Герцог Арвендейл, стр. 14

— А если благородное сословие перестанет… воспроизводить благородство?

Игреон Асвартен улыбнулся, но эта улыбка была грустной.

— Тогда оно исчезнет. Быстро или не очень, мирно или в буре войн и мятежей, но исчезнет. Так же как исчезнут, скажем, кузнецы, если люди научатся обходиться без металла или придумают машины, способные работать с металлом лучше, чем они. Но… это будет очень печально. Потому что тогда каждому из людей придется научиться выращивать в себе благородство самостоятельно. А без образцов это получится не у всех. Нет, благородство не исчезнет, более того, окончательно не исчезнут и образцы. Ведь даже в том, придуманном нами мире без кузнецов, где все работают по металлу сами для себя, обязательно будут люди, у которых это будет получаться лучше, чем у других. Но… когда я представляю это общество — меня охватывает печаль. Возможно даже, оно будет более богатым, ибо люди явно будут получать там большую выгоду. Но большинство людей в нем будет гораздо ближе к животным, чем к Небу. И я не решаюсь даже предположить, чем может это все кончиться. Я просто не в силах представить себе то жирное, обрюзгшее, ленивое и тупое существо, привыкшее жевать и предаваться самым простым и крайне незамысловатым удовольствиям, в которое, в конце концов, превратятся подобные люди. По существу, это будут человекоподобные орки… — ректор передернул плечами от отвращения.

Впрочем, и у самого Троя описанное существо вызвало подобные чувства.

— Поэтому человечеству необходимо благородное сословие. Так как именно оно, подобно цеху кузнецов или ювелиров, сохраняющих тайны работы с металлом и драгоценными камнями, таит в себе тайны воспроизводства благородства. Множит его. Ты спросишь, почему именно оно? Если с младых ногтей тебя готовят к бремени благородного человека, если вдоль лестницы, по которой ты поднимаешься в свою спальню, висят портреты предков, каждый из которых явил миру хотя бы один поступок, являющийся образцом благородства, а многие создали подобный образец всей своей жизнью, если ты знаешь, что твои братья, сестры, дядюшки и тетушки и сам император, будут оценивать не только твою внешнюю красоту, ум, образование, сколь то, насколько ты благороден, то у тебя не слишком много шансов вырасти неблагородным… — тут учитель вздохнул, — впрочем, мы знаем и иные примеры… И если их число будет множиться, то все мы придем к тому печальному концу, который уже обсудили. Но от этого есть лекарство. Я говорю о возможности пополнять благородное сословие людьми иных сословий, сумевшими воспитать в себе благородство. И мы уже давно идем этим путем. Правда, — тут губы ректора тронула усмешка, — среди определенной части благородного сословия существует убеждение, что благородство может передаваться только по крови. Но если принять их точку зрения, то тогда придется объявлять дворянами многочисленных отпрысков служанок, молочниц, кухарок, в свое время с удовольствием принимавших… знаки внимания своих господ. Либо, наоборот, исключить из него добрую половину отпрысков конюхов, поваров, объездчиков или музыкантов, с радостью принятых в супружеских постелях, пока их хозяева травили зверя или пребывали на поле брани.

Трой хмыкнул:

— Как-то не очень вяжется с благородством.

Ректор пожал плечами:

— Возможно, но ты удивишься, если узнаешь, сколь много из тех, кто ратует за чистоту крови, как раз из числа таких. Но большинство благородных вполне осознает, что есть истинное благородство, и поддерживает пополнение наших рядов подобными людьми. Да ты и сам мог ощутить на себе это отношение. Разве тебя кто-то посмел попрекнуть тем, что ты не урожденный барон? Хотя, можешь мне поверить, некоторые из тех, кто тебе улыбался, делали это скрепя сердце… Однако, — Игреон Асвартен повернулся и бросил взгляд на клепсидру, стоящую на каминной полке, — время обеда… знаешь, я намеренно оставил этот разговор напоследок, Трой. Да-да, именно напоследок, ибо вскоре, возможно даже завтра, ты нас покинешь.

— Но…

— Не волнуйся, — улыбнулся Игреон Асвартен, — я сумел отыскать твой дар. И скажу тебе — он чрезвычайно мощен. Настолько, что в одной, пусть и довольно узкой области он едва ли не равен мощи императора. Точно установить невозможно, поскольку никто никогда не измерял мощи императора… Так что ты являешься одним из самых талантливых и могучих магов империи.

Глаза Троя ошеломленно распахнулись.

