Найди меня, любимый, стр. 83

Он наклонился над ней, коснулся ее щеки. В глазах его полыхал огонь страсти.

Валентин смотрел в ее бледное лицо. Губы Лили чуть припухли от поцелуев. Она дышала часто и неглубоко. Зеленые глаза ее таинственно блестели. Он прочел в них любовь. Да, любовь. Валентин знал это.

Лили обняла его, прижала к себе, и губы их слились в поцелуе.

— Этот остров все такой же очарованный, — пробормотала красавица, растворяясь в нем, зажигаясь от его тепла. Ей было хорошо с ним, и что-то подсказывало Лили, что и мать, и отец, и Бэзил благословили бы ее выбор.

Валентин помог ей снять одежду. Он любовался обнаженным телом своей русалки, женственными округлостями, возбуждавшими желание, просившими ласки. Грудь ее была высокой и помпой. Соски затвердели от утренней прохлады. Лили не пыталась закрыться от взгляда любимого. Он дотронулся до ее живота, осторожно опустился вниз, давая ей возможность привыкнуть к ею прикосновениям, познать удовольствие от его ласки.

Валентин сбросил рубашку и бриджи. Он стоял перед ней высокий и мускулистый. Улыбнувшись, он взял ее за руку и поднес ее ладонь к своей восставшей плоти.

Расстелив па песке ее нижнюю юбку, Валентин поднял Лили на руки и бережно уложил на эту «постель», где им вскоре предстояло узнать друг друга до такой степени близости, о которой Лили даже не подозревала.

Он касался губами ее сосков, и они твердели, превращаясь в маленькие розовые пики. Ни один уголок ее тела не был обделен его лаской, и когда он развел ее колени, она вся подалась навстречу. Он прижался губами к ее губам и вошел в псе, и Лили вскрикнула от острой боли.

Валентин замер, давая ей привыкнуть к новому чувству, чтобы потом повести ее за собой, заставив стонать от наслаждения.

Никогда он еще не испытывал таких чувств с женщиной. Ни с одной из них не было ему так хорошо, как с Лили.

Когда страсть их иссякла, они лежали, не в силах расцепить объятий. Лили, прижавшись к любимому, положила голову ему на плечо и уснула.

Лили проснулась. Валентина рядом не было. Девушка замерзла — рубашка, которой укрыл ее капитан, соскользнула на землю. Поеживаясь от холода, она натянула сорочку и нижнюю юбку. Грудь ее побаливала, между ног саднило, но, вспоминая первый любовный опыт, она готова была заплатить втрое большей болью за испытанное наслаждение.

Выйдя из сумрачной пещеры на свет, Лили зажмурилась от яркого солнца. Испанский корабль исчез. Она увидела своего капитана. Тот шел вдоль берега и смотрел в сторону моря.

— Лили!

Она помахала рукой в ответ. Каменистая тропка привела ее к кромке леса. Она задержалась там ненадолго, чтобы набрать цветов, а затем пошла к морю.

Валентин ждал ее на берегу. Смотрел, как она выходит из леса, юная и прекрасная, как вплетенные в ее волосы цветы. Легкую юбку ее прижимал к ногам ветерок. Она была как нагая перед ним, но он уже познал ее нагую, он стал ее частью, может быть, даже посеял в ней новую жизнь.

— Испанский корабль уплыл, Валентин!

— Я знаю. Все так и должно было быть. Они решили, что мы утонули в бухте.

— Если… если мы когда-нибудь вернемся в Англию… — начала Лили.

— Когда мы вернемся в Англию, — уточнил Валентин, заключая любимую в объятия. От волос ее пахло цветами, а от кожи — морем. И он не удивился, что плечо у нее оказалось соленым на вкус. — Знаешь, возле Равиндзары есть бухточка, тихая, укрытая от посторонних глаз. Море там такое же теплое, как здесь. Ветер тоже теплый, он дует с моря. Мы часто будем приходить туда вместе, Лили Франциска. И на закате, когда от зари загорается небо, мы будем лежать там на шелковом ковре и любить друг друга. И никто не посмеет помешать нам. Ибо все будут знать, что хозяин Равиндзары и его красавица невеста, настоящая морская дева, лежат в объятиях друг друга, и пусть летит к черту весь остальной мир…

— Валентин, послушай меня…

— Не хочу слушать, — сказал он и заставил ее замолчать поцелуем. Лили, сама того не желая, так горячо откликнулась на его ласку, что он со смехом повалил ее на песок, перевернул так, чтобы она оказалась сверху.

