Собор, стр. 68
— Бегом!
Капитан бросил взгляд через плечо и мерно застучал подошвами о камни. Иван подождал, пока вся цепочка промелькнет мимо, и пристроился рядом с замыкающим. На этот раз им был Сашка.
— Не пора менять дозорные пары?
Тот удивленно покосился:
— Еще же целый час до смены. Иван пояснил:
— Мне кажется, стоит сократить график. У нас уже давно не было… приключений. А если вспомнить, как гостеприимно нас встретили, я посмею предположить, что одной встречей дело не ограничится. Так что самое время.
Лицо Сашки посуровело. Минуту спустя четверо братьев прибавили ход и, обогнув голову колонны, быстро устремились вперед. Двое членов братства двигались впереди колонны, на расстоянии двух сотен шагов. А еще двое на сотню шагов слева и справа. Иван больше не собирался предоставлять возможным засадам ни единого шанса, поскольку теперь у него не было поблизости пары-тройки «СУ-38», готовых за пять минут разобраться со всеми встреченными проблемами.
— Шагом!
Все снова перешли на шаг. Темп бега он поручил задавать капитану, поскольку, несмотря на возраст или внешнюю хрупкость, любой из Перуновых братьев обладал несколько большим запасом выносливости, чем самый тренированный из спецназовцев. А потому капитан сам должен был определять темп движения, основным параметром которого была максимально возможная скорость при сохранении достаточной боеспособности. А от израильтянина вообще требовалось только одно — не отставать. И пока капитан вполне справлялся.
Из-за поворота тропы показались старший Медведь и Ласка-художница, которых заменили в головном патруле. Прапорщик, бежавший сразу за капитаном, растянул губы в глуповатой улыбке. Иван усмехнулся. Тот явно неровно дышал к Ласке. А капитан нахмурился. Ему было не до любовных романов у подчиненных. Он, конечно, испытывал полное доверие к столь непривычному боевому охранению, но привычка брала свое, и капитан все время вертел головой, ощупывая прищуренными глазами пологие склоны каменистых холмов, между которыми петляла дорога.
— Бегом!
Иван вздохнул и снова прибавил шагу. Все-таки в пешем марш-броске основным врагом становилась не столько усталость, сколько нудность. Особенно если он совершался в самом центре Сирийской пустыни.
Вопреки его опасениям день прошел спокойно. На ночевку остановились, как обычно, слегка в стороне от дороги. Живности в округе было маловато, а такую, какую можно было бы употребить в пищу без особой брезгливости, вообще надо было поискать. Но за три дня марша все уже подустали, и потому варево прапорщика, сварганенное из гречневых концентратов с добавлением старой доброй тушенки, было принято с благодарностью. Старлей даже пошутил:
— Смотри, подруга, наш Семеныч на все руки мастер. И ужин сварганить, и постирать там… Золото, а не мужик. Не упусти.
Все рассмеялись, в том числе и Ласка, а прапорщик смущенно побагровел.
Сразу после ужина к Ивану подошел израильтянин. Он сел рядом и некоторое время молчал, а потом спросил:
— Прошу простить мою назойливость, но не слишком ли медленный способ преследования мы выбрали? — Он с трудом улыбнулся уголками губ и добавил: — К тому же для меня он явно излишне утомителен.
— К сожалению, пока у нас нет другого выхода, — ответил Иван. — Машины здесь не пройдут. А воспользоваться, скажем, вертолетом, мы не можем. Легко потерять След. И потом, чтобы вместить ВЕСЬ наш отряд, потребуется не стандартная восьмиместная «стрекозка», каковые в здешних небесах можно встретить достаточно часто, а нечто довольно крупное и заметное. Что явно не облегчит нам выполнение нашей задачи.
Израильтянин некоторое время задумчиво молчал, уставившись в одну точку.
— Как мне кажется, — снова заговорил он, — последние два дня дорога явно забирает к северу. — Он подождал реакции собеседника, но тот молчал. — А значит, — продолжил израильтянин, — существует очень большая вероятность, что мы завтра выйдем к автодороге на Амман.
Иван кивнул.
— Можно ли мне узнать, ваша способность чувствовать направление или, как вы говорите, След, сильно упадет, если мы все-таки получим в наше распоряжение автотранспорт? — И, заметив, что Иван растянул губы в улыбке, поспешно добавил: — Уверяю вас, с точки зрения скрытности будет сделано все возможное.
— Я понимаю, — сказал Иван. — Она останется достаточной.
— В таком случае не мог бы я предложить вам свои услуги?
— Моссад настолько свободна в своих действиях в Иордании?
Израильтянин ответил осторожно:
— Не всегда. Но в данном случае… Здесь, на Ближнем Востоке, мы живем слишком… тесно, чтоб пожар у соседей был абсолютно безопасен для тебя самого. А король Абдала не очень хочет, чтобы Амман покрылся ровным слоем радиоактивного пепла. Ваш Чернобыль научил мир, что для радиации нет СЛИШКОМ больших расстояний.