— Однако, — продолжал между тем ректор, — должен тебя предостеречь. Для того чтобы использовать его наиболее эффективно, ты должен держать его в тайне. Ибо если недруги будут знать о его существовании, они смогут нейтрализовать его или просто избрать другие способы навредить тебе, которым твой дар не сможет воспрепятствовать. Ты понял меня?

— Да, учитель, — кивнул Трой, — только я и сам еще не знаю, в чем он заключается.

— Ну, это легко выяснить. Встань и иди за мной.

Игреон Асвартен поднялся с кресла и двинулся в сторону яркой мозаики, выложенной в углу справа от камина. Трой знал, что там располагался портал в личную мастерскую ректора. Он сам был там всего два раза, когда учитель обследовал его с помощью каких-то приборов и мощных заклинаний, использовать которые в недостаточно незащищенных помещениях было опасно. Легкое помутнение в глазах, и вот они уже стоят посреди большого зала, одну половину которого занимал огромный — три на семь ярдов — стол, другая была расчерчена линиями защитных пентаграмм.

— Доверяешь ли ты мне, мой ученик? — внезапно повернувшись к Трою, спросил Игреон Асвартен.

— Да, конечно, учитель, — несколько растерянно ответил Трой.

— Тогда встань в центр алой пентаграммы и ничему не удивляйся.

Трой послушно занял указанное место. Игреон Асвартен закатал рукава мантии и, протянув руку, надел на правое предплечье массивный браслет какой-то весьма сложной формы, затем он взял ярко начищенный бронзовый шар, подошел к Трою и протянул ему этот предмет.

— Держи.

Трой стиснул шар.

— Нет, возьми его сверху, причем не сжимай сильно, просто не выпускай из рук. Старайся держать его перед собой на расстоянии вытянутой руки.

Трой послушно взял шар, как было велено. Ректор вернулся к столу, взял с него очки из тонких обсидиановых пластин и надел их. Затем воздел руки вверх и сомкнул ладони. Между ними мгновенно возник шар яркого пламени. Игреон Асвартен начал медленно разводить руки в стороны. Шар рос, рос, пока, наконец, не стал размером с человеческую голову. Это был фаербол, но очень большой и мощный. Ректор замер, а затем резко опустил руки. Фаербол метнулся вперед и ударил прямо в Троя…

Глава 5

Герцог Эгмонтер

Герцог Эгмонтер был вне себя от бешенства. Всем его столь долго и тщательно разрабатываемым планам грозил полный провал. И почему? Потому что сопливой девчонке, которая до того времени столь послушно следовала в отведенном ей его планами русле, вдруг вздумалось взбрыкнуть и проявить характер. Где, где он успел упустить момент? Нет, конечно, он был вынужден на некоторое время покинуть столицу. В конце концов, домен требовал внимания к себе, да и поиски, теперь, после того как он лишился… столь полезных вещей, отнимали гораздо больше времени и усилий, но ведь он все предусмотрел, заранее удалив от нее тех, кто мог бы помешать его планам. Умело рассорив с ней одних, прозрачно намекнув другим и максимально развенчав в ее глазах третьих. Более того, он позаботился о том, чтобы на все время его отсутствия она была максимально занята интригой с графом Лагаром, умело создав напряжение между ними… казалось все, все было предусмотрено — и вот какой результат!

Герцог широкими шагами мерил свой кабинет, который он устроил в арендованном доме, расположенном на северо-востоке Эл-Северина, в одном из самых престижных кварталов столицы. Все началось так прекрасно, в полном соответствии с разработанными планами. Он годами собирал сведения о каждой из будущих фигур его грандиозной партии. Он изучал их — выявлял, чем привлечь одну, что ждать от другой, как затянуть в свои сети третью, как повернуть дело таким образом, чтобы четвертая нейтрализовала пятую и шестую, причем даже не догадываясь, что выполняет его волю. Ведь люди неодинаковы. Одни родились, чтобы властвовать, другие — чтобы повиноваться властителю. Иногда сознательно, иногда — нет. Причем не так важно, какой формальный пост занимает властитель. Властитель — рожден, дабы властвовать. И он всегда будет властвовать, даже если формальные полномочия, косность одних или интриги других будут препятствовать этому. Ибо он рожден для власти, а власть предназначена для него… Нет, конечно, чем больше пост, тем больше возможностей, но… для каждого поста важно созреть, сплести паутину, устроившись в центре которой, можно будет, не опасаться происков врагов. А позже можно двигаться выше, к новым возможностям. Осторожно управляя нитями паутины и создавая условия, когда новый пост и новые возможности сами упадут тебе в руки…