Искусство острова Пасхи, стр. 49
Передавая мне скульптуры, Роза рассказала следующее.
Она была Ханау-момоко, то есть Короткоухая, из племени Нгарути. Скульптуры представляли собой родовое имущество, она получила их от отца, Симона Паоа. Они хранились в пещере среди высоких береговых скал, вблизи Оронго; местность и пещера называются Мата-те-паина. В тайнике лежат вещи, принадлежащие другому роду, все члены которого умерли; ого последней представительницей была Марта Хаоа. Вход в пещеру закрывается. Отец Розы примерно раз в два месяца отправляется в тайник, чтобы «чистить» скульптуры. Всегда идет один, не берет с собой никого из членов семьи. Эти изделия он вынес в ночь на 15 марта, потом две педели держал у себя дома. В пещере он пользовался свечой, ведь ему, как владельцу, нечего опасаться; каждый раз, прежде чем входить, он устраивает уму с курицей и бататом. Курица очищена от потрохов, он оставляет ее для аку-аку. После того, как Роза кончила рассказ, я спросил, говорит ли отец что-нибудь, обращаясь к аку-аку. Она ответила, что он произносит «старинные слова».
Открытый приморский тайник Педро Пате
Смятение, охватившее деревню в последние дни нашего пребывания на Пасхе, помогло нам посетить еще один подлинный тайник. Непосредственной причиной явились интриги среди островитян, вызванные попытками подсунуть нам имитации. Инициатором этой интересной вылазки был Педро Пате, высокопочитаемый пожилой пасхалец, долго входивший в тройку официальных представителей местного населения. Впервые Педро Пате пришел к нам еще в то время, когда Длинноухие занимались подъемом статуи в Анакене. Он вел себя весьма таинственно. Вызвавшись безвозмездно помогать в работе, два дня всюду ходил за мной, а ночевал с другими пасхальцами в пещере поблизости. 9 марта ночью Ласаро пришел и попросил меня привести врача, дескать, Педро Пате очень болен. У Педро и впрямь была высокая температура, рвота, он не мог даже говорить, но Ласаро слышал от него, что позапрошлой ночью он ходил в пещеру и принес целый мешок «вещей», которые временно спрятал среди холмов за нашим лагерем. Утром после ночной вылазки он заболел и в конце концов почувствовал себя так скверно, что поделился своим секретом с Ласаро, чтобы тот забрал мешок, если сам Педро уже не сможет этого сделать. Врач дал больному антибиотики, лекарство помогло, и на другое утро Педро Пате покинул пещеру в Анакене. Внезапная болезнь так его напугала, что он вернул на место все содержимое мешка.
Только 20 марта, на другой день после нашего визита в пещеру Атана Атана, Педро решился снова прийти к нам в лагерь, сопровождаемый Ласаро и своей женой. В моей палатке он извлек из мешка восемь интересных каменных скульптур (К-Т 1578–1585), в том числе два огромных черепа с углублениями, словно после трепанации (фото 198 а, b), и двухмачтовый камышовый корабль с толстыми каменными парусами на вставленных в корпус мачтах. Патина была но ярко выражена, однако изделия не выглядели свежими. По словам Педро Пате, он вынес фигурки из пещеры, унаследованной от отца, а вырезал их дед, знаменитый пасхальский ронго-ронго Томеника. Имя Томеники было написано на первой странице тетради ронго-ронго, которую я перефотографировал в доме Эстевана Пакарати (Heyerdahl, 1965, fig. 96). На вопрос, почему тайник унаследовал Педро, а не его старший брат Иосиф, который помогал патеру Энглерту с церковными службами, Педро ответил, что отец разделил свое имущество, Иосиф получил другую пещеру. И Педро не единоличный хозяин своей пещеры, часть принадлежит «сильной» младшей сестре, причем в ее долю входит тетрадь ронго-ронго из 30–40 страниц, будто бы подписанная Томеникой. Этой второй тетради Томеники нам так и не пришлось увидеть. Педро считал, что в его пещере хранится около ста каменных фигурок; некоторые из них изображают лошадей с длинной шеей, другие — бутылки или кувшины. Он обещал постараться убедить сестру, чтобы она разрешила мне побывать в пещере. Если же она не согласится, он вынесет еще кое-что из своей доли, в том числе лошадей с длинной шеей, о чем я его особенно просил.
Через три дня он пришел снова, явно огорченный, и сообщил, что сестру невозможно уговорить. Ни за что не соглашается на то, чтобы посторонний узнал расположение пещеры, а Педро пусть забирает свою долю, если хочет. На этот раз он принес еще несколько фигурок (К-Т 1843–1847), в том числе два искусно выполненных каменных животных, смахивающих на лам. Я почему-то решил, что он сам вырезал этих лам, и сказал ему об этом. Он реагировал очень резко и ушел обиженный.
