Искушение, стр. 28

– Рассказывай дальше.

Габриеля умиляло, как по-детски непосредственно Дженни восхищалась увиденным в доме Карвало.

– Бейбет – первый ребенок в семье. Ее мать старше дочери всего на пятнадцать лет. Кстати, Бейбет изучила основы архитектуры, прежде чем начали строить их особняк. Карвало придерживаются, как они сами говорят, принципа соразмерности. Нигде нет излишних украшений, ничто не нарушает строгого расположения комнат. Все это напоминает простой шведский стиль – никакого хаоса, четкая, приятная для глаз форма.

– Твои формы самые приятные для глаз из всех, что я когда-либо встречал, cara, – нежно прошептал Габриель. Его руки переместились с талии на мягкие ее округлые ягодицы. Дженни бросила на него быстрый взгляд и попыталась отодвинуться.

«Он не заставит меня снова потерять голову, – сказала она себе, – своими ласками и нежным поглаживанием». Но он умеет возбудить ее чувства. Она даже не осознает, что происходит, пока не начинает желать большего и согласна на все, что он – да и она тоже – хочет больше всего.

– Бейбет считает, что вещи должны быть практичными, не требовать постоянного ухода, например, кованые железные подставки для дров в камине, а не медные, которые надо изо дня в лень натирать до блеска. И все остальное в том же духе.

– Совершенно согласен с ней, cara, – Габриель притворялся заинтересованным. На самом деле он внимательно наблюдал за Дженни. Воспоминания о вечере у Карвало захватили ее, и он воспользовался удобным случаем, чтобы обнять девушку еще крепче, и ее близость вызывала страстное и острое желание.

– Простота и практичность – хорошие качества, cara. Но я предпочитаю итальянский стиль, особенно, в бальных и парадных залах. Мне нравятся стены, покрытые лепными орнаментами – венками, гирляндами и цветами; живописные панно с изображениями фантастических и прекрасных садов. Представь себе, cara, бал-маскарад в романтической обстановке, когда сверкающие хрустальные люстры освещают таинственным светом танцующие пары. Когда-нибудь мы с тобой сходим на маскарад.

– Не думаю, чтобы в Айове устраивали маскарады. Кстати, о лепных орнаментах, уберите руки, мистер Ангел. Стены дальней залы у Карвало украшены зеркалами и расписаны птицами, бабочками, гирляндами цветов. Бейбет играла на рояле и…

– И ты танцевала с ее братом? – внезапное сильное чувство ревности охватило Габриеля и он отодвинулся от Дженни.

– Нет. Я не умею танцевать вальс. Но он показал мне несколько «па».

– Вот как… Почему ты не попросила меня? Я бы научил тебя танцевать вальс, – он крепко схватил Дженни за руку, черные глаза задумчиво смотрели на нее. Габриель обнял девушку за талию и, громко отсчитывая такт, начал вальсировать.

– Посмотри, у нас хорошо получается. – Дженни мило улыбнулась. Она тихонько напевала, и они кружились в вихре вальса и счастливо смеялись. Рассерженно ворковали разбуженные шумом голуби. Габриель хотел сказать, что у них «всегда и все хорошо получается», но не осмелился. Они внезапно остановились и застыли в испуге на самом краю неогороженной части крыши. Смех и пение резко оборвались.

– Боже мой, Габриель, я не должна пускать сюда Ингри одну! – от страха Дженни бросило в дрожь. – Я и не замечала, как здесь опасно.

– Город опасен для детей, Дженни. Опасности подстерегают их не только на крышах, но и на улицах. Вчера я видел, как маленький мальчик попал под повозку. Такое часто случается. Этот мир оказывается коварным местом. Однажды я нашел парнишку лет двенадцати, который утонул в заполненном водой старом карьере. Жизнь жестока к малышам, матери которых вынуждены работать по двенадцать, а то и шестнадцать часов в день, чтобы прокормить их.

– Скоро я увезу детей в Айову. Конечно, на ферме их тоже подстерегают опасности, но там они будут у меня на глазах день и ночь.

– Эй, Дженни, не хочешь ли ты быть рядом со мной день и ночь? – Габриель негромко рассмеялся.

– Как близко, милый? – Дженни тоже рассмеялась и направилась к лестнице. – Ты же знаешь, что я согласна, но ты ведь не фермер. Если бы ты был… Кто знает, возможно, мы были бы вместе. Сейчас я чувствую себя лучше. Спасибо тебе, Габриель. Ты поднял мне настроение. Все мои проблемы кажутся мне сейчас незначительными.

– Какие проблемы? Что произошло, Дженни?

– Теперь уже все в порядке. Думаю, что сама смогу все уладить, Габриель.

