Собор, стр. 35

— Ну, как дела? «Акула» тяжело вздохнул.

— Потерпи, осталось недолго, — усмехнулся хозяин.

— Знаю, только этот сумасшедший с каждым днем становится все опаснее.

— Когда мы еще только собирались к нему обратиться, мы уже знали, что с ним будет тяжело разговаривать.

«Акула» отметил это «мы», но ничего не сказал. Они прошли в дом. Сейчас хозяин не часто выбирался из разного рода столиц. Ему уже пришлось снять в нескольких городах одинаковые номера в «Хилтонах» и обставить их по собственному вкусу. Это влетало в копеечку, но создавало некое подобие дома. Тем более что он любил города. За ужином, сервированным на открытой террасе, хозяин спросил:

— А где наш гость? «Акула» пожал плечами:

— Последнее время он стал совсем странным. С тех пор как он нашел себе волка, иногда кажется, что главный в связке — волчара. Наш гость частенько уходит спать в лес в какое-нибудь логовище.

Недавно вообще пропал на неделю, а потом появился вонючий, как скунс, весь в сукровице и с шалыми глазами. Будто вдвоем с волком трахнул какую-то волчицу.

Хозяин помолчал, переваривая информацию, и спросил:

— Что ты еще узнал о его способностях?

— Ничего. — «Акула» залпом опрокинул рюмку и кинул в рот хрустящий малосольный огурчик. — С той поры как он нашел зверя и обрел способность вызывать страх, ничего нового. Единственное, эта его способность, кажется, не зависит от расстояния, на котором находится его зверь. Только от наличия, так сказать, контакта. Хотя в чем его природа — непонятно.

Они занялись едой.

— А как ваши дела? — полюбопытствовал «акула».

— Неплохо. С тех пор как я отошел от дел Федерации, там дела идут все хуже.

— Проблемы с Порфирием? Хозяин рассмеялся:

— Да нет, ты не понял. Порфирий поджимает хвост, даже если я косо посмотрю в его сторону. Просто Порфирий есть Порфирий. Основной интерес к Собору угас. Каких-либо преимуществ перед тем же самбо или каратэ нет. Более того, сейчас для всех стало ясно, что тот Собор, который мы культивировали, — это всего лишь экзотический вариант кетча. Так что и рейтинги упали. Епишев и Яворский локти себе кусают. Но для меня это уже не важно. Теперь я для них недосягаем. Весь вопрос в том, чтобы этот замшелый старичок со своей сворой зверюшек залез обратно в нору и не мешался под ногами. Черт, мне даже не хочется их убивать. Хоть я и не верю, что дед открыл, так сказать, секрет вечной или там ОЧЕНЬ долгой жизни, но, судя по всему, он живет все-таки гораздо дольше, чем обычные люди. — Хозяин отхлебнул сока. — Знаешь, мне кажется, их возможности ограничены. Кое-что они действительно могут, но все это замыкается на махании кулаками. Впрочем, может, я не прав.

— Значит, трудности Федерации не случайны? — спросил «акула».

— Да нет, ничего особенного я для этого не делаю. Просто Порфирий мечется, стараясь мне угодить. Сейчас он затеял эксперименты с настоящими тотемными животными. Кретин. Короче, непомерные расходы, развал и криминальные разборки с региональным руководством. Он пытается пугать моим именем, а я не препятствую, пусть думают, что для меня Федерация еще что-то значит.

Они в молчании закончили ужин. Хозяин достал из кармана упаковку лекарства, выдавил пару капсул и проглотил, запив водой.

— Болит? — посочувствовал «акула».

— Когда нет проблем и ничего не болит, присмотрись повнимательней, возможно, ты умер.

Они еще посидели. «Акула» поймал себя на мысли, что действительно переживает за этого человека. Десять лет назад они начинали с отношений хозяин — охранник. Постепенно два взрослых одиноких мужчины сблизились. «Акула» уже несколько раз мог перейти на другую должность и зарабатывать гораздо больше. Ему делали лестные предложения крупные фирмы, банки. Возможно, это было вызвано не столько его квалификацией, в которой, впрочем, никто не сомневался, сколько длительной близостью к такой фигуре, как Богородцев. Но он не мог уйти. Между ними возникла какая-то особая близость. Даже большая, чем бывает между родными братьями. И сейчас «акула» ощутил, как сжалось сердце, когда он заметил в позе и жестах хозяина скрытую боль.

