Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых, стр. 44

– Думаю, правда. Мне всегда казалось, что я похож на вас и еще больше на покойного Григория Григорьевича.

– Пустое, ваше величество! – Орлов махнул рукой. – Спалите этот документ в камине и велите Аракчееву вырвать языки тем, кто будет повторять эти глупости.

– Документ-то я сожгу, – вздохнул император. – Но я так и не понял, можно ли вам верить. Бог вам судья! В любом случае мне и при жизни, и после смерти ходить с этим клеймом незаконнорожденного. Но языки никому вырывать я не буду. Не нужно понапрасну озлоблять мужика. Хватит нам уже Пугачевых и Наполеонов. У Бонапарта, кстати, в его кодексе много интересных мыслей. Воспользуемся сим трофеем. В ближайшие дни я подпишу указ с подтверждением отмены крепостного права, а потом манифест о конституции, ограничении власти императора и созыве Государственной думы. Пора, пора нам приобщиться к европейской цивилизации. Лучше отдать часть власти во имя сохранения монархии как таковой.

– А не боитесь, ваше императорское величество? – спросил Орлов.

– Боюсь, – признался император. – Но сделать сие нужно. Да, будет много недовольных среди дворян, но смирятся, никуда не денутся. Разберутся в конце концов, что не нужно дожидаться, когда чернь снова поднимется, словно во Франции. А мы сделаем так, чтобы мужлан сам с поклоном пришел к дворянину и попросил его выпороть. Вот так-то, граф! Думаю, что бог в этом деле с нами.

Студент закончил чтение реферата и с облегчением вздохнул.

– Спасибо, господин Иванов, очень любопытно, – профессор одобрительно кивнул. – Конечно, для реферата ваши гипотезы вполне допустимы, но признаем, что в ряде случаев мы имеем дело только с косвенными свидетельствами, пересказом каких-то слухов и сомнительных документов, вполне вероятно, сфабрикованных Бонапартом. В конце концов, судя по портретам, Алексей II похож на Петра Федоровича.

– Но тогда еще не было дагерротипии! – не сдавался Иванов. – Придворные живописцы могли и приукрасить кое-что, изменить облик. А поскольку после сильного пожара в крепости останков Петра Федоровича и Ивана VI не нашли, генетическую экспертизу провести невозможно. Могила Григория Орлова тоже потеряна.

– Хорошо, – согласился профессор. – Сами понимаете, двести с лишним лет прошло, каких только версий за это время не было. Потому и столько самозванцев появилось, включая Пугачева, под именем Петра Федоровича, дескать, не сгорел великий князь при пожаре. Ну а насчет графов Орловых вы, пожалуй, через край хватили: убийцы, поджигатели. И Петра Федоровича тоже совсем уж падшей фигурой представили. Никаких доказательств о его связи с фрейлиной Апухтиной нет. Скорее всего, девица сия была безумна и действовала в одиночку. А уж про мнимую адскую машину, по-моему, есть только одно косвенное упоминание в литературе на эту тему. Скорее всего, князь Мстиславский привез из Берлина шпионские донесения великого князя – именно из-за них Петр Федорович угодил в крепость, а не из-за того, что замышлял убийство царственной тетки.

– Ваше высокоблагородие, я намерен провести дополнительные исследования в архивах и на основе данного реферата писать дипломную работу. Сопоставить все версии и степень их достоверности.

– Отличная тема! – одобрил профессор. – А теперь, дамы и господа, давайте немного пофантазируем. Допустим, в декабре 1761 года Елизавета Петровна действительно бы скончалась и в России воцарился ее племянник как Петр III. Как бы тогда развивалась отечественная и мировая история?

Студенты наперебой заговорили. Все сходились на том, что наверняка Фридрих был бы спасен от разгрома, а Пруссия осталась самостоятельным и весьма сильным государством. В таком случае Россия уже не была бы столь могущественной империей. И, возможно, амбициозный Наполеон не захотел бы пойти в русскую армию, зная, что потеряет там одну ступень в чине. С таким полководцем уже Франция могла бы вести успешные войны, а к чему бы это привело – неизвестно.