Он приблизился к ней – в душе зародилась надежда – и осторожно поцеловал.

– Дженни, у меня сердце сейчас выскочит из груди, – сказал он хриплым голосом. – Что еще тебе надо от меня?

– Можешь ты дать мне книгу Уолта Уитмена?

Дженни ушла. Габриель выкурил сигару и собрался идти спать, – если, конечно, ему удастся уснуть этой ночью. Он решил спуститься по пожарной лестнице и влезть в комнату через окно. Не хотелось идти через кухню, чтобы не разбудить девочек. Он уже был у окна квартиры Софии, когда в ночной тишине раздался цокот копыт. На углу остановился экипаж. Послышались медленные, осторожные шаги. Человек подошел к дому слишком близко, и Габриель не смог увидеть его лица. Он замирал у двери каждого подъезда, и, наконец, остановился прямо под Габриелем. Агнелли увидел, как из окна первого этажа выпрыгнули котята Медеи и стремительно понеслись по улице. Раздался сдержанный стук. Внизу появилось золотое свечение.

Дженни! Она стояла на тротуаре, закутавшись в шаль… босиком… и с другим мужчиной. Они разговаривали. До Габриеля доносился звук их голосов, но он не мог разобрать слов. Они вместе вошли в подъезд. Агнелли оцепенел от потрясения. И ревность, таившаяся в его груди, болью сжала сердце. Лицо его побагровело от ярости.

– Из моих объятий прямо в его! – прохрипел он. – Я отправлю этого Карвало в ад, а она сама найдет туда дорогу.

ГЛАВА 16

– Габриель, что случилось? За весь лень ты не проронил ни слова, – спросил Рокко.

До конца рабочего дня оставался всего час. Он и Габриель отшагали сегодня по железнодорожным путям, затягивая болты, много длинных утомительных миль. Габриель разогнулся и вытер лоб рукой. На лице осталась широкая, как лента, черная полоса.

– Жарко.

Такой ответ не устраивал мальчика.

– Раньше ты не замечал этого, Гейб.

– Устал. Спал плохо. Подай-ка мне, малыш, масленку и ключ.

– Раньше тебя не беспокоило, что ты мало спал. Возьми ключ.

– Спасибо.

– Что-то злит тебя, Гейб?

– К тебе это не имеет никакого отношения, братишка.

Габриель ничего не объяснил, но дал понять, что это не его дело. И Рок решил оставить все как есть. Агнелли едва сдерживал свою ревность и гнев с тех пор, как увидел два дня назад, что Дженни пригласила Карвало в свою квартиру. Мужчины молча работали, лишь стук инструментов нарушал установившуюся тишину. Габриель снова погрузился в мрачные размышления.

Немного позже, когда на переезде они, стоя на коленях, пытались затянуть ржавый болт, послышался свисток локомотива, и рельсы задрожали. Быстро, с приобретенной уже сноровкой, они собрали инструмент и готовы были отойти на безопасное расстояние, когда снова раздался свисток, потом еще один совсем близко.

– Этот машинист любит трубить в рог, – засмеялся мальчик. – Наверное, идет из Олбани.

Он отошел в сторону, чтобы пропустить грохочущий состав, по другую сторону пути Габриель – с ключом в руке – нетерпеливо ожидал, когда пройдет поезд. Рокко с озадаченным видом изучал лицо кузена, пытаясь понять, почему всегда веселый и спокойный человек вдруг стал таким раздраженным и злым. Вдруг глаза Габриеля расширились от страха. Он что-то крикнул, но его слова заглушили свист и грохот подходящего поезда.

– Что? – крикнул Рокко, приложив руку к уху. – Я… не слышу… тебя…

Он ужаснулся, увидев, как Габриель отбросил свой любимый ключ и бросился наперерез мчащемуся локомотиву. Раздался резкий свист, и Рокко застыл от ужаса. Едва не попав под колеса, Габриель с криком устремился к мальчику. Его лицо искривила гримаса боли и отчаяния. Он с силой дернул его за рубашку, обхватил руками и прижал к себе. Так они и стояли, крепко обнявшись, обдуваемые мощными вихрями, оглушенные стуком колес и свистом локомотивов, перепуганные до смерти, между двумя проносящимися мимо них в разных направлениях грохочущими поездами. Составы мелькнули и исчезли вдали, возмущенный воздух успокоился, но Габриель и Рокко все стояли на том же месте, не в силах разжать руки. Затем они одновременно перемахнули через рельсы, скатились с насыпи и упали в траву среди первых весенних цветов, ловя ртом воздух. К ним бежали несколько мужчин, работавших неподалеку.