Призрак из страшного сна, стр. 27
А какой она должна быть, правильная реакция?
А кто ее знает…
Но вот на слова о крови можно отреагировать, тут он точно знает:
– Ваша кровь? Нет уж, спасибо, у нас с вами разная кровь.
– Ты цвет имеешь в виду? – как-то слишком уж весело уточнил господин депутат. – Ну, это не показатель. Да, у тебя красная, у нас – голубая, но это потому, что кровь твоих человеческих предков растворила нашу. Но все равно ты – наша гордость, наша радость, наше все…
– Опять началось!
– Извини, увлекся. – «Да что же он так сияет-то?! Неужели я прокололся?» – Понимаешь, Пашенька, ты – наша первая удача. Мы много веков пытались ассимилироваться с людьми, чтобы наша раса не исчезла, но у нас ничего не получалось. Ничего, кроме легенд и сказок о мерзких драконах и Змеях Горынычах, требовавших приводить к ним в пещеру непременно девственниц. Да, было дело, мы требовали только девственниц, причем самых красивых. Потому что мы давно знали об эффекте телегонии…
– Телегония? Это когда дети наследуют черты лица и генетику первого мужчины, овладевшего девушкой, а не родного отца? Да это же бред!
– Не бред, Павлушенька, не бред. Даже людишки это заметили. Не зря ведь они так тряслись над девственностью своих самок. И так называемое дворянское «право первой ночи» – тоже из этой оперы, если можно так выразиться. И наши… гм-гм… усилия тоже постепенно начали приносить плоды. У потомков обезьян начали появляться похожие на нас детки. Нет, не от собственно контактов с представителями нашей расы, а несколько поколений спустя после того, как бабка или прабабка ребенка побывала «в лапах Змея Горыныча». Но они были нежизнеспособны, умирали либо во младенчестве, либо совсем юными, болея и мучаясь всю жизнь. Пока не появился ты.
– Я? А при чем тут я? Я – человек.
– Да? На руку свою посмотри для начала.
Павел медленно приподнял руку и едва удержался от крика – вместо гладкой человеческой кожи она была покрыта мелкой чешуей зеленовато-серого оттенка.
А потом у него перед глазами появилось зеркало, которое держал в руках Аскольд Викторович.
И из зеркала на Павла таращился… таращилась особь.
Такая же, как… эти. Лысая, без ушей, без ресниц, без бровей, покрытая чешуей…
Глава 26
Тоскливо. Серо, пусто и тоскливо, несмотря на яркое солнце за окном, на ухоженную зелень участка вокруг дома Кульчицких и мерное, убаюкивающее воркотание Кошамбы, уютно устроившейся у меня на коленях.
Впрочем, сама наша кошка тоже не могла поделиться со мной релаксом – после переезда в этот дом бедная Кошамба носа не показывала на участок. Она устраивала дикий ор, если рядом не оказывалось кого-либо из представителей нашей семьи. Даже присутствие Карпова (он же Карпуха, он же Атос – так его называл Пашка), любимого мужа и отца ее котят, не могло успокоить несчастное животное. Только кто-нибудь из нас.
Потому что когда-то роскошную кошку породы мэйн-кун звали Присциллой и она жила именно в этом доме. Породистого котенка самых-пресамых элитных кровей, привезенного откуда-то из Европы, завела Магдалена. И в планах у дамочки было свести свою кошечку с таким же элитным женихом.
А она спуталась с каким-то черно-белым бродягой чистейших дворовых кровей. Никто до сих пор не знает, как Карпухе удавалось пробраться в дом, минуя свободно бегавших по участку ротвейлеров и многочисленную прислугу, тусовавшуюся на участке и в доме. Всем было строго-настрого приказано следить за Присциллой, не оставлять ее без присмотра, и чтобы никаких посторонних котов на территории!
Но – преград перед влюбленным котом не существует, особенно если хозяин нарек его Атосом. И очень скоро результат этой любви стал заметен.
Разъяренная Магдалена так избила несчастную кошку, что все (мне Марфа рассказывала) были уверены – Присцилла не выживет. Ну, или котят сбросит.
Но она выжила. И ее котята – тоже.
На следующий день после экзекуции Магдалена обнаружила, что Присцилла исчезла. На поиски была брошена вся дворня, они обшарили каждый уголок, каждый кустик – кошки не было нигде. И тогда «любящая» хозяйка велела отправить на поиски беглянки псов.
