японии скорее сказали бы так: «Для вступительных экзаменов мы учимся». Однако, может быть, я и неправ, ибо степень доступа к престижной школе или престижному университету отнюдь не безразлична для будущего человека. Проявляются ли при такой системе наряду со способностью к заучиванию творческие силы молодежи, остается под вопросом. Так что мы вновь вернулись к главе «Копирование или творчество?».
В японских педагогических училищах применяется система оценок знаний по очкам. «Тэнтори муси» называют ныне детей, «тэнторэ муси» — родителей, то есть «жучками, собирающими очки», и «жучками, заставляющими собирать очки». В этой самоиронии чувствуется изрядная доля горечи.
Взрыв в области образования затронул не только школы и университеты. С самого начала в процессе образования активнейшее участие принимало телевидение. В январе 1959 года, когда лишь примерно 10 процентов семей владели телевизором (сегодня в каждой семье имеется цветной телевизор), японское телевидение начало транслировать специальную учебную программу. В тот период передача длилась ежедневно 4 часа 20 минут. Позднее для этой программы был установлен отдельный канал, по которому начиная с 1968 года ежедневно транслируются учебные передачи в течение 18 часов. С 1963 года существует «телевизионная старшая средняя школа», а с 1965 — «телевизионный университет». Когда весной 1969 года по телевизору начали транслировать учебный курс по электронной обработке данных, то за несколько недель было продано свыше миллиона экземпляров учебников, способствующих усвоению курса.
Слово «чудо» по отношению к Японии употребляется порой весьма опрометчиво. Если бы мне пришлось говорить о чуде, я бы назвал этим словом самопожертвование японских родителей, ибо, несмотря на то что издержки японского государства и отдельных муниципалитетов на образование за период с 1960 года по сегодняшний день значительно возросли, бурный взрыв в области народного образования осуществлен в основном за счет частных инвестиций, то есть за счет родителей. И все же…
Когда в марте 1981 года, будучи в Токио, я включил в своем номере радио, то случайно натолкнулся на передачу, в которой корреспондент опрашивал пожилых людей разных социальных слоев из всех частей страны, чего бы они пожелали, если бы при современных жизненных условиях в Японии могли вернуть свою молодость. Больше всего мужчин и женщин, судя по всему весьма преклонного возраста, ответило, что они хотели бы учиться в университете.
«Рэнай» и «миай», или любовь и посредничество
Прежде чем смотреть на невесту, взгляни на ее мать.
Женщина, когда у нее красивы волосы, всегда, по-моему, привлекает взоры людей. Такие вещи, как характер и душевные качества, можно определить и на расстоянии — по одной только манере высказываться.
Иной раз, если представится случай, она может вскружить голову человеку даже каким-нибудь пустяком. Но вообще-то женщина только потому, что в мыслях ее одна лишь любовь, — и спать не спит как следует, и жалеть себя забудет, и даже то, что невозможно снести, переносит терпеливо.
Что же касается природы любовной страсти, поистине глубоки ее корни, далеки источники… Среди всех желаний трудно преодолеть одно только это заблуждение. Здесь, видно, не далеко ушли друг от друга и старый, и молодой, и мудрый, и глупый.
Поэтому-то и говорится, что веревкой, свитой из женских волос, накрепко свяжешь большого слона, а свистком, вырезанным из подметок обуви, которую носит женщина, наверняка приманишь осеннего оленя.
