Храм фараона, стр. 94
Изис-Неферт также была готова бороться. С момента возвращения из Фив она снова оказалась в тени другой, Великой Царской Супруги, и она знала теперь, что так и будет, если ей не удастся каким-либо образом выйти из этой тени. Пребывание в родном городе научило ее одному: с тех пор как Тотмес лишен власти, она не могла больше ожидать от клики Амона ничего, кроме благоволения. Благой Бог построил в Фивах для Амона столько, сколько не строил ни один фараон до него, и жрецы почитали царя и уважали его решение не переносить столицу в Фивы. Они придерживались никогда явно не высказываемого, но втайне широко распространенного тезиса, что в Фивах уже есть свой царь — Амон. Таким образом, Изис-Неферт утвердилась во мнении, что нельзя доверять никому, кроме себя самой, и на помощь Амона не стоит особенно полагаться. С тех пор как Енам был назначен наследником трона, а после него место могли занять Мерире и Мери-Атум, для ее сыновей едва ли существовала надежда. Рамозе задобрили высокими должностями. Он был военачальником, вторым жрецом храма Сета, главным казначеем царя и еще много кем. Хамвезе занял место умершего верховного жреца Пта, да и о четырнадцатилетнем Меренпте тоже, конечно, позаботятся. Однако Изис-Неферт этого казалось слишком мало. Теперь она снова была беременна, но, даже если она родит еще дюжину сыновей, до тех пор, пока будут живы Енам, Мерире и Мери-Атум, для ее отпрысков не существует ни малейшей надежды на престолонаследие, да и после возможной смерти по порядку идет эта пропитанная высокомерием шлюха Мерит со своим супругом. Из многих безымянных детей царя уже по меньшей мере десяток отправились в Закатную страну, но Енам и его братья были здоровы, как молодые быки, и тут ничего не поделаешь. Приходилось спокойно ждать и доверять Амону. Этим Изис-Неферт занималась и раньше, и смерть Амани она восприняла тогда, как явный знак царя богов. С этим было покончено, и вторая супруга приняла решение продвигаться со своими сыновьями вперед, но в полной тишине. Если для этого понадобились бы интриги, клевета, коварство, яд и кинжал, она, не задумываясь, применила бы эти средства, однако так, чтобы на нее не пало подозрение. Незамун тоже должен знать, на что решилась его госпожа. Толстый жрец-чтец и управитель двора второй царской супруги тем временем уже похоронил свои честолюбивые мечты. Он стал стар, и забота его была обращена на Вечное Жилище, которое он велел построить себе у Мемфиса и на которое уходил весь его доход. Случилось бы чудо, если бы он теперь достиг какого-либо высокого поста, а в чудеса старый жрец не верил и со всем смирился. Однако Изис-Неферт разбудила в нем новые надежды.
— Мы не можем довольствоваться этим положением! В храме Амона в Пер-Рамзесе еще не назначен верховный жрец. Эта должность очень подходит тебе, мой друг, а не одному из бесчисленных и бесполезных сыновей царя. Почему я не должна предложить ее тебе? Если я ставлю этот вопрос самой себе, то я должна возразить, а что Незамун в последнее время сделал для своей царицы, кроме того, что исполняет свои служебные обязанности? Ответ можешь поискать сам…
Уже почти похороненное честолюбие Незамуна возродилось вновь. Главный жрец Амона! Да, тогда он сможет увеличить свою гробницу в два раза, уставить ее многими прекрасными вещами, нанять жреца, приносящего жертвы, чтобы его ка не страдало от холода, и тогда его жизнь в загробном мире будет прекрасной…
— Что ты ожидаешь от меня, высокочтимая царица?
Изис-Неферт пожала плечами, и змеиная улыбка скользнула по ее суровому лицу.
— Я могла бы сейчас сказать: «Пойди и отрави сыновей Нефертари, только чтобы ни у кого не возникло подозрения». Но это, конечно, чепуха, какой бы заманчивой ни казалась такая мысль. Поэтому я говорю: «Оглядись, войди в их круг, натрави их друг на друга, возбуди беспокойство, распространяй слухи — словом, делай что-нибудь!» Как только ты добьешься успеха, я посодействую тому, чтобы тебя назначили верховным жрецом. Разумеется, при это ты останешься управителем моего двора. А теперь удались, мой друг, и обдумай мое предложение. Я надеюсь, ты не вынудишь меня к тому, чтобы я поискала для себя другой инструмент.
