Собор, стр. 47

— Но не на святой земле, это как-то не по-христиански, — сказала женщина.

Мужчина покосился в сторону Ивана:

— А они вроде бы и не христиане. Впрочем, кто их разберет. Во всяком случае, я думаю, Бьерну здесь будет хорошо лежать.

Они еще немного постояли и подошли к Ивану. Он поднялся им навстречу:

— Пойдемте?

Мужчина взял женщину под руку, и все направились к лесу, но она вдруг обернулась и спросила, глядя на второй курган:

— А здесь кто похоронен? Тоже кто-то из ваших единоверцев?

Иван молча кивнул. Ступив последним под сень леса, он остановился. Посмотрел на могилу Бьерна, перевел взгляд на второй холм.

И, тихо проговорив:

— Лежи с миром, Серая Смерть, — быстро пошел вперед догонять остальных.

Книга третья

Хождение за три моря

Часть I

ЧП

Капитан Танюшин вышел из караульного помещения и, глубоко вдохнув чистый морозный воздух, привалился плечом к железной трубе, поддерживающей козырек над маленьким крыльцом. В роте не хватало двух командиров взводов и старшины, поэтому ротному приходилось заступать начкаром практически каждый третий день. Но капитан уже привык к этому. Вообще-то он вышел покурить, но после затхлого смрада караульного помещения чистый воздух показался настолько вкусным, что портить его табачным дымом расхотелось. Танюшин несколько минут просто стоял, дыша полной грудью и смотря на крупные звезды, ярко горящие в вышине. Мороз быстро забрался за шиворот и под мышки, недаром говорят: «Пришел марток — надевай семь порток», но возвращаться внутрь не хотелось. Запашок-с. В баню солдаты ходили последний раз месяц назад, а портянки и нижнее белье весь полк уже полгода стирал вручную, под холодной водой, поскольку горячую еще летом отключили за неуплату. К тому же в меню последние две недели был один только горох. На первое гороховый суп, иногда с коровьим выменем или пашиной вместо мяса, на второе пустая гороховая болтушка, да и на третье, похоже, была процеженная жижа, оставшаяся после супа. Но все это можно было выдержать, если бы хоть деньги платили. А то последний раз эти шуршащие российские бумажки он видел в руках еще в апреле. Ротный покосился в сторону леса, за которым скрывался небольшой военный поселок и вздохнул. Конфеты детям он последний раз покупал четыре месяца назад, да еще перед Новым годом в военторге выдали по одной пожухлой, кривой шоколадной медальке с давно истекшим сроком хранения, на каждого ребенка, записав в аршинный список долгов капитана еще по червонцу за медальку.

Дверь караулки с грохотом распахнулась, и на пороге появилось двое «треножников», возглавляемых разводящим. Танюшин сморщился:

— Опять Восьмой склад?

— Так точно, товарищ капитан, — кивнул разводящий и, с трудом сохраняя равновесие на скользкой дорожке, бросился к калитке.

Танюшин раздраженно сунул так и не прикуренную сигарету в пачку и, резко повернувшись, вошел в караулку. За последние два часа блокировка двери Восьмого склада срабатывала уже добрую дюжину раз.

Пульт ТСО ответил сразу.

— Никита, ну что там с Восьмым?

Контролер, дежуривший сегодня на пульте, последнее время пребывал в неизменно хорошем настроении. Его контракт истекал через две недели, и он уже давно упаковал свой скудный скарб, чтобы, не задерживаясь ни дня, покинуть этот богом забытый военный поселок.

— А чего ты хотел, Алексеич? Все ж разваливается.

— В общем, так, Никита, отрубай Восьмой к чертовой матери, — сердито сказал Танюшин. — А иначе у меня люди за… всю ночь бегать. Я туда лучше дополнительный пост выставлю.

— Это как знаешь, Алексеич, — весело отозвался контролер, — только имей в виду, мне придется все рубежи отрубать. Там еще летом все датчики пришлось на один кабель перекинуть. Сгнило все.

— Ну и черт с ним, — закруглил разговор капитан и, бросив трубку, придвинул к себе План боевой службы, чтобы сделать запись о выставлении дополнительного поста. В этот момент в караул ввалились вернувшиеся «треножники».

— Я приказал Восьмой отрубить, — сказал Танюшин разводящему. — Подними-ка третью смену четвертого поста, выставим дополнительный. У меня через полчаса проверка, сам и отведу.

— Так точно, — обрадованно отозвался разводящий, который уже осатанел от постоянной бестолковой беготни.