Непостижимо! Я еще не успел взобраться на покрытый растительностью холм, возвышающийся за отелем в одном из самых фешенебельных городских кварталов Токио, как до меня донеслись звуки «Свадебного марша» Феликса Мендельсона-Бартольди! Тории (простая, выкрашенная в красный цвет деревянная арка у самой лестницы) безошибочно свидетельствовали о том, что процессия находится на пути к синтоистскому святилищу, то есть к торжественному месту, где культивируются вера и древние ритуалы «синто» — «пути богов». Подгоняемый любопытством, мгновенно преодолеваю последние 70 или 80 ступенек. Плоские строения, открывшиеся наконец взору, разочаровывают своей неприглядностью. В стране имеются тысячи и тысячи синтоистских святилищ, однако лишь немногие из них впечатляют красотой, гармонией и простотой архитектуры, как, например, святилища в Исэ или Идзумо на побережье Японского моря. Внезапно раздаются глухие, но вместе с тем сильные удары огромного бочкообразного барабана — кажется, будто легкие деревянные строения содрогаются до самых стропил. Размеренным шагом жених и невеста движутся вдоль крытого хода к главному павильону; за ними родственники и знакомые.
На невесте тяжелое кимоно приглушенных красных тонов и пышное головное убранство, напоминающее корону. Это «цуно-какуси» («скрытые рога»), которые символизируют вечную верность своему будущему мужу. Жених одет в скромное серо-синее кимоно, а сверху «хаори» — полудлинный пиджак, также кимонообразного покроя.
Прежде чем подняться на хоры в главном зале, пары разъединяются. Священнослужитель во всем белом проходит между рядами, размахивая метелкой-кропилом и непрерывно бормоча молитвы, — подвергает церемонию символическому очищению. Затем все во главе с женихом и невестой направляются на хоры. Здесь тем временем перед самой большой святыней — символическим местопребыванием божества, своего рода алтарем, — занял место главный священнослужитель. Он также читает древнейшие, с точки зрения современного языка уже почти непонятные молитвы. Все, склонив головы, слушают. Затем сопровождающим предлагают сесть, а жениху и невесте подойти к алтарю. Еще один священнослужитель громко произносит: «Девушка такая-то и молодой человек такой-то вступают сегодня в брак». После этого молодые люди отходят от алтаря под пронзительные звуки бамбуковой флейты.
Тем временем главный служитель культа наливает из бутылки в два маленьких медных кувшинчика освященное сакэ, которое ему до этого вручили две молодые девушки (служительницы святилища), облаченные в красно-белые одеяния. Появляется еще один священнослужитель, неся на большом подносе крошечную фарфоровую чашечку для сакэ. В сопровождении девушек он подходит к жениху. Девушка наливает в чашку сакэ из кувшинчика. Молодой человек берет ее обеими руками и осушает тремя глотками. Хотя это можно было бы сделать и одним. Затем все повторяется. Далее священнослужитель подходит с теми же девушками к невесте. Она так же дважды выпивает содержимое чашки. После этого жених, а потом и невеста должны проделать все в третий раз. «Сансанкудо», заключающееся в трех глотках сакэ, сделанных трижды (апогей церемониала бракосочетания), окончен. Отныне бывшие жених и невеста считаются мужем и женой.
Подражая европейским обычаям, после свадебного марша, доносящегося из репродукторов, молодой муж подходит к молодой жене и надевает ей на палец левой руки обручальное кольцо. Потом жена надевает кольцо на палец мужа. Интересно, долго ли муж будет носить это кольцо: в Японии редко встретишь японца с обручальным кольцом. Теперь раздаются арфоподобные звуки кото{Японский многострунный щипковый музыкальный инструмент (род гуслей).}, несколько ударов в барабаны и монотонное пение священнослужителей. Обе девушки, держа в одной руке по зеленой ветке, исполняют церемониальный танец. Новобрачным вручается также по зеленой ветке, с которыми они подходят к алтарю, чтобы возложить их. Затем они трижды низко кланяются, хлопают при этом в ладони на уровне груди, окликая тем самым богов. То же самое проделывает еще одна пара — из среды свадебных гостей. Вслед за этим раздается команда: «Садитесь!» Все опускаются на колени. Вновь звучит бамбуковая флейта. Теперь сакэ наливают гостям. Все встают, пьют и провозглашают: «Сердечно поздравляем и желаем счастья!» В заключение гости низко склоняются перед алтарем, а главный священнослужитель — и перед молодой парой. Тут кто-то весьма прозаически напоминает: «Прошу занять места для памятной фотографии!»