Лили хорошо поняла его намерения.

— Не здесь, — засмущалась она.

— Именно здесь. Никто нас не видит, и я хочу тебя, любовь моя.

— Нам надо поговорить. Нам не стоит этого делать. То, что произошло этой ночью… Ты не обязан на мне жениться. Я пойму. Я не та женщина, на которой стремятся жениться. Тебе подошла бы другая, ну… Гонория, например. Из нее получилась бы жена куда лучше меня. У нее столько достоинств. Я не стою тебя, Валентин. Вся моя жизнь… Такая необычная… Я едва ли умею вести себя прилично.

— Да я с другой умер бы со скуки, любовь моя, моя единственная любовь, — бормотал Валентин между поцелуями. — Все ты думаешь о других. Но я отказываюсь принять твою жертву. Ты будешь моей женой, Лили. Так что придется тебе смириться с этим. В моем понимании ты уже моя жена. Ты стала моей женой в тот миг, когда согласилась стать моей любовницей. Но, чтобы быть уверенным в том, что ты меня не оставишь, я хочу, чтобы мы принесли клятву верности перед Богом и людьми. Никто не отнимет тебя у меня. Я умею крепко держать то, что считаю своим, Лили Франциска Кристиан. А теперь люби меня. Лили. — И он прильнул к ее губам. Вновь к Лили пришло странное чувство, будто ее тело не принадлежит ей. Будто и тело ее, и душа перешли во владение к другому человеку. К ее любимому. К ее капитану.

— Ты так уверен, что мы вернемся в Англию, — произнесли Лили. — Хотела бы я так крепко верить. «Мадригал» уплыл. Он сейчас, должно быть…

— Ты про что? А, про веру. Да, я верю в своих людей, — с улыбкой ответил Валентин и взглянул на море. Но тут руки Лили заставили его забыть о своем корабле, ибо он понял, что должен продлить пребывание в этом раю еще немного, хотя бы ради нее.

На следующее утро выяснилось, что Валентин был прав. На горизонте появился корабль. Это был «Мадригал».

Глава 26

Ветер пел в парусах судна. Солнце светило так, что приходилось щуриться от нестерпимого блеска воды.

Подгоняемый ветром корабль летел заданным курсом. Вскоре пришлось покинуть теплые воды Гольфстрима и свернуть на север — к дому.

— Многие корабли шли тем же маршрутом. Каждый стремился показать, на что способно его суденышко. Но как бы ни старались моряки на других судах, бороздивших Атлантику, никто не мог сравниться в скорости с «Мадригалом».

У Валентина были причины торопиться домой.

«Мадригал» пересек Атлантику за месяц. Дрейку удалось преодолеть такое же расстояние за двадцать три дня.

Сейчас корабль Уайтлоу стоял на якоре у Гринвича. Отважный капитан был на приеме у королевы. Лорду Берли доложили о прибытии судна немедленно, и он прислал вооруженную охрану.

Валентина провели во дворец с черного хода. Они шли пустыми мрачными коридорами, пока не оказались перед потайной дверью, ведущей в покои королевы. Елизавета, по обыкновению, обедала одна. С каждого блюда, предлагаемого ее вниманию, слуга снимал пробу. Валентин уже не раз наблюдал подобную церемонию: фрейлина подавала слуге по ложке от каждого блюда, чтобы проверить, не отравлены ли они. Ко времени появления молодого человека обед подходил к концу. Слуги убрали со стола золоченые кубки и фарфор. Вместо них внесли папку с письмами бумагами, разложенными по порядку в зависимости от важности содержащихся там сведений.

Валентин преклонил колено перед ее величеством и с почтением поцеловал протянутую ему руку.

— Встаньте, мой капитан.

Он поднялся. Елизавета предстала перед ним во всем своем королевском величии. Ее атласный наряд, весь в золотых блестках, был расшит цветным шелком и сверкающими драгоценностями. Рыжие кудри венчала корона с рубинами и жемчугами. Воротник из белоснежных кружев довершал наряд. А кокетка из тончайшего батиста, выполненная в виде лепестков экзотического цветка, одного из тех, которыми так любила окружать себя королева, придавал роскошному платью некую трогательность.