Острова, не тронутые временем, стр. 41

На острове жизнь все еще намного дешевле, чем в городах. Из одежды здесь нужны лишь шорты, рубашка, иногда костюм. Машина тут не является необходимостью, хотя автомобили появились на острове еще в 1931 году и сейчас имеется несколько современных моделей. К этому нужно еще добавить самодельный детский автомобиль и несколько мотоциклов. Моряки провели в городе трамвайные рельсы и протянули провода по всему Гарнизону, на этом дело и стало, так как началось строительство автомобильной дороги с твердым покрытием и нескольких обычных дорог. Однако автотранспорту никак не удается спастись от безжалостной лавы. Покрышек хватает не больше чем на три тысячи миль. Предполагать, что автомобилисты могут полюбить остров Вознесения, не приходится. Водить машину здесь не удовольствие, а необходимость, когда нужно подъехать к горам или к американской зоне.

Несомненно, прелесть острова Вознесения в какой-то мере может объяснить гора Грин — без нее остров был бы всего лишь меланхоличной уединенной скалой. Пребывание в горах оставляет неизгладимое впечатление. Каждые полгода связисты берут себе неделю отпуска, они бродят и лазают по горам и дышат горным воздухом. Особенно нравится разводить по ночам костры — это кажется им сугубо «горным» развлечением.

Я стою на балконе и смотрю на город; мимо меня проходят на работу люди, приехавшие с острова Святой Елены. В их любви к Ассеншену никакой загадки нет. Они подписывают контракт на два года, и большинство пытается задержаться здесь на более длительный срок, прежде чем вернуться на свой задавленный нуждой остров. По крайней мере на два года остров Вознесения означает для них обеспеченное существование и хорошую пищу. Умелый повар получает в месяц семь фунтов, и это считается целым состоянием. Некоторые связисты подрабатывают в свободное время приготовлением пищи и другими хозяйственными работами.

На острове Вознесения каждый находит себе занятие, и это лучший способ не затосковать в изолированном от большого мира месте. Каждый островитянин, начиная с самых высоких постов, выполняет несколько обязанностей. У директора в приемной два стола: один — за которым он решает проблемы кабельной и радиосвязи, другой — за которым восседает как старший администратор острова, судья и мэр. Другой чиновник службы связи является по совместительству секретарем Клуба и церковным проповедником. Врач — в то же время архивариус острова, и, кроме того, он оформляет браки. В течение месяца на остров, как правило, приходит по одному судну, поэтому начальник порта является еще директором столовой и клерком в суде, а его жена — почтмейстером. Если вам потребуется починить туфли, вы несете их к булочнику. Мясник — первоклассный повар и кельнер. Управляющий электростанцией Джошуа при случае сделает вам прическу.

Рано утром, пока солнце не высветит ярким светом безжизненную лавовую пустыню, Гарнизон кажется уютным комфортабельным и независимым морским городком. Теперь, мне кажется, удается кое-что понять. Холостяку вроде меня это место, если он страдает каким-нибудь нервным заболеванием или находится в состоянии неудовлетворенности, которое нельзя вылечить джином по три шиллинга за бутылку, не придется по вкусу. Но семейного человека такого рода простая жизнь вполне устроит. (Что касается жен, то одна из них выразилась так: «Я люблю Ассеншен, потому что здесь нет социальных проблем — каждый знает свое место».)

День и ночь напролет через телеграфную станцию на остров несутся по кабелю новости из Англии и Южной Америки, Западной и Южной Африки. Казалось бы, связистам невозможно забыть взбалмошный большой мир... Но им это удается. Их беспокоят только собственные дела, и они вполне удовлетворены безопасным и беззаботным времяпрепровождением в Гарнизоне, а если наскучит однообразная шлаковая пустыня, что же — к их услугам горы.

