Тайные общества и секты: культовые убийцы, масоны, религиозные союзы и ордена, сатанисты и фанатики, стр. 96

К XIV в. твердо укоренилось представление о Сатане как о главном враге Бога и рода человеческого. В его распоряжении находились самые разнообразные демоны, которых было «несметное число». Впрочем, демонолог XVI в. Вейер дает «точную» цифру – 44 635 569– Она вполне соизмерима с общим количествам смертных, что когда-либо приходили из небытия, дабы кануть в него вновь. Отсюда следует логический вывод: встреча человека с нечистым не такая уж редкость.

Демоны образовывали иерархию, издевательски повторяющую иерархию самой Церкви. Особый класс демонов составляли инкубы и суккубы, демоны-любовники, принимавшие человеческий облик – чаще всего мужа (жены) или любовника своей жертвы.

Портрет Дьявола был дополнен множеством подробностей как анатомического характера, так и касающихся его привычек (по большей части сексуальных), которые должны были сделать его окончательно отталкивающим. Иногда эффект получался противоположный: слишком могущественный Князь Тьмы казался некоторым людям подходящим объектом для поклонения или хорошим помощником в колдовстве.

1. «Охота на ведьм»

Эволюция магии и дьяволизма неотделима от эволюции церковных представлений о сем жгучем вопросе.

Раннее христианство заняло по отношению к злому началу половинчатую позицию. Формально признав его существование, и введя это положение в догмат, оно категорически запретило служение Сатане – в буквальном смысле слова «противнику», врагу христианской Троицы. Всякая попытка обратиться непосредственно к Сатане, как «параллельной» силе, считалась богоотступничеством. Верить и не служить? Для языческого сознания это было непостижимо. Тем более что сама церковь ухитрилась воскресить исконные, зачастую крайне диковинные обычаи.

Альфред Леманн в «Иллюстрированной истории суеверий и волшебства» приводит характерный пример: «Священник в полном облачении кладет на находящиеся на алтаре пылающие уголья железный болт, несколько раз перед тем окропленный святой водой, затем поет песнь, которую пели три отрока в огненной пади, дает обвиняемому в рот просфору, заклинает его и молится, чтобы Бог открыл или его вину, если раскаленное железо, вложенное в его руку, сожжет его, или же его невинность, если он останется невредим. Обвиняемый должен сделать десять шагов с железным болтом в руке, затем священник завязывает руку и запечатывает узел. Три дня спустя осматривали руку, которая должна была быть здорова и без всяких повреждений. В противном случае обвиняемый считался уличенным в своей вине».

Наряду с испытанием огнем церковь использовала и магические свойства противоположной стихии, обращаясь к обрядам язычества.

Древние кельты проверяли водой «законность» ребенка. В сомнительных случаях они сажали голенького младенца на щит и пускали по течению. Если ребенок ухитрялся не потонуть, его объявляли законным, в противном случае роженица рисковала прослыть шлюхой.

Похожие испытания, основанные на чистой случайности, стали особенно широко практиковаться в эпоху бурной облавы на ведьм. Заподозренным в ведовстве связывали крестом руки и ноги, после чего несчастных бросали в воду. Если человек шел камнем на дно, его признавали оправданным, ибо освященная вода не могла принять грешника.

Христианизируя наиболее чтимые народом языческие праздники и обычаи, церковь невольно подпадала под воздействие магической ауры, приобщая к своему арсеналу откровенно колдовские заговоры и заклинания.

Клерикальная элита решилась на христианизацию магии далеко не сразу. В постановлении падерборнского синода, созванного в 785 г., сказано на сей счет весьма категорично: «Кто, ослепленный диаволом, подобно язычнику, будет верить, что кто-либо может быть ведьмой и на основании этого сожжет ее, тот подлежит смертной казни».

Несмотря на то, что Карл Великий в свое время утвердил это постановление, придав ему силу закона, веру в чародейство равно разделяли и общество, и церковь.