Спустя полчаса капитан застегнул портупею поверх полушубка, надел рукавицы-шубинки и, окинув взглядом укутанного в караульный тулуп тощего солдата-первогодка, спросил:

— Все понятно, солдат?

— Так точно, товарищ капитан, — уныло отозвался часовой. Положенные ему по уставу восемь часов сна окончательно пошли псу под хвост.

— Выше нос, солдат, — усмехнулся капитан, — в присяге что сказано? Стойко переносить тяготы и лишения военной службы. Вот и переноси.

— Так точно, товарищ капитан.

Восьмикилометровый кружок по периметру объекта Танюшин привычно завершил за час. Хотя пришлось немного поднажать. Обычно ночью выставлялось всего два поста: КПП на въездных воротах и патрульный на периметре, так что маршрут проверки был отработан еще сто лет назад, но сейчас пришлось сначала выставлять пост к Восьмому складу. За субботнюю ночь навалило много снега, но ни вчера, ни сегодня объектовский грейдер не работал, выходные, мать их, так что к складу пришлось пробираться через сугробы. Преодолев последний завал, капитан потопал ногами, отряхивая валенки, снял трубку под дырявым, покореженным караульным грибком, пару раз привычно стукнул ею о столб, чтобы сдвинулась примерзшая мембрана, и вызвал караул. Связь была ожидаемо отвратительной. Танюшин скривился:

— Вот что, солдат, докладывать будешь простым снятием трубки. Один хрен, ничего не слышно. Так что снял, подержал и вешай на место. Я буду знать, что ты еще живой. Понятно?

— Так точно, товарищ капитан, — привычно оттарабанил дежурный.

И ротный двинулся дальше.

Когда он уже подходил к караульному помещению, слева, у ворот, показались фары. Капитан бросил взгляд на часы. Пять часов. «Пищевоз» привез завтрак караулу. Он вздохнул и заторопился внутрь. Надо было приготовить бидончик. Из караула он всегда приносил домой около литра горохового супа. Какое ни есть, а подспорье.

Ваха выпустил автомат и спрятал руки в рукава куртки. Тонкие перчатки совершенно не держали тепло. Он покосился на Бекмурада. И как он смог прослужить два года в таком холоде? Правда, это было двенадцать лет назад, но вряд ли за прошедшее время погода сильно изменилась. Вах, так и умереть можно!

До небольшого городка, затерянного в сибирской тайге, они добрались неделю назад. Вся их группа была разбита на пять команд, численностью от трех до пяти человек. Вахе повезло попасть в одну команду с Хамсой, иорданским чеченцем и командиром всей группы. Кроме него в его команде был Бекмурад, лучше всех знавший секретный объект, который и был их целью, поскольку оттрубил на нем срочную от звонка до звонка, Ахмед, побратим, и верная собака Хамсы, и еще один молчаливый тип, то ли араб, то ли турок, о котором Ваха не знал почти ничего. Их команда оказалась единственной, которая остановилась в гостинице. Тетка-регистраторша приняла их довольно равнодушно. Только поинтересовалась:

— Чего привезли-то? Мандарины аль лимоны?

— Мандарины, тетка, мандарины, — поспешно согласился Ахмед.

— Ну так угоститя.

— Обязательно, — снова согласился Ахмед, — завтра принесу. Как фуру разгрузим, так и принесу.

— Я утром сменяюсь, — сожалеючи протянула тетка, — и заступлю только через два дня.

— Значит, через два дня, — Ахмед растянул губы в широкой улыбке, — какой разговор, дарагая?

Весь следующий день они отсыпались, а вечером Хамса вместе с Ахмедом, Бекмурадом, арабом и пятью старшими групп на лыжах, которые привезла с собой группа, прибывшая на фуре, загруженной снаряжением, тщательно укрытым наваленными поверху автомобильными покрышками, пошли через лес к объекту. И два часа лазали вокруг, разглядывая его в бинокли и приборы ночного видения. На следующее утро, когда Хамса с Ахмедом и арабом спустились в ресторан, Бекмурад, похохатывая, рассказал, как Хамса и араб намучились с лыжами. Они пересчитали палками все кусты и деревья в радиусе трех метров от лыжни и пропахали носом все встретившиеся на пути спуски и подъемы. Ваха вежливо улыбался, а сам с ужасом думал о том, что ему это еще предстоит. Им с Ахмедом хорошо, еще успели послужить в ТОЙ армии. Хотя, если послушать их рассказы, выходило, что хорошо как раз Вахе. Из-за того, что не успел.