— Послушайте, а может, ну его… У вас уже и так достаточно денег, власти, влияния.

— Это как наркотик, — вздохнул хозяин. — Это затягивает. С каждым днем становится нужно все больше и больше, а если не получается — начинается ломка.

— Но вы сами говорили, что можно зарваться… Хозяин прикрыл глаза:

— Наверно, это уже произошло. Возможно, я уже кувыркаюсь вниз, сам того не ведая, и ничего уже не поделаешь. — Он хлопнул ладонями по подлокотникам. — Ладно, перестань навевать тоску. Осталась пара маленьких проблемок, а потом купим лосьон «Деним», и все будет в нашей власти.

Хозяин поднялся и вышел на луг. Заходящее солнце, пробиваясь сквозь кроны деревьев, раскрасило землю в темные и светлые клетки, и «акуле» показалось, что его одинокая фигура напоминает шахматного короля. Короля, который превратил все свои фигуры в пешки и теперь пытается сражаться с противником, у которого есть и ферзи, и кони, и слоны. Черт возьми, приятно быть королем, но страшно остаться королем в окружении одних пешек.

Анатолий Александрович Баргин собирался на пенсию. После более чем тридцати пяти лет безупречной работы на ниве служения закону он впервые использовал служебное положение в личных целях. И, хотя он понимал всю необходимость совершаемого, сам факт того, что он оказывал услуги частному лицу, пользуясь возможностью доступа к секретной информации, очень ему не нравился. Даже если это частное лицо именовалось Иваном Воробьевым. Иван поведал ему суть проблемы, и Баргин после непродолжительного раздумья принял решение помочь. Но до сих пор, хотя прошло уже больше года, испытывал неловкость всякий раз, когда заказывал документы или посылал запросы для того, чтобы собрать сведения, необходимые Ивану. Поэтому Баргин твердо решил, что как только Иваново дело решится, он немедленно уйдет на пенсию. Вечером, трясясь в переполненном вагоне метро, Анатолий Александрович хмуро сидел в уголке и держал на коленях дипломат с тонкой папочкой, в которой находилась очередная информация для Ивана. Он с тоской думал о том, что согрешил-таки на старости лет. Слава богу, что до круглой даты осталось всего несколько недель, а то это уже становилось навязчивой идеей. Как только Иван пройдет через этот самый чемпионат, все закончится. А то даже их традиционные чаепития все больше напоминали Баргину какие-то воровские сходки. Никакого удовольствия. Одно раздражение. Иногда оно достигало пика, и Анатолий Александрович срывался и брюзжал. Но ничего другого придумать было нельзя. И хотя Иван предложил Баргину покончить с этой проблемой, как только он почувствует, что его щепетильная честность не может больше терпеть подобное положение дел, Баргин прекрасно понимал, что если он устранится, то будет испытывать еще большие угрызения совести, думая о том, что мог бы многим помочь правому, с его точки зрения, делу и не помог. К тому же он сам в свое время ворчал по поводу того, что Иван со товарищи пустили эти самые рекламные бои Собора на самотек.

Иван появился через полчаса после того, как Анатолий Александрович добрался до дома. Он пришел со зверем, открыл дверь своим ключом, и Баргин осознал их присутствие, только когда от двери кухоньки потянуло запахами мокрой шерсти и лесного разнотравья. Лушка, как обычно при появлении волка, забилась под стол и сидела тихо, как мышь.

— Здравствуй, Ваня! — Несмотря на всю испытываемую неловкость, Анатолий Александрович всегда был рад Ивану. — Сегодня ты рановато. Я даже еще чай не заварил.

— Ранней птичке и червячки слаще достаются, — отшутился Иван.

— Ну раз так, садись посиди. Не будем нарушать традиции: сначала чайку, а потом все остальное.

Иван присел на табуретку. Волк привычно прошелся по кухне, внимательно обнюхал все углы, презрительно сморщив нос, когда проходил мимо Лушки, и улегся в ногах Ивана, закрыв глаза. Баргин покосился на зверя: