Когда сияние нисходит, стр. 81

Однако прежде чем она успела прикрыться одеялом, Нейл лег рядом и прижал ее к себе.

— Отпусти! — простонала она.

— Нет, — хрипло ответил Нейл, заглушая протесты губами. Затвердевшая плоть прижималась к ее бедру, руки медленно скользили по ней, обольщая прикосновениями, открывая тайны ее тела, лишая решимости и воли. И когда пальцы вновь проникли между ее бедер, раскрывая мягкие складки, потирая тугой бугорок, она ощутила странный трепет, оставивший ее желать большего. Губы приоткрылись под настойчивым давлением его рта, и настойчивый язык стал гладить язык Ли. Поцелуй длился до тех пор, пока она не задохнулась.

Неожиданно Нейл поднял голову и, сжав ее подбородок, всмотрелся в раскрасневшееся лицо.

— Одна ночь, Ли. Только одна ночь. Другой у нас может не быть. Забудь причины, по которым мы поженились, почему оказались вместе. Помни только о том, что мы хотим друг друга. Увлечение? Мне кажется, это нечто большее, но что бы там ни было, ты позволишь мне любить тебя сегодня ночью? — спросил он просто. Страсть смягчила его жесткое лицо, заставила забыть о гордости.

И вдруг Ли осознала, что тоскливое одиночество, сердечная боль последних четырех лет сломили ее гордость. Холодные, бесконечно пустые годы, которые ждут впереди, если Ли откажет ему сейчас, станут ее уделом, а ведь она может не получить другого шанса сказать ему «да», отдать любовь, таившуюся в сердце так долго!

Ли задохнулась от боли. Она его жена и хочет стать возлюбленной!

Несмотря на все, что она наговорила Адаму, ее сердце противилось словам «фиктивный брак». Теперь Ли знает, что Нейл не любил первую жену, что не лелеет память о ней, память, которая помешала бы завоевать его, и ей не придется сражаться с призраками прошлого за его любовь. И не важно, почему Нейл женился на ней. Увлечение? Какая теперь разница? Она знала одно: он хочет ее сейчас, как и все четыре последних года. Пока что этого достаточно.

И в этот момент озарения она стала настоящей женщиной: женщиной, которой суждено вечно любить Нейла Брейдона.

Серо-зеленые глаза, так пристально наблюдавшие за ней, раскрылись чуть шире, а дыхание на секунду пресеклось, когда Ли робко положила руки ему на грудь, коснулась затвердевших сосков, погладила живот, нашла спутанное гнездышко золотистых волос и осторожно сжала налитой отросток, обжигая каждым прикосновением, нежно играя с ним, твердым, пульсирующим, нетерпеливым.

Он стиснул ее, подмял под себя, и она самозабвенно обвила руками его шею, зарывшись пальцам в шапку волос. Нейл долго смотрел на нее, прежде чем раздвинуть коленом нежные бедра и, чуть приподнявшись, встать на колени. Она не дрогнула, когда он стал проникать в нее медленно, осторожно, входя все глубже. И напрягся, упершись в свидетельство ее невинности, почти не в состоянии контролировать себя. Сжав округлые ягодицы, он развел ее ноги еще шире и резко подался вперед. Кровь, окропившая простыню, стала неопровержимым и сладостным доказательством его обладания.

Ли ощутила мгновенную жгучую боль и тихо, с детской обидой всхлипнула, но он закрыл ей рот поцелуем, лаская языком губы, гладя попку, и она почувствовала, как открывается его вторжению. Волны блаженства накатывали на нее, лишая возможности дышать. Нейл помедлил, давая ей время привыкнуть, прежде чем снова завладеть ее губами, распухшими от его поцелуев.

Потом жесткий пульсирующий жезл скользнул дальше, вонзаясь с неумолимой силой, и она начала двигаться в такт, охваченная буйным возбуждением, вцепившись в ремешок кисета, висевшего у него на плече, едва удерживаясь на гребне огромного океанского вала. В ее ушах громом отдавался стук его сердца, молнии вспыхивали за опущенными веками, и, когда он дотронулся до сердцевины ее естества, Ли вскрикнула от радости и счастья, понимая, что жизнь ее необратимо переменилась.

