Холодная война, стр. 45

— "Тефлоновое покрытие, — стал читать он, — упрочненная гильза, большой заряд..." Эти пульки должны прошивать стальной лист, словно кусок сыра. — Шефер поставил магазин на АК-100. — И рожок подходит к вашему автомату. Смитерс, Линч и остальная компания могут быть сборищем болванов, но технари генерала подумали обо всем.

— Вы говорите о конструкторском бюро Калашникова, — сказала Лигачева, — а не о людях вашего генерала. АК-100 сконструирован так, что к нему подходят почти все стандартные легкие патроны.

— Эти штучки действительно малого калибра, но это далеко не легкие патроны, — возразил Шефер. — Позволим себе довериться и вашим, и нашим технарям, не возражаете? — Он перевернул и встряхнул рюкзак, чтобы проверить, не пропустил ли чего-нибудь, потом оценивающим взглядом уставился на разбросанное добро: — Ну и что же мы можем из всего этого соорудить?

Лигачева огляделась.

— Вечная мерзлота тает, — сказала она. — Все, что здесь есть, скрепляет только лед. Если вы установите несколько ваших зарядов в стене оврага, можно всю ее обрушить им на головы.

Шефер посмотрел вверх и обвел взглядом выступы скальной породы. Затем сложил все обратно в рюкзак, закинул АК-100 на плечо и снова забрался на валун, возвышавшийся над погрузившимся в грязь кораблем.

Лигачева тоже поднялась и встала рядом с ним.

— Думаете, эти камни... — с сомнением в голосе заговорил Шефер, наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть.

Он не успел договорить. Валун внезапно ушел у него из-под ног.

Мужчина, женщина и громадный камень разом оказались на краю ямы, скользнули по ее склону и с оглушительным грохотом рухнули на самый верх космического корабля. Следом за ними неслась лавина мелких камней и грязи, обрушившаяся на горячую поверхность корпуса корабля.

Шефер приземлился на спину, потом медленно перенес тело в сидячее положение. Его парашютный костюм отрывался от горячего материала корпуса с большой неохотой. На его поверхности осталось шипящее овальное пятно — на обшивке корабля плавился наружный слой пластика костюма.

Лигачева упала на бок и, быстро поднявшись, перескочила на валун. Она отделалась ожогом левой ладони и длинной черной полосой обуглившейся ткани шинели. Корабль был действительно очень горячим.

Шефер ухитрился присоединиться к ней до того, как костюм на его ягодицах расплавился полностью. Они присели на корточки и стали присматриваться к входу внутрь корабля, который был теперь всего в десятке метров от них.

— Думаете, не услышали? — спросила Лигачева.

— Чтобы услышать этот концерт, было вовсе не обязательно сидеть в центре первого ряда, — ответил Шефер. — Если на борту кто-то остался, давайте просто надеяться, что они чертовски заняты ремонтом того, что у них не в порядке, чтобы интересоваться результатами каждого оползня. — Он показал на несколько разбросанных кусков скальной породы, свалившихся на корабль в результате таяния льда еще до их появления. Затем поправил рюкзак, который каким-то чудом не свалился с плеча, и внимательно осмотрел стены оврага.

Он не заметил никакого подозрительного мерцания, но это его мало успокоило — было слишком темно.

Но внутри корабля был свет, вырывавшееся из входа красное сияние выглядело едва ли не манящим. И если тот, кого он заметил, остался один, если экипаж корабля состоял всего из двух монстров, то сейчас внутри никого нет.

Даже если есть и другие, они действительно могут быть слишком заняты ремонтом, раз не появились, чтобы взглянуть на непрошеных гостей. Оставшиеся в корабле монстры вряд ли ожидают вторжения — мысль, что кто-то из людей осмелится появиться в доме столь грозного врага, наверняка кажется им невероятной.

Черт побери, разве это в самом деле не сумасшествие? Но Шеферу было не до размышления на подобные темы.

— Как только окажемся над их парадным подъездом, — сказал он, — сигаем вниз.

Лигачева повернулась к нему. Шефер прикидывал на руке вес своего солидного запаса зарядов «С-4».

— Постараемся гостить недолго, — добавил он, — но обязательно что-нибудь оставим на память о себе.

