Наследники легенд, стр. 10

– Я вас предупреждал.

Лар заметил, как насторожился Сэллер при этих словах.

– Леди Триллин, попросите кого-нибудь из слуг увести ребенка.

Нет, он почти не играл, все было по-настоящему: и зловещие нотки в голосе, и появившийся в руке меч.

– Иоллар…

Но Лар отвернулся, не дав Окниру договорить.

– Выведите ребенка, княгиня. И возвращайтесь к нам.

Улучив момент, наклонился к мальчику и шепнул на ухо:

– Тебе спать пора, но я еще загляну.

И уже громко – к их общему отцу:

– Не хотите попрощаться с сыном, князь?

Эльф спал с лица.

– Я имел в виду: пожелать ему спокойной ночи, – с жесткой насмешкой уточнил Сумрак. – Или за вами до сих пор не водится таких привычек?

Окнир отмер, шагнул к ребенку и опустился перед ним на колени. Нерешительно, словно впервые, – а может, так оно и было, – положил на худенькие плечики дрожащие руки.

– Доброй ночи… сынок.

Так же неловко притянул его к себе, коснулся губами лба и оторопело застыл, когда детские ручонки обхватили шею.

– Доброй ночи, отец.

Триллин, казалось, готова была расплакаться от умиления. Догадка оказалась верна – переизбытком родительских чувств Окнир не страдал ни в прошлом, ни сейчас.

– Удивительно, не правда, ли? – с неприкрытой издевкой произнес Лар, когда княгиня, повинуясь его взгляду, вывела Ленира за дверь. – Оказывается, сын – это не только пропуск в тронный зал. У детей есть чувства. Как правило, добрые и светлые. И они способны дарить этот свет другим… Но одного раза недостаточно, чтобы это понять. А второго у вас уже не будет.

– Иоллар, я…

– Вы больше никогда не обнимете сына, – резко и громко оборвал его Сумрак, и вернувшаяся в комнату эльфийка отшатнулась, прижавшись к стене. – Никогда не отсчитаете денег наемному убийце. Никогда, – взгляд снова вернулся к Триллин, – не ударите женщину.

– Ты сможешь убить своего отца? – дрогнувшим голосом спросил Окнир.

– Нет, князь. – Лар увидел, как эльф побледнел от одной его улыбки. – Я не убью вас. Но и отцом вас не считаю. Назовем наши отношения равноценным обменом: когда-то вы подарили мне жизнь, сегодня я сохраню вам вашу. Но только жизнь. А до этого я говорил о ваших руках…

Окнир еще недоуменно хмурился, когда Иоллар схватил его за плечо и подтащил к столу. Сил эльфа не хватало на сопротивление, и уже через секунду рука его оказалась вытянута вдоль столешницы, а сам он едва стоял, изогнувшись в несуразной позе.

– Руки, князь, – взмахнул мечом Сумрак. – Без них не обнимешь, не ударишь. Но жить можно.

– Нет!

Крик Триллин совпал с ударом, женщина бросилась вперед, но ее перехватил Сэллер, и она обмякла в его объятиях. Окнир тоже был близок к тому, чтобы лишиться сознания.

– Странно это, – задумчиво повторил Сумрак, отпуская отца, позволяя ему сползти на пол. – Вы можете пойти против своей крови, подсылая убийцу к сыну, а моя кровь не позволяет причинить вам вреда. Вы можете издеваться над женой, а она не в силах смотреть на ваши страдания. С чего бы так?

Сэл тем временем уложил эльфийку на софу и склонился над ней, приложив ладонь ко лбу. Лар одобрительно кивнул, заметив, как тает темное пятно на ее щеке, а после снова перевел взгляд на отца:

– Так что вы думаете, князь?

– Я… я не знаю…

– Я дам вам время. До утра. Утром вы соберете совет Долины, и там решится ваша судьба.

– Хорошо…

– А до этого у вас есть шанс попросить прощения у жены.

Не поднимаясь с пола, Окнир пополз к еще не пришедшей в себя женщине. Лар схватил его за шиворот, резко поднял, от чего одежда затрещала по швам, и развернул лицом к себе.

– Попросить прощения, а не запугать и заставить притвориться, что все хорошо. Притворяться теперь будете вы – нежным мужем, любящим отцом. Возможно, со временем это войдет у вас в привычку. А в противном случае я всегда смогу найти другой меч.

– Всегда? – выдавил князь.

– Да. Теперь я стану следить за каждым вашим шагом.

Иоллар выпустил его, отступил, но вдруг размахнулся и ударил кулаком в осунувшееся лицо. Окнир упал, а на душе стало чуть легче. Мудрецы говорят, что забвение – лучшая месть, но, видимо, Лар еще не достиг мудрости.

