Дьявольское желание, стр. 60

В чем ее вина? Чем заслужила такой жестокий удар? Элисия сдавленно засмеялась. Она полюбила дьявола… Конечно, теперь она должна терпеливо принимать все сюрпризы судьбы.

Глава 13

В траве скрывается змея.

Вергилий

Элисия пробежала пальцами по тонкой тисненой коже переплета лежавшей у нее на коленях книги. Впадинки узора были шершавыми на ощупь. Алекс снова отправился куда-то на верховую прогулку с леди Вудли. Это ни для кого не было секретом. Лорд Тривейн прямо сообщал ей, куда именно он отправляется и с кем, он явно наслаждался, говоря это. Судя по всему, его не волновало холодное молчание жены и то, что она не отвечала на его вызов.

Интересно, сколько было у него уже свиданий с вдовой? Встречались ли они в каком-нибудь укромном местечке? Что ж, леди Вудли оказалась права: она вернула прежнего любовника. Элисия представила торжествующую улыбку, с которой обольстительная вдова заглядывает в золотые глаза Алекса. Что ж, пусть берет его себе… Элисия презирает Алекса за его поступок, испытывает к нему отвращение. Нет, неправда! Себя она обманывать не могла. Она все еще была им покорена. Несмотря на всю свою рассудительность, она любила Алекса больше чем когда бы то ни было. Она сгорала от желания. Невыносимо было видеть в глазах любимого человека отвращение и презрение… Как ужасно было лишиться его уважения! Последняя судомойка значила для лорда Три-вейна больше, чем собственная жена.

Но могла ли она всерьез винить в этом Алекса? Улики против нее были неопровержимы. И вместе с тем что могла она поделать? Она дала слово чести, и нарушить его было невозможно. Элисия не могла рисковать жизнью любимого брата, но не только для него могли оказаться трагическими последствия нарушения данного ею слова.

Остается лишь ждать, набравшись терпения. И возможно, однажды Алекс узнает правду об этой ночи. А пока руки Элисии были связаны, и от этого еще более нестерпимыми казались бесконечные тоскливые дни, полные мук ожидания. Не в силах рассеять недоразумение, Элисия лишь беспомощно наблюдала, как пропасть между ней и Алексом расширяется.

Если бы произошло хоть что-нибудь! Однако все ее настороженное внимание не давало никаких сведений, заслуживающих передачи Джимсу для Айана. Сквайр не искал личных встреч с графом, по крайней мере на глазах у Элисии. Они поддерживали обычные добрососедские отношения, находясь в обществе других гостей.

Элисии трудно было привыкнуть к мысли, что сквайр — контрабандист и предатель. Она наблюдала, как забавляет он гостей веселыми рассказами, улыбаясь благодушной улыбкой ангела-хранителя. А граф… Как легко поддалась она на его лесть и жалостливые рассказы! Он продолжал искать ее общества, навязывая свое внимание с еще большей пылкостью. Тем более что Алекс проявлял недвусмысленное внимание к леди Вудли, вызывая самые разные толки среди гостей, и был глух и слеп к ухаживаниям француза за маркизой.

Все они жили словно на краю пропасти. Это ощущение усилилось как-то вечером, когда в огромной гостиной Блэкмор-Холла гремел смех после одной из многочисленных историй, которыми сквайр потчевал своих гостей. Его смех заглушал все другие голоса.

Элисия подумала не без некоторого цинизма, что обстановка напоминает последние дни Помпеи: ничего не подозревающие люди веселятся в преддверии гибели, и только она знает о грядущем.

Каков же будет конец, последний акт этой шарады перед тем, как опустится занавес? Сквайра и графа ждет суд за измену, Луизу и миссис Блэкмор — позор… Как встретят они этот удар судьбы? Смогут ли избежать печальной славы?

Миссис Блэкмор. Сможет ли она выдержать это испытание? Несомненно, что она во всем опиралась на сквайра, внимала каждому его слову и жесту. Она сидела в уголке своей роскошной гостиной, словно маленькая мышка в комнате, полной гладких сытых кошек. Кутаясь в неизменную шаль, она робко поглядывала на окружающих. Несмотря на все усилия, Элисии ни разу не удалось вовлечь ее в разговор или даже в простой обмен любезностями. Впрочем, это, кажется, не удавалось никому, и немного погодя гости просто переставали обращать на нее внимание, забывая о существовании миссис Блэкмор.