Прошла неделя, и 31 марта Педро Пате явился верхом в Анакену вместе с братом, помощником патера Энглерта, Иосифом Пате. Мне удалось отвести Иосифа в сторонку и переговорить с ним с глазу на глаз. Иосиф считался очень серьезным и честным человеком. Поговорив о том о сем, мы перешли на пещеры, и он признался, что унаследовал от отца тайник, но потом забыл, где вход, и теперь никак не может его найти. В пещере хранится много предметов, есть и большая моаи (статуя). На мой вопрос он ответил, что и Педро, его брат, не знает входа в свой тайник; вообще, насколько ему известно, сейчас на острове не найдется никого, кто помнил бы вход в собственную пещеру, даже если она у него есть. В то же время он решительно утверждал, что его брат Педро никогда не лжет.
В тот день несколько пасхальцев пришли в гости к нам в лагерь и бродили среди палаток, не помышляя о том, чтобы покушаться на нашу собственность. Один Педро Пате остался за веревочной оградой и поглядывал на нас издали. Удивленный его поведением, я попросил Фердона выяснить, в чем дело, ведь Педро работал у него на раскопках в Оронго и произвел самое благоприятное впечатление. Фердон подошел к Педро, приветливо поздоровался. Тот явно обрадовался и, помявшись, выразил свое возмущение неприятными событиями последних дней. Дескать, Педро Атан и еще кое-кто пытались обмануть нас, подсовывая новые каменные изделия, а теперь «сеньор Кон-Тики» и его скульптуры посчитал новыми, намекая, что Педро Пате — рео-рео (лжец). на вопрос Фердона он снова сказал, что знает вход в свой пещерный тайник, однако показать его нам не мог, потому что часть тайника принадлежит сестре. Но его все больше возмущает изготовление имитаций в деревне, и он решил показать нам пещеру против воли сестры. Узнав об этом, она на другой день ушла из деревни, а когда вернулась, сказала ему, что теперь у нее есть отдельный тайник, она уже начала переносить туда свое имущество, и он волен поступать со своей долей, как хочет.
К удивлению Фердона, Педро Пате предложил в любое время проводить его и меня в свою пещеру, не прося ничего взамен, с одним только условием: чтобы о ее местонахождении не узнал никто из пасхальцев. Педро Пате был готов отправиться туда хоть сейчас, средь бела дня, и заметно расстроился, когда я попытался втолковать ему, что у нас нет времени, мы уже свертываем лагерь. однако Фердон полностью доверял Педро Пате и посоветовал осмотреть его тайник. Все же сразу отправиться с ним мы не могли и попросили его прийти снова через два дня, 2 апреля. В назначенный день Педро явился утром, и под вечер, после описанной выше неудачной попытки проникнуть в тайник Алехо Рапу, которая сорвалась из-за сильного волнения на море, я вместе с археологами Фердоном и Санчесом направился вдоль южного берега на запад; Педро Пате указывал дорогу. Это был последний день пребывания экспедиции в Анакене. Мы уже начали снимать палатки и перевозить имущество на судно.
Не доезжая Ханга-тетенго, мы остановили машину за поваленной статуей, рядом с колеей, и, как только Педро удостоверился, что кругом больше никого нет, пошли к скалистому берегу. Фердон еще раньше выяснил, что наш проводник происходит из племени Тупахоту; по его наблюдениям, мы теперь находились на исконной территории этого племени. Между зазубренными утесами, образованными застывшей лавой, мы спустились к берегу, защищенному от прибоя отмелью и чередой сорвавшихся сверху огромных глыб. Мы карабкались через камни, протискивались между скалами, а Педро Пате аккуратно заметал пучком травы каждый след, оставленный нами на песке. Мы нарочно обронили бумажки от конфет — наш проводник тотчас вернулся и собрал их. Около огромных камней он остановился и снова повторил все то, что уже говорил Фердону. Дескать, он не собирается нам ничего продавать, но Ласаро рассказал ему о скверном поступке Педро Атана и других, и теперь он хочет снять с себя все подозрения в обмане, показав нам «настоящую» пещеру. Он может поручиться за то, что тайник вместе со всем содержимым ему и сестре передал отец, Тимотео Патеа а Вака Туку Онге, и сестрина доля уже вынесена. Затем Педро предложил нам влезть на окруженный пенящимися волнами большой прямоугольный камень и оттуда показал на узкую полку на скале, как раз над нами. На полку выходила горизонтальная щель, такая неприметная, что сами мы ни за что ее не заметили бы, да если бы и заметили, нам не пришло бы в голову, что кто-то мог здесь устроить тайник.