Крепость души моей, стр. 40

Четырехстопный ямб забытого мистика Фофанова вызвал тошноту. Легко ему, буржую недорезанному, умствовать! Сидел у камина в халате, кофием баловался…

Безвкусно, избито, штамп на штампе. Один к одному его собственная история. Аня тоже почувствовала, не зря повторяла эту заумь. Фофанова она наверняка еще в гимназии читала, не забыла. Кто знает, когда вспомнила стихи в последний раз? Когда промокла под августовским дождем? Когда закрылась дверь за доктором, уже не способным ничем помочь?

Сергей понимал, что не умрет от тоски, не шагнет с крыши, не проглотит толченые в уксусе спичечные головки. На это «инженера Илюшина» не хватит. Сейчас он свяжется с офисом, извинится за опоздание, зажжет сигарету, вдохнет табачную дрянь…

Встанет, отряхнет брюки, побредет на работу.

Время вспять не повернуть, через него не переступить. Таков Закон. Нет сени неведомого края, нет иной жизни… Курим? Зажигалка потерялась в глубинах кармана. Парень чертыхнулся…

– Не надо! – попросила синичка.

Сергей кивнул. И понял, что самое время протереть глаза…

14:04

…Легкой черной тенью…

– Не надо! – попросила девушка. – Когда вы ругаетесь, Сережа, мне больно.

…такое платье лишь на старых фотографиях найдешь. Белый воротничок, остроносые сапожки. Длинная русая коса уложена узлом на затылке. Лицо красивое, но строгое. Темные глаза, яркие губы.

Лет семь бы добавить – и выйдет учительница рукоделия со снимка.

Птич-ка!

– Извините! Я… Я вообще-то редко ругаюсь…

Вскочил, хлопнул ладонью по брюкам, чудом подхватил падающий мобильник. Мазнул пятерней по рыжей шевелюре. Заодно представил, как выглядит со стороны. Устыдился, вынул зажигалку, наконец-то попавшую под руку, с робостью посмотрел на незнакомку.

Та еле заметно улыбнулась:

– Воспитывать я вас, Сережа, не буду. Вы – взрослый, чужие слова вам не указ. И это правильно. Нуждайся вы в утешении, я могла бы сказать, что сегодня вы сделали, что хотели – и что должны. Полагаю, это лучший поступок в вашей жизни…

На лбу выступил пот. Сергей смахнул его ладонью. Хотел переспросить, уточнить, но губы шевельнулись сами собой:

– Помогите! Пожалуйста!..

– Я не в силах вам помочь, Сережа. Могу лишь защитить. Если вы что-то потеряли, надо не отчаиваться, а искать. Пройти нужной дорогой, если понадобится – дважды, трижды. Другого способа я не знаю.

Рыжий парень кивнул, не желая спорить. Какой смысл? Хоть трижды ходи – вслед беззвучною стопою – от дома на бывшей 8-го Съезда Советов до площади, хоть дюжину раз…

– Есть другой вариант, Сережа. Закури?те, после работы купи?те водки. И начинайте жаловаться на судьбу. Некоторым помогает. А главное, этим можно заниматься долго, всю жизнь…

Яркий рот презрительно искривился:

– И вот тогда я стану вас защищать. От начальства, чтобы с работы не выгнало. От участкового, от преждевременного инфаркта. Очень интересная и важная работа… Сергей! Вы даже не поняли, что сделали. Между вами и вашей девушкой целое столетие, но вы сумели с ней поговорить. Скажете, все дело в телефоне? Зря, Сережа, зря вы так думаете. Ваши слова смутили самого Владыку Леопарда. Такое не под силу ни нам, Посланникам, ни даже Началам. И это за неполные пять дней! А что вы успеете за неделю?

Махнула рукой… Крылом…

Легкой черной тенью промелькнула в синем небе.

16:50

…тельцы мнози тучны…

Большой Начальник прошел широким шагом к массивному сейфу. Достал из кармана ключ, прежде чем отпереть, с недоверием покосился в сторону окна. Четвертый этаж, конечно, но кто их знает, этих умельцев? Шторы бы повесить – глухие, тяжелые, как в кабинетах сталинских наркомов!