– Надеюсь, все во дворце предупреждены обо мне и не повторят ошибок тех несчастных, что встретились мне на пути сюда? – спросил он у сплевывающего кровь эльфа.

Тот кивнул.

– Прекрасно. Совет Долины, князь, не забудьте. Сэл, пойдем.

Тихий окрик догнал их уже на выходе:

– Иоллар! Скажи им… скажи, что я распорядился приготовить вам комнаты.

Сумрак удивленно приподнял бровь:

– Очень любезно с вашей стороны, князь, но вы немного ошиблись. Вы приказали приготовить нам лошадей. Ночевать мы будем в другом месте.

– За подарком пришли, да? – зашипел на ухо Сэллар, когда они вышли, и Лар распорядился насчет коней.

– Да. Но я решил немного прибраться в родном доме. Ты чем-то недоволен?

– Твоей страстью к чистоте. Теперь, как я понимаю, нам предстоит наводить порядок в соседней комнате?

– Правильно понимаешь. Но ты можешь остаться, если хочешь.

– Ни за что. Во-первых, я неуютно чувствую себя в окружении защищенных амулетами эльфов, а во-вторых, не прощу себе, если пропущу явление божества народу. Если тебе начнут приносить в жертву девственниц, будет что рассказать потом твоей жене.

Шутки Сэла не улучшали настроения, но Лар твердо решил не отступать от планов. Он заглянул к брату, который не спал, дожидаясь его прихода, пожелал спокойной ночи и обещал, что они увидятся утром. Под хмурыми взглядами стражников, скорбевших о погибших товарищах, спустился вниз и остановился у вазы с лилиями.

– Неизменность, – пробормотал он себе под нос. – Все здесь неизменно уже несколько тысячелетий. Начнем с малого…

Ваза со звоном разбилась о каменные плиты. Сумрак собрал цветы и вышел за дверь, оставляя растерянным слугам убирать осколки. Лилии он отнес в семейную усыпальницу, положил их на крышку мраморного саркофага, мысленно прося прощения за то, что не может задержаться. Ночь коротка, а «уборка» требовала времени.

Глава 3

Сэл едва выдерживал эту безумную скачку: Иоллар гнал своего гнедого так, словно за ними мчались все демоны Бездны, а у проводника недоставало опыта верховой езды на лошадях.

– За теми холмами уже Море, не отставай!

Никакого моря Буревестник не увидел. Лишь белый песок под ясными звездами – безжизненная пустошь, посреди которой высилась остроконечная стела.

– А где же море?

– Это и есть Море, – ответил Сумрак. – Море Высохших Слез. Ты совсем не знаешь моего мира.

Сэл был бы рад не знать его еще дольше, но промолчал.

– Это кладбище, если так тебе понятней. Орк может умереть за тысячи лиг отсюда, но его родственник, друг или даже враг принесет его прах сюда. Таков закон.

Лар спешился и загреб горсть песка.

– Тут все мои предки, – тонкая струйка просочилась сквозь пальцы, – тут начинается наша земля.

Он опустился на колени и вынул из кармана маленький мешочек. Пересыпал в ладонь серую пыль.

– Теперь ты дома, брат, – прошептал он, пуская прах по ветру. – И нет преград между тобой и Сумрачными чертогами.

Сэллер смотрел на него как зачарованный, не веря своей догадке:

– Это Ром? Ты столько лет…

– Дети Сумрака всегда возвращаются домой, – тоном, пресекающим дальнейшие расспросы, произнес Лар.

– А иногда и Сумрак приходит к детям своим, – донеслось из тени у подножия стелы.

Реакция мага была мгновенной – купол защиты и яркий шар света над их головами, чтобы увидеть произнесшего эти слова. Иоллар вскинул руку, призывая товарища воздержаться от дальнейших действий, и медленно поднялся навстречу шагнувшему к ним мужчине.

– Сумрак никогда не покидает своих детей, Ахенар, – сказал он, узнав орка.

– Да, – согласился тот. – Но нечасто он является к ним во плоти.

Из этого странного разговора Сэл так и не понял, друг перед ними или враг. Орк остановился на границе охранного круга. Оружия при нем не было, магии не чувствовалось. Одежда тоже мало что могла о нем сказать – свободные темные штаны, длинная черная рубаха с замысловатым орнаментом на рукавах и вороте. Босые ноги утопали в песке. Лицом он чем-то походил на Ромара, но был много старше, в длинных, заплетенных в две косы волосах блестела седина, а клыки выдавались сильнее и выступали из-под верхней губы, когда он говорил.