Тех самых ротвейлеров.
И один из псов нашел кошку. В лесу. Присцилла как раз только что окотилась. А рядом с ней был виновник всех этих бед, Атос. Кот отважно вступил в бой с огромной злобной псиной (любимцем Гизмо, кстати), защищая свою семью и понимая, что шансов у него нет…
Но как раз в это время по лесной дороге проезжала я. И я отбила кошачье семейство у хорошенько, между прочим, потрепанного пса. Но и Атос – тогда я не знала его имени и назвала найденыша Карповым, Карпухой – был изранен почти смертельно.
Почти – но не смертельно. Кот несколько дней провел в ветеринарной клинике, его прооперировали, и вскоре он вернулся к своей семье. А Присцилла… нет, наша Кошамба, скучала и тосковала без него как человек.
При всем уважении к академику Павлову – ошибся старик, здорово ошибся! Это люди чаще живут инстинктами, а вот животные – они чувствуют. Любят. Ненавидят. Помнят добро и не забывают зла.
И, кстати, тогда, в пещере, прежде чем мне на помощь подоспел Павел, в схватку с Гизмо вступили Карпуха и Кошамба. Они каким-то невероятным образом отыскали меня в хитросплетении подземных ходов и защищали до появления Пашки. И Атос Карпов получил тогда пулю от Гизмо…
Но его снова спасли.
И теперь, когда Мартин решил собрать в одном месте всех, кто каким-либо образом мог выступить рычагом давления на свидетелей, то есть на нас с Моникой, и велел доставить в поместье Кульчицких моих родителей, мамик с папой взяли с собой все кошачье семейство. Впрочем, к этому моменту котят уже разобрали, и Кошамба нянчилась с оправлявшимся после ранения Карпухой.
И кошка не особо возражала, когда их с мужем посадили в большую переноску и куда-то повезли. Главное – с ним вместе.
Но когда переноску открыли и кошка увидела, КУДА ее привезли, она наотрез отказалась выходить, шипела и угрожающе рычала, когда ее пытались вытащить насильно. И ведь просидели с Карпухой в переноске несколько часов, пока в поместье не прибыла я.
Только тогда Кошамба согласилась выйти. А потом, когда она убедилась, что ни Магды, ни Гизмо в доме нет, кошка все смелее и смелее начала путешествовать по дому. Но только если рядом был кто-то из семьи Ярцевых.
А вот Карпуха такими тонкостями не заморачивался. Он сразу начал шастать по участку, балуя женушку вкусными полевыми мышками и птичками. А когда окреп окончательно, пропал куда-то почти на день. И вернулся каким-то потерянным.
Похоже, бегал в пещеру Павла, любимого хозяина искать.
Я тогда затащила не особо любившего нежности котяру себе на колени и рассказала ему о Пашке. Все-все, даже о его исчезновении. Можете считать меня глупой курицей, но я точно знаю – Карпуха меня понимал. Он внимательно всматривался в мои глаза на протяжении всего рассказа, а когда узнал, что Пашку украли и увезли в подземелье, задергался, вырываясь. Я отпустила кота, и он медленно, какой-то тяжелой, уставшей поступью ушел в их общую с Кошамбой корзину. Прижался к пушистому боку жены и закрыл глаза. Заснул, наверное.
А утром кот ушел. Особо никто на это внимания не обратил – он ведь постоянно шатался где-то. Но Карпуха не вернулся вечером, его не было на следующий день, и потом…
Он исчез так же, как и Пашка…
В общем, поделиться со мной бодростью и позитивом Кошамба не могла. Тоской – сколько угодно.
Да и никто в поместье не мог. Прошла уже неделя с момента нашего появления здесь, и все это время объединенные усилия служб безопасности Кульчицкого, Климко и Мартина Пименова были сосредоточены на поиске Павла.
Сначала они вдоль и поперек прочесали все старые соляные выработки в районе той лечебницы. И в одном из ходов даже нашли пропитанный кровью марлевый тампон, упавший, видимо, с каталки. Этот ход обшарили чуть ли не по миллиметру, но больше никаких следов Пашки не нашли. И ответвлений в этой норе не было, она просто вывела на противоположную сторону шахты. Откуда похищенного и увезли в неизвестном направлении…