Фома Аквинский (XIII в.) – самый авторитетный в католической церкви богослов – писал, что некоторые думают, будто не существует ни ведовства, ни демонов, что все это создано воображением. Но «католическая вера, – пишет он, – утверждает, что демоны существуют, что они могут вредить своими кознями… Демоны по попущению Бо-жию могут вызывать вихри в воздухе, подымать ветры и заставлять огонь падать с неба…»

В 1274 г., как раз в год смерти Фомы Аквинского, состоялся первый широковещательный процесс над ведьмами, закончившийся костром. И произошло это в том самом Лангедоке, где новоиспеченный орден доминиканцев – «псов господних» – выжигал остатки разгромленной силой оружия катарской ереси.

«Охота за ведьмами» в прямом и переносном значении слова явилась закономерным продолжением, ожесточенной, никогда не утихавшей борьбы с ересью. Привычное клеймо «еретическая секта» все чаще стало заменяться определением «бесовская секта». Перекрещенные в бесов еретики не могли надеяться на жалость и снисхождение.

Новое орудие – инквизиционный трибунал, новое клеймо – «дьявольский прислужник», – одинаково пригодное для простолюдинов и богатых вельмож, для мужчин и особенно женщин, ставших излюбленной дичыо «господних псов».

К моменту создания инквизиционных судилищ, опутавших паутиной доносов, истерии и лжи Европу, а затем перекинувшихся в открытый Колумбом Новый Свет, колдовство и дьявольские шабаши обрели пугающую реальность, стали неотъемлемой частью повседневности, элементами быта.

Дата возникновения инквизиции варьируется в широких пределах. Инквизитор Парамо обращается, например, к библейским временам, когда Господь обрушил гнев свой на Адама и Еву. Иисуса он считает «первым инквизитором Нового Завета», который «умертвил Ирода, заставив червей съесть его».

Историки называют разные даты, но тем не менее они укладываются в сравнительно узкий промежуток между понтификатами Иннокентия Третьего (1198–1216) и Григория Девятого (1227–1241).

Инквизиция обладала всем, что нужно для организации борьбы, да притом она с этой задачей и появилась на свете. Главной ее целью была борьба с ересью. Вникая в сущность ереси, в ее ухищрения и уловки, во все ходы и переходы, в которых она пряталась от преследования, инквизиция попутно и мимоходом глубоко вникла ив тайные науки. Ересь и тайная наука – две формы отступничества от господствующей религии; Ересь – это отступничество от догмата, а тайные науки – служение дьяволу. Значит, то и другое, с той точки зрения, на которой стояла инквизиция, одинаково подлежало искоренению.

Папа римский Иннокентий IV ввел пытки при допросах инквизиции. С помощью пыток от людей добивались «признания» о связях с дьяволом.

Иннокентий VIII благословил буллой 1484 г. авторов книги «Молот ведьм» – немецких монахов Инститориса и Шпренгера. Эта книга служила инструкцией инквизиторам для преследования «ведьм» и «колдунов».

Сомнение в существовании дьявола или ведьм признавалось ересью и жестоко наказывалось. Церковь требовала, чтобы верили в дьявола и в ведовство.

В Трирском университете в конце XVI в. преподавал некий Корнелий Лоос. Это был теолог, усиленно боровшийся с протестантизмом. Он усомнился в возможности вмешательства дьявола в человеческие дела и в могуществе колдунов и имел несчастье изложить это в книге «Истинная и ложная магия». Хотя сомнения его носили весьма умеренный характер, книга была задержана в печати, рукопись конфискована, а сам Лоос брошен в тюрьму и подвергнут всевозможным унижениям. Выпущенный весной 1593 г. из тюрьмы, он вынужден был отречься на коленях перед собранием служителей церкви от своих взглядов. Всю свою остальную жизнь он оставался под бдительным надзором инквизиции и время от времени снова попадал в тюрьму. По словам самого жестокого его врага, иезуита Дельрио, «только смерть спасла.его от колесования».

Из учения о существовании и активных действиях дьявола церковь делала практические выводы: всех, «одержимых» дьяволом, всех, «заключивших с дьяволом союз», нужно безжалостно уничтожать. Средневековые хроники полны сообщений о массовом сожжении ведьм в городах Германии, Франции, Австрии, Италии, Швейцарии, Испании и других государств.