Волшебные сказки, стр. 4

Случайно она пошла гулять в тот самый лес, где встретила принца Рике, чтобы на свободе подумать о том, что ей предпринять. Гуляя там в глубокой задумчивости, она вдруг услышала глухой шум под ногами, как будто какие-то люди ходят, бегают, суетятся. Внимательно прислушавшись, она разобрала слова; кто-то говорил: «Принеси мне тот котелок», а кто-то другой: «Подай мне этот котел», а третий: «Подложи дров в огонь». В тот же миг земля разверзлась, и у себя под ногами принцесса увидела большую кухню, которую наполняли повара, поварята и всякого рода люди, нужные для того, чтобы приготовить роскошный пир. От них отделилась толпа человек в двадцать или тридцать; это были нертельщики, они направились в одну из аллей, расположились там вокруг длинного стола и, со шпиковальными иглами в руках, в шапках с лисьими хвостиками на головах, дружно принялись за работу, напевая благозвучную песню. Принцесса, удивлённая этим зрелищем, спросила их, для кого они трудятся. «Это, сударыня, — отвечал самый видный из них, — это для принца Рике, завтра его свадьба». Принцесса, удивившись ещё больше и вспомнив вдруг, что сегодня исполнился год с того дня, как она обещала выйти замуж за принца Рике, чуть было не упала. Не помнила она об этом оттого, что, давая обещание, была ещё дурой, а получив от принца ум, который он ей подарил, забыла все свои глупости.

Не успела она пройти и тридцати шагов, продолжая прогулку, как перед ней встал Рике с хохолком, полный отваги и великолепия, в самом деле как принц, готовящийся к свадьбе. «Вы видите, сударыня, — сказал он, — я свято сдержал слово и не сомневаюсь, что вы тоже пришли сюда затем, чтобы исполнить ваше обещание и сделать меня самым счастливым среди людей, отдав мне вашу руку». — «Признаюсь вам откровенно, — ответила принцесса, — я ещё не приняла решения и не думаю, чтобы когда-нибудь я приняла то решение, какого хотелось бы вам». — «Вы удивляете меня, сударыня», — сказал ей Рике с хохолком. — «Верю, — ответила принцесса, — и, конечно уж, если бы я имела дело с человеком грубым или глупым, то была бы в великом затруднении. Слово принцессы свято, сказал бы он мне, и вы должны выйти за меня замуж, раз вы мне обещали; но я говорю с человеком самым умным во всём мире, а потому уверена, что вас удастся убедить. Вы знаете, что когда я ещё была дурой, я всё-таки и тогда ещё не решалась выйти за вас замуж, — так как же вы хотите, чтобы теперь, обладая умом, который вы мне дали и от которого я стала ещё разборчивее, чем была прежде, я приняла решение, какое не смогла принять даже и в ту пору? Если вы и вправду собирались на мне жениться, то напрасно вы избавили меня от моей глупости и во всём научили разбираться».

«Если глупому человеку, — возразил Рике с хохолком, — было бы позволено, как вы сейчас сказали, попрекать вас изменой вашему слову, то почему же мне, сударыня, вы не разрешаете поступить так же, хотя дело идёт о счастье моей жизни? Какой смысл в том, чтобы люди умные оказывались в худшем положении, чем те, у которых вовсе нет ума? Вы ли это говорите, вы, у которой столько ума и которая так хотела поумнеть? Но давайте вернёмся к делу. Если не считать моего уродства, что не нравится вам во мне? Вы недовольны моим родом, моим умом, моим нравом, моим поведением?» — «Ничуть, — отвечала принцесса, — мне нравится в вас всё то, что вы перечислили сейчас». — «Если так, — сказал Рике с хохолком, — я буду счастлив, потому что вы можете сделать меня самым приятным из смертных». — «Как же это может быть?» — сказала принцесса. «Это будет, — ответил принц Рике, — если вы полюбите меня настолько, что пожелаете этого, а чтобы вы, сударыня, не сомневались, знайте: от той самой волшебницы, что в день моего рождения наградила меня волшебным даром и позволила наделить умом другого человека, какого мне заблагорассудится, вы тоже получили дар — вы можете сделать красавцем того, кого полюбите и кого захотите удостоить этой милости».

«Если так, — сказала принцесса, — я от души желаю, чтоб вы стали самым прекрасным и самым любезным принцем на всей земле, и насколько это в моих силах, приношу вам в дар красоту».

Не успела принцесса произнести эти слова, как принц Рике уже превратился в самого красивого, самого стройного и самого любезного человека, какого ей случалось видеть. Иные уверяют, что чары волшебницы здесь были ни при чем, что только любовь произвела это превращение. Они говорят, что принцесса, поразмыслив о постоянстве своего поклонника, о его скромности и обо всех прекрасных свойствах его ума и его души, перестала замечать, как уродливо его тело, как безобразно его лицо; что горб его стал ей теперь казаться не чем иным, как осанкою важничающего человека, что в его ужасной хромоте она теперь стала видеть лишь манеру держаться немного криво, и эта манера приводила её в восторг. Они также говорят, будто глаза его казались ей ещё более блестящими оттого, что были косы, будто в них она видела выражение страстной любви, а его большой красный нос имел для неё какой-то воинственный, геройский характер.

Как бы то ни было, принцесса обещала ему тотчас же выйти за него замуж, лишь бы он получил согласие её отца. Король, узнав, как высоко его дочь ставит принца Рике, который к тому же был ему известен как принц весьма осторожный и мудрый, был рад увидеть в нём своего зятя. Свадьбу отпраздновали на другой день, как и предвидел Рике с хохолком, и в согласии с его приказаниями, которые он уже дал задолго до того.

Мальчик с пальчик

Жил когда-то дровосек с женою, и было у них семеро детей, всё мальчики; старшему было всего десять лет, а самому младшему — только семь. Покажется странным, что у дровосека за такое короткое время родилось столько детей, но жена его не мешкала и всякий раз приносила ему двойню.

Эти люди были очень бедные, и семеро их детей были для них большой обузой, потому что ни один из мальчиков ещё не мог зарабатывать себе на жизнь. Огорчало их ещё и то, что младший был очень слабый и всегда молчал; они считали глупостью то, что на самом деле было признаком ума. Он был очень мал ростом, а когда родился на свет, то был не больше пальца, оттого-то его и стали называть: Мальчик с пальчик.

Дома он от всех терпел обиды и всегда оказывался виноватым. Между тем он был самый смышлёный и рассудительный из братьев, и если он мало говорил, то много слушал.

Настала тяжёлая пора, начался такой великий голод, что эти бедные люди решили отделаться от своих детей. Однажды вечером, когда мальчики уже улеглись, дровосек, у которого сердце сжималось от тоски, сказал жене, сидя с нею у огня: «Вот ты видишь, что мы уже не можем прокормить наших детей; я не вынесу, если они умрут от голода у меня на глазах, и решил отвести их завтра в лес и бросить их там, а сделать это легко: пока они будут тешиться — вязать хворост, — нам стоит только убежать, так, чтобы они нас не увидели». — «Ах! — воскликнула жена дровосека, — неужели ты сам поведёшь и бросишь наших детей?» Напрасно муж доказывал ей их великую нищету, она не соглашалась: она была бедна, но она была им мать.