В этот день, глядя на мрачные тучи, надвигающиеся с запада, Элисия узрела в них нечто пророческое. Последние два дня небо было ясным, а море спокойным. Затишье перед бурей повисло в воздухе, как готовый опуститься топор палача.

— Мекая буря собирается, — коротко заметил Питер, подходя вслед за Элисией к окну. Отдаленный раскат грома прогремел грозным предупреждением, и они постояли молча, наблюдая, как тяжелые грозовые облака с рваными черными краями все ниже нависали над морем.

— Вот поэтому зимой я предпочитаю Лондон, — сказал Питер, подскочив, когда на горизонте ослепительно сверкнула молния. — Впрочем, до нас она докатится не скоро. — И добавил, поглядев на Элисию: — Разумеется, эта буря ни в какое сравнение не идет с той, которая нагнетается здесь, в доме. Тут воздух скоро можно будет резать ножом, так он загустел от напряжения. Что, черт побери, вы сотворили с Алексом, что у него вся шерсть дыбом? Никогда не видел его таким грубым и недоступным.

— Так, одно недоразумение. Разница во мнениях, — равнодушно ответила Элисия.

— Ничего себе разница! Страшно подумать, что же будет, когда вы поссоритесь no-настоящему, если это всего лишь несходство мнений, — недоверчиво покачал головой Питер. — Когда вы входите в комнату, где находится он, ощущение такое, будто машут красной тряпкой перед уже разъяренным быком. Алекс ходит повсюду мрачнее тучи. Я боюсь при нем глазом моргнуть, кажется, он тут же оторвет мне голову. А вы… Вы держитесь отрешенно и холодно, словно монахиня, удалившаяся от мирской суеты. Конечно, это не мое дело, — продолжал он, несмотря на непроницаемое выражение лица Элисии, — и я не собираюсь трогать осиное гнездо, задавая вопросы Алексу, но все-таки, что заставило вас вцепиться друг другу в горло?

— Недоразумение, — рассеянно повторила Элисия почти самой себе, — которое я не имею права разъяснить, а пока я этого не сделаю, примирение невозможно. — Голос ее прозвучал сдавленно и грустно.

Питер обнял ее за плечи и сочувственно улыбнулся. Он действительно выступал в новой роли мудрого и многоопытного советчика. Господи, он вдруг и в самом деле почувствовал себя стариком рядом с Элисией, хотя был всего двумя годами старше. Растерянно осознав это, он ободряюще заметил:

— Алекс — гордый, как дьявол… Чересчур гордый, как Люцифер. Все всегда считались с его желаниями. А тут вдруг встречает непреодолимую преграду, да еще в лице прекрасной женщины! — Питер рассмеялся. — Вы с ним слово за слово. Он настолько упрям и так закоснел в своих привычках, что принять вашу независимость ему не под силу. Да я едва могу поверить своим глазам при виде того, что вам сходит с рук!

— Я тоже привыкла поступать по-своему и не могу относиться спокойно или подчиняться его надменному, самозваному… господству!

— Что ж, вам удалось добиться большей воли, чем когда-либо удавалось мне! А я выдержал не одну схватку со старшим братцем. Может, в этом все и дело: он привык играть роль старшего, быть мне матерью и отцом, так что теперь считает своим естественным правом отдавать приказы всем и вся. В нем есть черты диктатора, поэтому меня так поразило, что вам столько дозволено. Меня бы он отшлепал за меньшее!

— Все это потому, что теперь ему безразличны мои поступки, возможно, так было с самого начала. А еще он так равнодушен потому, что мое своеволие задевает только его «я», а моя безопасность или мое благополучие его не заботят вовсе. — Элисия постаралась произнести это спокойно, но не смогла удержать слез, медленно катившихся по ее щекам.

— Не заботят? — недоверчиво воскликнул Питер. — Вздор! Он из-за вас с ума сходит. У него пылкая натура, и вам удалось непостижимым образом то, что не удавалось ни одной женщине: зажечь в нем огонь. И поверьте, эта искра разгорелась в пламя. Под ледяной маской, Элисия, продолжает кипеть лава. Он не зря заслужил репутацию… — Питер покраснел до корней волос, — хладнокровного черта, но и дьявольского любовника.