Нейл торжествующе слушал ее стоны, ощущая, как с каждым движением она поглощает его своим теплом, влажной трепещущей плотью, с готовностью принимает в себя его мужское достоинство, надежно удерживает потаенными мышцами. Они стали единым целым, и она никогда больше не отдалится от него. Пусть они будут разлучены, она все равно принадлежит ему. Он познал ее. Они изведали близость, которая скрепляет, союз мужчины и женщины. Они навеки вместе, и если она захочет предъявить на него права, что же, так тому и быть.

Ни одна женщина не дала ему столько наслаждения, как его жена.

Он вонзился в это тугое, узкое лоно с новой силой, трепеща на самом краю, ощущая содрогания ее плоти, обхватившей его. Приподнимая ее бедра, он притягивал Ли ближе и ближе, пока их животы не соприкоснулись. Ритм его движений все убыстрялся. Ли сама не помнила, как обхватила ногами его спину, вдруг напомнив о том летнем дне, когда он впервые увидел ее верхом на Дамасене.

Глухо застонав, он наполнил ее своим семенем в надежде, что оно прорастет в ее чреве и тогда они никогда не разлучатся. Потому что ее, и только ее, он хотел видеть матерью своих детей.

Она спала, когда он покинул тепло ее кровати и оделся. И жадно оглядел ее, стараясь запомнить каждую черточку. Страстно желая остаться с ней навсегда. Но снова приходилось покидать ее…

И вдруг он улыбнулся. На этот раз он унесет с собой память об этой ночи.

Нейл натянул одеяло на ее обнаженные плечи, мимолетно задержав руку на мягкой груди, поцеловал пухлые губки и ушел.

Холодный сквозняк разбудил Ли. Она приоткрыла сонные глаза, но тут же вновь опустила веки и закуталась в одеяло. Но рука крепко сжимала кожаный кисет, единственное реальное свидетельство существования воина команчи, известного когда-то как Кинжал Солнца. Помнят ли еще о нем люди, которые когда-то считали его одним из своих? Варварские амулеты всегда защищали его от беды. Но теперь принадлежали другой. Как и его сердце.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Нью-Мексико, весна 1865 года

Закончились все зимние невзгоды;

Снег стаял, и грехи ненастных дней,

Дней разделяющей влюбленных непогоды,

Всевластья сумрака, победы злых ночей,

Забыты и морозы, и печали,

Зеленой дымкою нагой окутан лес,

Цветов бутоны наливаться стали,

Весенней яркостью окутан свод небес .

Алджернон Чарлз Суинберн

Глава 18

Конкистадоры окрестили эту землю despoblado. Разоренной. Пустой и вымершей. Потому что видели только бескрайние голые просторы, простирающиеся от пустыни до гор, и не замечали красоты одинокого увенчанного снежной шапкой пика, вздымавшегося в небеса, или изящных листьев юкки, цветущей в глуши.

Они не нашли места, богатого золотом и серебром. Заманчивые истории о Семи Золотых Городах и Эльдорадо оказались всего лишь красивыми легендами.

Но здесь были иные, куда более ценные сокровища, если только знать, где искать.

Серебряный блеск горного ручья, бегущего с каменистых стен глубокого каньона. Изумруды луговой травы, выбрасывающей нежные весенние побеги. Луч солнца, скользящий по белоснежной голубке, взлетающей к сапфировому небу. Радужные поля цветов с золотом подсолнечников и рубинами маков.

Свирепое солнце, наколотое на пик, бессильно опустилось в прохладные тени западного горизонта. Где-то прогремел гром. Последние закатные отблески упали на древние руины. Ветер завыл в камнях развалин забытыми голосами предков. И это волшебство неба, солнца и земли не имеет ни конца, ни начала.

День перетекает в ночь, ночь — в день. Скоро по звездному небу начнет свое неспешное путешествие луна… ее сменит дневное светило: замкнутый круг рождения жизни и смерти…

Глава 19