Все-таки решился: открыл стальную дверцу. Достал с верхней полки рюмочку зеленого стекла. Затем бутылочку – стекла темного. Обернулся к двери, поморщился, словно лимон сжевал. Отложить бы до вечера, да нельзя. Надо!

Только что Начальник прочитал свежую сводку. Не поверил, перезвонил…

Тихо!

Со вчерашнего вечера – ничего. Ни миражей, ни бунтов, ни особо тяжких с последствиями. Город словно уснул, хотя под окнами шумели машины. Магазины торговали, итальянский режиссер (чтоб он пропал, нетрадиционный!) бегал по улицам в поисках натуры, рабочие укладывали асфальт у аэровокзала в ожидании визита Президента.

Порядок, покой, благолепие, чуть ли не благорастворение.

Положив теплую телефонную трубку, Большой Начальник понял, что сейф придется открыть. До вечера не дотерпит. Эх, была, не была! Бутылочка… Рюмочка… Водой разбавить, но в меру, в самую меру.

Поехали! Уххх!

Ни сводка, ни устный доклад не успокоили. Кто-нибудь иной, из молодых и ранних, наверняка бы уже рапортовал в столицу, захлебываясь от радости. Но Большой Начальник успел повидать в жизни все, даже смоленого волка.

Затаились! Выжидают! Выискивают нужную точку, чтобы наверняка, в самую мякотку…

Падлы!

Пора было закрывать сейф. Прятать ключ, доставать из ящика стола дезодорант. Если учуют – сожрут. Начнут с пяток, скальпом закусят. Стоит всей этой своре узнать, что он, Начальник, пьет на работе!..

Нет, не водку. Не коньяк, не виски, не текилу. Даже не память юности – коктейль «Александр Третий» («тройняшка» и одеколон «Саша», эхх!).

Корвалол!

Обычный, киевской фабрики. Темная бутылочка, бело-зеленый футляр.

Узнают – съедят! Запах лекарства для стаи слаще, чем кровяной дух. Но здешнее зверье – прикормленное, однако смертельно опасное – это, увы, еще не главный враг.

Прошлым вечером Начальник сам себя удивил – снял с полки увесистый том. Библия, Книги Священного Писания. Купил студентом на нелегальной книжной «балке», тогда же в последний раз открывал. Стер пыль, проглядел забытые строки.

Нашел. Вот!

«Окружили мя тельцы мнози тучны…»

…Обступили, окружили город. Ударили копытами в пыльный, растрескавшийся асфальт. Идут за ним, за ним, за ним! Глаза пылают красным огнем, ноздри пышут черным дымом. Со всех сторон, по всем улицам, по площадям и скверам…

За ним!..

Сокрушат стены, ворвутся, затопчут, пронзят рогами. «Раскрыли на меня пасть свою, как лев, алчущий добычи и рыкающий…» Губы шевельнулись, но помянуть виноватых во всех грехах «падл» Большой Начальник не успел.

Колоколом ударил телефонный звонок.

«Окружили мя тельцы…»

21:03

…мы все ошибаемся…

– Пора менять тактику, – твердо заявил Пятый из Седьмой Череды. – Мы все ошибаемся, шеф! Я даже боюсь представить, насколько.

Владыка Камаил Девятый пожал широкими плечами:

– Вам не надо бояться, мой принципиальный Микки. Говорите уж сразу: я ошибаюсь, ваш бестолковый начальник. Прорепетируйте эту речь перед зеркалом, а потом блесните перед кем-нибудь из Первого Чина. Только поспешите, игемон, у вас всего три дня. Больше на расследование нам не дают.

Кабинет изменился. Вместо потолка – черное звездное небо, вместо пола – город, залитый искусственным светом. Улицы, площади, темные пятна скверов…

Зеркальный Микки без всякого удовольствия поглядел вниз, на море желтых огней.