Глава 29

— Он должен быть где-то здесь, — сказал Куркин, заглядывая в пустой коридор и держа наготове АК-100. В холодном воздухе его дыхание вырвалось облачком пара, сам он едва сдерживал дрожь. — С другими его не было, и мы не нашли следов этого американца на снегу...

— Уму непостижимо! — воскликнул Афанасьев, осторожно обводя дулом автомата пространство коридора. — Ведь он может быть в любом закутке! Мыслимо ли такими малыми силами разыскать его в целом комплексе? Особенно если кто-то должен сторожить остальных американцев!

— А что же нам, по-твоему, делать? — с сарказмом спросил Куркин.

— Пусть себе бродит! — ответил Афанасьев. — Он всего лишь старик, что он может?

— Один человек с оружием может доставить достаточно... — продолжил было спор Куркин, но замер на месте, не договорив. — Слушай! — прошептал он.

Афанасьев остановился и прислушался.

— Голоса, — сказал он. — Но... Это два голоса, ты слышишь?

— Радиорубка, — догадался Куркин. — Он в радиорубке, говорит со своими... Наверное, у него есть собственная спутниковая связь, но, может быть, воспользовался нашей аппаратурой. Вот откуда второй голос!

Афанасьев задумчиво нахмурил брови:

— В это помещение ведет только одна дверь, да? Куркин кивнул.

— Тогда он в ловушке.

— Давай-ка не оставим ему шансов, — сказал Куркин. — Я достаточно насмотрелся на этих проклятых американцев и их штучки. Стреляем, как только распахнем дверь.

Афанасьев задумался, потом кивнул:

— Нет возражений.

— Тогда по моему сигналу.

Они стали красться к двери радиорубки, приготовив автоматы для немедленного огня. По мере их приближения голос слышался все громче, но только один, и явно из динамика.

— ... Вас, «Холодная Война Один». Ваше местонахождение подтверждаем. Повторяем, новый приказ из Центра, миссия отменяется, повторяем, отменяется. Конец сообщения.

Школьных знаний Куркиным английского языка было недостаточно, чтобы понять суть. Ему показались знакомыми всего два-три слова.

Он понадеялся, что никому нет дела до того, о чем вещал этот американский радиоголос.

Динамик умолк, но оказавшийся в ловушке американец тоже молчал. Наверняка обдумывает ответ, решил Куркин.

Однако наступившая тишина работала против них. Если они станут ждать, американец может услыхать их дыхание или шорох одежды. Куркин дал знак рукой.

Они вдвоем распахнули во всю ширь дверь и застрочили из автоматов короткими очередями, как: их учили. Пули забарабанили по бетонным стенам, разметая крошки цемента и пыль во всех направлениях.

Выпустив по десятку пуль, они прекратили стрельбу, поняв, что цели нет. Радиорубка была пуста. Радио работало, на столе стоял незнакомый металлический аппарат с открытой дверцей, из которой шли провода к небольшой тарельчатой антенне, выдвинутой из аппарата. Очевидно, это и есть американское устройство спутниковой связи.

Самого американца не было.

— Где он? — растерянно спросил Афанасьев и шагнул в помещение.

Дверь с бешеной скоростью двинулась ему навстречу и сбила с ног. Прежде чем Куркин успел сообразить, на него было направлено дуло М-16. После стрельбы он по привычке опустил собственный автомат, но своевременно вскинуть снова не успел.

Он не понимал, что говорил американец, но ситуация была достаточно очевидной. Солдат осторожно присел и положил автомат на пол, затем выпрямился и медленно поднял руки вверх.

Лежавший на полу Афанасьев приподнялся и сел — перед ним стоял пожилой американец с М-16 в руках. Второму русскому солдату тоже пришлось положить на пол оружие.

— Вы слишком шумные ребята, — заметил генерал Филипс, — я услышал ваши шаги за сотни метров. Долго же вы добирались. — Он отшвырнул оба АК-100 ногой и посмотрел на своих пленников. Затем нахмурился: — Обычно, я так не поступаю с безоружными, но вы вломились, стреляя из автоматов. — Он размахнулся М-16 и ударил стоявшего русского прикладом в висок.