5
Населенная темнокожими нубийцами страна Куш, презрительно называемая египтянами «жалкий Куш», уже много лет назад прекратила всякое сопротивление могущественному северному соседу. В крупных населенных пунктах были расквартированы египетские войска, которые давно выполняли функции ниу и утихомиривали враждебных друг другу нубийских племенных вождей, когда те ожесточенно сражались в междоусобицах.
Служившие в Куше египетские чиновники и военачальники окружали себя роскошью и представляли взору удивленных нубийцев то, чего могут добиться техника, искусство и религия. Они строили храмы и дворцы, с роскошью и достоинством выступали в качестве представителей Благого Бога и с течением времени добились того, что нубийские племенные вожди стали подражать египетскому образу жизни и пытаться превзойти друг друга в этом. Имевший резиденцию в Нопато египетский правитель Куша был для них непосредственным примером. Его резиденция представляла собой роскошный дворец с громадным залом для аудиенций, и он охотно проводил своих нубийских посетителей по цветущим садам с прудами, заросшими лотосами, и показывал настенную живопись, изображавшую общение фараона с богами.
Наместник велел построить на старой площади в Нопато храм Амона и объявил, что почитавшийся там ранее бог является лишь одним из многих явлений Амона-Ра. Нубийцы приняли это и стали усердными почитателями царя богов. Они посылали своих сыновей на воспитание в Кеми, и эти мальчики возвращались назад уже египетскими юношами. Они едва ли владели своим родным языком, зато самые способные из них умели читать и писать по-египетски. С легкой насмешкой они смотрели на нубийские нравы и обычаи, как и на старых богов, и усердно служили Египту — его экономике и культуре.
Однако не все нубийские племенные вожди выказывали себя такими покорными, находились и те, кто крепко держался старины. Они не посылали своих сыновей в Кеми и предпочитали приносить жертвы старым, родным богам. Этим они обрекали себя на гибель.
Так произошло и с маленьким племенным вождем вблизи третьего притока Нила. Он развязал ссору с египетским военачальником, оказал бессмысленное сопротивление его отряду, был побежден и взят в плен вместе со своей семьей. У него были тридцать жен и несколько десятков детей. Египтяне даже не взяли на себя труд наказать бунтовщика, а просто отослали его и его способных работать детей на золотые прииски, пользовавшиеся дурной славой. Там, на северо-востоке Куша, они вскоре погибли от убийственной работы под раскаленным солнцем пустыни.
Дочерей вождя египтяне сделали рабынями, среди них была Такка, грудь которой едва начала округляться и для которой по обычаю племени этот год должен был бы стать годом решения. Ее отправили на север, в крепость Кумма, где она стала рабыней на кухне.
Для Такки, которой было десять или одиннадцать лет, весь мир рухнул. Она была дочерью юной наложницы, и судьбой ей было предназначено создать семью со свободным уважаемым мужчиной своего племени, а теперь она выполняла грязную работу на вонючей кухне военной крепости. Ее били, толкали, орали на нее, и она не могла обороняться, когда пьяные солдаты хватали ее между ног или шутливо щипали ее едва начавшую развиваться грудь. С испугом она ждала дня, когда один из них бросит ее на пол и изнасилует в каком-нибудь грязном углу. При этом она еще не была женщиной, у нее не начались еще ежемесячные очищения, и она еще не была обрезана. По старому нубийскому обычаю необрезанная — это только половина женщины, потому что в лоне у нее есть маленький фаллос, и только после того, как он будет удален, ее, как полноценную, примут в женское общество.
И вот наступило то, что выдержать было просто невозможно. Во время праздника в честь Амона наемники получили дополнительную порцию крепкого пива, и пьяные воины выволокли Такку за стены крепости, а потом несколько раз изнасиловали. Ей казалось, что ее разорвали внутри пополам. Она плакала, кричала и тем самым привлекла к себе внимание жены начальника гарнизона, которая как раз выгуливала на природе двух своих собачек. Воинов арестовали и на следующий день жестоко высекли. Такка несколько дней лежала больной, но она была сильной натурой и попыталась с умом улучшить свое положение. Добрая жена начальника гарнизона в конце концов взяла ее к себе служанкой и втайне гордилась тем, что ее рабыней оказалась нубийская принцесса. Такка, которая научилась говорить по-египетски, расписала доброй госпоже свою судьбу в трогательных словах, сделала из своего отца коварно свергнутого вождя племени, который хотел выдать замуж за другого нубийского вождя дочь своей чрезвычайно любимой главной жены — Такку. Жена начальника гарнизона верила в это, потому что хотела верить. С того времени Такка жила в довольстве и покое, и ее можно было видеть шагавшей по двору крепости в накрахмаленном переднике и державшей изящный зонтик от солнца над головой своей госпожи.