Покидая остров Вознесения, они уносят с собой крики крачек, треск миллионов сверчков после редкого дождя, оглушающий грохот бьющихся о берег волн. Они уносят с собой звездные ночи, и тихие вечера, и безмятежное солнце, выплывающее из-за кромки горизонта над безбрежным океаном.

Глава одиннадцатая

Счастливые острова

Как бы я ни любил путешествовать, мне нелегко покидать друзей и уплывать к новым берегам. Было грустно на душе, когда комфортабельный лайнер компании «Юниэн Касл» увозил меня из Лас-Пальмаса.

Но вот уже новые приключения захватили меня, и я снова обрел счастье в некоем городе среди банановых листьев и виноградных лоз, сквозь которые пробивается запах жареной кукурузы, кофе, а иногда и рома.

Стоило показаться пику Тенерифе и кафедральным шпилям, как бывалые моряки сразу узнавали Канарские острова. Рядом с городом — кальдера [128] Бандама. На высоте семисот футов — кратер безупречной формы, на дне которого неожиданно для путешественника возникает фермерский домик, окруженный живой изгородью из апельсиновых деревьев, бананов, винограда и пшеницы. И может быть, вам доведется купить что-нибудь на Триане, главной улице Лас-Пальмаса. Здесь дешевы отличные кожаные вещи, а гигантские куклы известны на весь мир. Здесь я встретил продавца игрушек сеньора Казанова. Он рассказал мне, что эти куклы делают вовсе не здесь, а в Барселоне. Вы можете выпить или поесть в «Санта-Каталине» или в парке Сан-Тельмо и заметите, что даже в самых роскошных ресторанах цены вполне приемлемые.

Но мне хотелось унести со счастливых островов нечто большее, чем мимолетное впечатление туриста. Я много читал о них и решил задержаться в Лас-Пальмасе, чтобы поближе познакомиться с этими испанскими владениями в африканских водах.

Ученые считают пики Канарских островов вехами, которые заставляют задуматься над одной из величайших загадок человечества: кто были гуанчи [129], народ, обнаруженный на всех этих островах первооткрывателями? Были ли здесь сады Эдема, проглоченные конвульсиями земли, которые послужили основой для легенды о всемирном потопе? Многие столетия Канарские острова казались человеку краем света [130].

Вот как, например, рассказывал о них Геродот: «Мир кончается там, где по морю нельзя больше ехать, в месте, где находятся сады Гесперид, где Атлас поддерживает небо, стоя на скале, имеющей форму конусообразного цилиндра».

Дым, поднимавшийся из жерла вулкана Тенерифе, был виден с африканского побережья. Понятно, что древние устремляли сюда свои экспедиции и что римляне высаживались на архипелаг за много сотен лет до того, как французские и португальские моряки вновь открыли эти острова для Европы. И в самом деле, в арабских хрониках мы находим, что адмирал Фаррук был здесь в 999 году, а финикийцы, наверное, намного раньше.

Я всегда чувствую беспокойство, если не могу объяснить какого-нибудь названия. Некоторые думают, что Канарские острова получили свое наименование от канарейки — той дикой коричневой или зеленой птички, которая здесь водится. Однако, чтобы найти правильное объяснение названию островов, приходится обратиться к древнеримскому ученому Плинию Старшему. Он рассказывает, что царь Джуба (Юба) в 40 году до н. э. привез отсюда двух больших собак (по-латыни «канис») и поэтому назвал острова Канарскими.

Документы сообщают, что гуанчи ели собак, похожих на овчарок. Это были большие собаки, называемые «бардино», которые выжили на некоторых островах этой группы и представляют собой хорошую служебную породу, отличающуюся свирепостью и злобой. Бардино использовались для охраны знати, а также девственных весталок гуанчи, а потомки собак, которых можно узнать по коричневым и черным пятнам, теперь охраняют фермы. Островитяне гордятся своими знаменитыми бардино и посвятили им скульптурную группу, которая возвышается на площади Святой Анны.