Искушение, стр. 54
В синих глазах Дженни светились любовь и мольба.
– Поверить тебе? – Он засмеялся, сожалея о своем жестоком ответе. Но он был не в силах остановиться. – Эй, Дженни Ланган, мы много обещали друг другу. А ты все это время тайно встречалась с этим мужчиной. Если ты смогла… дважды… одурачить меня, могу ли я верить тебе сейчас? Смогу ли я вообще поверить тебе когда-нибудь? – Сомнения и ревность терзали его.
Дженни смотрела на него с ужасом.
– Если ты любишь меня, если ты когда-либо любил меня, верь мне просто потому, что я прошу тебя об этом.
Они смотрели друг другу в глаза. Дженни гордо вскинула голову. На красивом лице Габриеля отражалась целая гамма чувств. «Она очень красива», – думал он. Он любил ее. Ему хотелось сказать ей об этом, обнять ее. Ему было все равно, что она сделала. Но он не смог обуздать непомерную гордыню.
– Прошу тебя! – прошептала она.
– Нет! – Габриель отвернулся от нее. Он не хотел ее видеть. Агнелли чувствовал себя оскорбленным. Он представлял Дженни в объятиях Торндайка.
– Я позволила тебе уладить дела с Фиаммой, потому что ты просил об этом, неужели ты не можешь сделать для меня то же самое, Габриель? спросила она, отворачиваясь от него. В огромных глазах ее – неверие и беззащитность. – Ты сказал…
– Эй, все, что я говорил тебе о женитьбе, будущем… любви…
– Да?
– Забудь об этом, – твердо сказал он и сжал зубы. Потом с силой стукнул кулаком по ладони и ушел.
ГЛАВА 31
– Я скоро вернусь за своей дочерью, Дженни, – Чарльз все еще держался за фонарный столб. По просьбе Дженни друзья оставили ее наедине с Торндайком. И только Фиамма продолжала стоять на тротуаре у подъезда, с непониманием глядя на них.
– Теперь, когда ушел твой благородный обожатель Агнелли и друзья покинули тебя, тебе не справиться со мной, моими друзьями и нью-йоркским бобби, полицейским. Мы придем вместе и выполним постановление суда. – Он взмахнул бумажкой, похожей на официальный документ. Когда Дженни протянула руку за постановлением, Чарльз быстро спрятал его в карман. – Будет лучше, если ты соберешь вещи до моего прихода. Иначе…
Холодным взглядом она проводила Торндайка. Он шел неуверенно, покачиваясь из стороны в сторону, и едва не сбил с ног невысокую Глэдис Райт. Леди из благотворительного общества в очередной раз пожаловала в трущобы с лекцией о пользе чистоты. Дверь подъезда с треском распахнулась, и София с девочками, Рокко и Саверио со смехом и радостными криками обступили Фиамму.
– Она из их деревни? – Глэдис остановилась рядом с застывшей, неподвижной Дженни. – Что случилось, дитя? Где твоя сияющая улыбка?
Женщина внимательно смотрела на нее. Восемь часов утра, а на ней вечернее платье в пятнах крови. А в синих глазах беспокойство и горе.
– Дженни, мне нужно навестить больного ребенка. Пойди домой, переоденься. Я скоро вернусь, и ты расскажешь мне обо всем, что произошло. Может быть, я смогу помочь тебе.
– Спасибо, Глэдис. Боюсь, никто не в силах помочь мне выбраться из ситуации, в которую я попала.
– Дорогая, мы подумаем об этом вдвоем. Иногда две головы лучше, чем одна. Со стороны виднее. О, кого я вижу? Никак это Мик Мейхен собственной персоной старается незаметно проскользнуть мимо меня?
Ирландец воспринял восклицание мисс Райт как комичный голос рока, а ее саму, с растрепанными седыми волосами, – пародией на божий гнев.
– Торопишься в салун опохмелиться, бесчестный, трусливый грешник?
– Черт возьми! На этот раз подловили меня, мисс Райт. Я верну все, что взял. Клянусь, что верну, провалиться мне на месте.
– Вернешь все, что получил обманным путем? Но этого недостаточно, чтобы спасти твою душу. Тебя, еретик, обращали во всех миссиях в Бауэри, и везде ты получал воздаяние – пять долларов золотом у методистов, мешок картошки – у лютеран, костюм – у Тома Нунена в Обществе спасения.