Иван молча склонил голову, принимая подобное объяснение, хотя оба понимали, что оно было не совсем правдивым. Они помолчали еще пару минут, потом Иван поднялся:
— Хорошо, я принимаю ваше предложение.
Когда все, кроме дозорных, уже улеглись, он еще раз обошел лагерь по периметру. Навстречу бесшумно вынырнул Костик. Они обменялись понимающими взглядами. Обоих сильно беспокоил тот факт, что, кроме засады на посадочной площадке, других попыток нападения не было.
Ночь прошла спокойно, а на следующее утро они вышли к шоссе на Амман.
5
Усама пинком распахнул дверь и вошел внутрь. Все находящиеся в комнате замолчали, но он не обратил на это внимания. Из доброго десятка людей, которые сейчас смотрели на него, его интересовал только один человек. Высокий, худощавый мужчина в свитере и брюках, единственный из присутствующих сидящий на хлипком канцелярском стуле, сваренном из тонких, хромированных металлических трубок. Они молча сверлили друг друга взглядами, потом губы человека растянулись в кривую усмешку, и он произнес:
— Прошу простить, господа, но я должен уделить немного времени нашему уважаемому гостю.
Усама, проводив всех покидающих комнату нетерпеливым взглядом, резко развернулся:
— Я хочу знать — когда?
Тот, не отвечая, ленивым жестом вытащил из кармана брюк массивный портсигар, выщелкнул сигаретку, прикурил от дорогой, золотой, инкрустированной мелкими бриллиантами зажигалки и, затянувшись, выпустил в воздух тонкую струйку сладковатого дыма. И лишь потом соизволил ответить:
— Скоро, уважаемый Усама, скоро. Усама не выдержал:
— Вы говорите мне это уже пятый день. У нас неделю как все готово. Чего мы ждем? Его собеседник вновь затянулся:
— Удобного случая. Сыны шайтана имеют большой опыт в обеспечении жесткого пропускного режима, а так обидно будет потерпеть неудачу, когда мы уже столь близко к цели.
— Удобный случай нельзя ждать. Нужно создать его. Своими собственными руками.
Усама чувствовал, что вот-вот взорвется, но пока еще каким-то чудом держался. Его собеседник снова растянул губы в улыбке, но в его глазах мелькнул злой огонек.
— Это не так просто, дорогой. Не стоит забывать, что сейчас не старые, добрые времена, когда можно было быть уверенным в любом из правоверных. Предательство Арафата привело к тому, что мы должны опасаться даже своих.
Усама скрипнул зубами:
— Мне плевать. Мы должны выполнить то, что велит нам Аллах, и я не завидую тем, кто попытается меня остановить. Запомни это, Абисмал.
Лицо Абисмала напряглось, но он тут же взял себя в руки. Конечно, этому кретину уже на все наплевать. После того как русские взяли штурмом его секретное убежище в западных отрогах Гиндукуша, они раскопали там столько информации, что это позволило им не только объявить охоту на Усаму на территории практически всех государств мира, не исключая даже Ливию, Ирак и Иран, но и заблокировать все его счета в банках Швейцарии, Саудовской Аравии, Йемена и доброй дюжины других государств. Пусть чернь по-прежнему сбивалась в толпы на перекрестках и скандировала его имя, сейчас перед Абисмалом стоял полный банкрот и неудачник. ЕСЛИ ему не удастся-таки взорвать эту чертову бомбу. Но ведь Абисмалу еще здесь жить. Конечно, если при его деятельном участии бомба все-таки будет взорвана, его организация тут же выйдет на первые роли среди палестинских «непримиримых». И тогда на него польется золотой дождь. Неплохая карьера для того, кто еще два года назад был всего лишь лидером одной из линейных «троек» ХАМАС. Хотя, говоря по правде, его стремительный взлет состоялся во многом благодаря щедрости самого Усамы, который пару лет назад решил, что для его далеко идущих планов ему требуется личная «палестинская армия». И все это время Абисмал был послушным исполнителем воли Усамы. Однако теперь все поменялось с точностью до наоборот. Сегодня у Абисмала больше людей, и оружия, и денег, чем у его бывшего покровителя. Но если их вычислят и захватят, то он лишится всего, в том числе и собственной жизни. С Моссад шутки плохи, а израильские парашютисты не снимают указательного пальца со спускового крючка до тех пор, пока не прекращается всякое шевеление. И пока все говорило за то, что такое развитие событий наиболее вероятно. Поскольку Иерусалим был перекрыт такими мощными кордонам израильской армии и полиции, что никакой возможности приблизиться к нему с бомбой в багаже нельзя было и вообразить. Оставалось только ждать. Но этот кретин не хотел ждать. И это создавало проблемы.