– Отлично, дамы и господа, – подвел итоги семинара профессор. – Мне понравились данные варианты альтернативного развития истории. На следующее занятие вам задание, господин Шикльгрубер. Возможно, не все помнят, что Государственная дума в свое время приняла закон, и император его подписал, о создании особой социально-экономической зоны на Сахалине. Тогда дали возможность депутатам Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу на практике применить их социалистическое учение. Эксперимент провалился, но позже профессор права Владимир Ульянов реформировал марксизм. Став премьер-министром, Владимир Ильич попытался практически использовать свои радикальные идеи. Господин Шикльгрубер, попробуйте воссоздать модель коммунистического государства, которое хотел построить Ульянов. Эту попытку вы должны помнить. Государь Алексей III отдыхал тогда в Ялте, а премьер объявил, что император болен, и пытался узурпировать власть и установить личную диктатуру. Допустим, путч господина Ульянова и его соратников в 1917 году не подавили. Что ждало бы Россию?

Александр Тюрин. Служилый

Москва поразила его храмами и многолюдьем. Золотые или лазурные в звездах купола церквей – они словно в небо готовились взлететь вслед за ангелами божьими. Сказали ему, что в стольном граде обитает сверх десяти тысяч народу всякого чина, не считая их чад и жен. Раньше было много более – до резни и пожара, устроенных ляхами в марте 1611 года.

В Тобольске имелась сотня-другая лавок, где торговали все, кому не лень: от стрельцов до ямщиков, отсыпающихся в лавке после долгой сибирской дороги. А здесь за прилавками настоящие торговые люди – суконных, гостиных, черных сотен, знающие толк в любом товаре.

Торговые ряды начинаются, как площадь Красную перейдешь. У каждого изделия свой ряд: холсты и сукна, шкатулки и ларцы, утварь, глиняные игрушки, кадки с ягодой, корзины с пряниками печатными, чернослив, изюм в бочках, меды белые, красные, ягодные, осетры и сиги во льду, меха, среди которых и туруханские соболя – долго же они сюда добирались. Есть даже ряд, где целый дом по бревнышку приобрести можно. Еще полно в Китай-городе харчевен, поварен, бань, квасоварен, крытых дерном кузниц.

В толчее и кукольники, и медведчики, и скоромохи; шутки у них срамные, порой липнут как банный лист к заднице. Пусть архиереи их не любят, а гнать подзатыльником нельзя – честь их защищает Судебник царский.

Площадные подьячие предлагают составить дарственную, купчую или что еще. Возле церкви Ильи Пророка люди армянские торгуют шелком. Немало других восточных купцов, маджусы с выкрашенными хной бородами, у которых мертвецов птицы расклевывают. Порядком голландцев в туфлях с металлическими пряжками и черных фетровых шляпах. У них впервые увидел он квикзильвер, что еще меркурием прозывают. Словно из живых шариков состоит, и пальцами поймать невозможно. Немало забавят их стекла увеличительные, где нога блохи размером с куриную кажется. Товары голландские затейливы, но без смысла часто, да еще до?роги против наших. Нелегки пути в царстве российском для вывоза и ввоза изделий разных. Голландские флайты приходят летом на архангельскую пристань, ящики и тюки перегружаются на дощаники, которые плывут вверх по Двине, ждут зимы в Холмогорах и на санях добираются до Москвы.

А более всего глянулся ему литейный двор на Неглинной, особливо бляуофены, что выше высоких дерев, дымят как вулканы. Подают жару огромные мехи, что от водяных верхнебойных колес в движение нагнетальное приводятся. Льется из печей огненная река да в земляные берега, остывают ряды могучих стволов под ядра в 20 гривенок, светясь плутоновым светом.

Спасский мост тоже приметен: там книги печатные и свитки рукописные продаются, продавцы голосят: «Подходи-бери повесть о Савве Грудцыне, Горе-Злосчастии, о Петре и Февронии, всего копейка. И Землемерная наука, геометрией именуемая – за алтын». Но чтение для него – занятие более тяжкое, чем копейный бой, хотя отец Питерим учил его два лета и даже похваливал.