– Том – настоящий ирландец. Он помогает по велению собственного сердца. Между прочим, тот костюм, что он дал Маку, был очень старым, с дырами, мисс Райт, – Джоко старался подавить зевок. – Его не примут в расчет ни на земле, ни у ворот рая. Да, настоящее имя моего друга – Мак Дара Мейхони. Он – герой моего народа.
– Перед твоим другом, как бы его ни звали, скорее распахнутся врата ада. А ты, вероятно, сам святой Патрик?
– Он? Ха-ха. Он просто Джуд О'Флинн, школьный учитель.
Мак ухмыльнулся. Друзья обнялись и побрели по улице, распевая во все горло старинную ирландскую песню сомнительного содержания.
– Ну, дорогая Дженни, – сказала Глэдис, вернувшись полчаса спустя, как и обещала. – Сейчас я приготовлю по чашечке чая, и ты обо всем расскажешь мне. Посмотрим, что можно сделать.
Дженни рассказала ей почти все. Кое-что из того, что она поведала мисс Райт, она никогда никому не говорила. О том, как она, полностью одетая, оказалась в постели Торндайка. Как он опустился на нее, холодную, безмолвную, одеревеневшую… целовал ее ледяные губы.
– Черт возьми, если ты будешь так лежать… помни, мы договорились. Ты отдаешься мне. Давай! – брюзжал он. Дженни встала, сняла платье и осталась в одной сорочке. Чарльз начал гладить ее, и она незаметно отвернулась. Но он заметил. В его бледных глазах вспыхнул жестокий огонек.
– Ложись, – прошипел он, расстегивая брюки. Дженни легла. Она закрыла глаза, сжала губы, скрестила ноги.
– Черт тебя побери, помоги мне, иначе у меня ничего не получится, – он раздвинул ей ноги коленом и попытался войти в нее. Она не шелохнулась. Не могла. Ее плоть была напряжена, его – слабая и вялая. Он обливался потом. – Если мне придется ударить тебя, я ударю. Иногда это единственный способ заставить меня… овладеть женщиной. Я изобью тебя, заставлю кричать и плакать, разобью твое прекрасное личико… Это всегда… возбуждает.
Он пыхтел от усилий, слабо тыкаясь в плеву, пока его собственное тело не предало его, и он не сполз на постель. Он ругал Дженни визгливым, задыхающимся голосом. Его кулаки сжались. Она даже не вздрогнула, не моргнула.
– Попробуй, ударь меня, трус, – презрительно сказала она. – И этого ты тоже не сможешь сделать!
Чарлз не смог ударить ее.
– Вставай! – рявкнул он и, как безумный, вытаращил глаза. – Убирайся к черту! Проваливай подальше с глаз моих! Я предупреждаю, если ты когда-нибудь попадешься мне на глаза, тебе не поздоровится. Избитые тела моих любовниц остались на моем пути от Самарканда до Стокгольма. Их полно в каждом захолустье и городе, где есть английские дипломатические пункты. Пошла вон!
Он повернулся к ней спиной. Бутылка билась о края стакана, когда он наливал джин. Дженни быстро оделась и выбежала из комнаты, на постели остался на разорванной золотой цепочке забытый кулон с жемчужиной, похожей на слезу.
– И теперь этот полоумный явился в Нью-Йорк и заявляет, что он изменился? – спросила Глэдис.
Дженни кивнула.
– Врет! – уверенно сказала мисс Райт.
Чарльз Торндайк сдержал свое слово. Два часа спустя он появился на Первой авеню под дверью квартиры Дженни. Рядом с ним стояли Хорас Лейк и Гьерд Зорн. У подъезда на тротуаре, покачиваясь с мыска на пятку, стоял бравый полицейский.
– Сейчас же открой, Дженни Ланган, не то мы взломаем двери! – раздраженно кричал он.
Чарльз отошел в сторону. Он умылся и переоделся в чистый костюм и совсем не походил на того Торндайка, который стоял у фонарного столба утром.
Зорн с первого удара выбил дверь плечом. Мужчины вошли в квартиру Дженни.
В комнатах никого не было. Квартира оказалась абсолютно пустой, словно Дженни и ее маленькая семья никогда в ней не жили. Не осталось ни малейшего намека на них: ни золотистого волоса на полу, ни оторванной пуговицы, ни даже остывшей золы в печи. Обо всем позаботилась Медея. Она сама часто читала будущее на холодной золе и считала, что лучше оградить себя от случайностей.