Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых, стр. 169
И вот грянула Великая война. «Нынче Австро-Венгрия, первая зачинщица мировой смуты, обнажившая среди глубокого мира меч против слабейшей Сербии, сбросила с себя личину…» – гласил императорский манифест. Государь после окончания чтения манифеста 20 июля 1914 года произнес речь перед собравшимися в Зимнем дворце чинами гвардии и Петербургского военного округа: «Со спокойствием и достоинством встретила наша великая матушка Русь известие об объявлении нам войны. Уверен, что с таким же чувством спокойствия мы доведем войну, какой бы она ни была, до конца».
В середине августа отставной подполковник Авенир Авенирович Чемерзин, тот самый, прославленный в газетных объявлениях создатель сверхпрочных панцирей, написал прошение военному министру Сухомлинову: «Желая послужить возлюбленной Родине, мы с Виктором Ивановичем Меркульевым решили на наш собственный счет соорудить два бронированных автомобиля и снабдить их нашими людьми и дать то необходимое снаряжение, которое даст возможность производить рекогносцировку… Автомобиль фабрики «Бенц», 100 сил, может развивать скорость до 120 верст, задним ходом 50 верст, все механизмы будут забронированы панцирем моего Чемерзина изобретения, а так же и те места, где будут находиться люди. Число мест в автомобиле пять, а на шестом месте желательно поставить пулемет, причем для управления им требуются артиллеристы – офицер и нижний чин – хороший слесарь. В этом автомобиле, кроме того, будет ехать Виктор Иванович Меркульев за шофера и Евгений Авенирович Чемерзин – слесарь для починки автомобиля. На этом автомобиле будет саженная вышка, он снабжается оптической трубой для наблюдений. Кроме того, автомобиль будет снабжен запасом пуль, помещенных в казенный патрон, так что можно стрелять из 3-линейной винтовки. Эти пули будут моего, Чемерзина, изобретения, пробивная способность которых в 2,5 раза больше пуль, принятых в армии (только по отношении металлических щитов). В автомобиль будет дано сигнальное приспособление, которое будет видимо за несколько верст, чтобы предупредить об опасности.
Второй автомобиль завода «Бенц», 150 сил, может развить скорость 200 верст, задним ходом до 60 верст, быстрее этого автомобиля, кроме одного, находящегося в Германии, нет. Этот автомобиль имеет два места: одно для шофера, другое для офицера Генерального штаба, который будет проводить рекогносцировку… Этот автомобиль будет тоже бронирован… Никаких расходов по бронированию и за машины Правительству уплачивать не надо, так как все расходы будут совершены нами за наш личный счет».
Искрицкий за год до начала войны вернулся в Россию из Румынии, где был с секретной миссией, и сразу получил назначение на должность начальника Военно-ученого архива и библиотеки Главного управления, но вскоре вернулся в строй, став командиром сто сорок восьмого пехотного Каспийского полка.
Это могло бы показаться неожиданным, но в предчувствии войны на строевые должности стремились назначать людей с опытом Стратегического департамента. Ибо прогнозы разведки показывали, что в казавшейся уже почти неизбежной войне опыт борьбы с чужаками будет востребован не только и не столько в штабах…
Полковник Искрицкий отличился в битве за Галицийские поля – во время наступления под Люблином был ранен в лицо, но боевых порядков не покинул, продолжив командовать своими подчиненными. За доблесть, проявленную в этом сражении, Искрицкий был награжден орденом Святого Владимира четвертой степени с мечами и бантом и Георгиевским оружием, а потом досрочно произведен в генерал-майоры.
Но вслед за тем пришло донесение от агента русской разведки в Германии – о начале там тайных работ по формированию особого саперного отряда, Flammenwerfer Abteilung, для боевого использования огнеметов. Официально отряд был создан в январе 1915 года, и возглавил его майор Герман Реддеман, бывший в мирное время начальником пожарной охраны Лейпцига.
Через месяц немцы испробовали ранцевые огнеметы на французах под Верденом, летом – на англичанах. Тем временем генерал-майор Искрицкий был награжден орденом Святого Георгия четвертой степени «за то, что, командуя авангардом, 22–23 июля 1915 г. у д. Верещина с небольшими силами и в трудных условиях местности, несмотря на ураганный огонь противника, постоянные атаки и огромные потери полка, удержал оборону и дал возможность отойти войскам и многочисленным тыловым учреждениям».
В августе 1915 года государь Николай II принял на себя звание верховного главнокомандующего и вскоре назначил Искрицкого генералом для поручений при начальнике штаба Ставки Верховного Главнокомандующего.
На Восточном фронте немецкие огнеметчики не проявляли себя до осени 1916 года. Впервые попытка устрашить русских солдат пламенем была сделана в конце октября, и расследовал ее лично Искрицкий, составив вместе с группой экспертов «Акт по обследованию способов применения германцами огнеметов в бою в районе Скробовского ручья».
Текст, составленный по итогам расследования, гласил: «Немецкие огнеметчики вылезали на бруствер окопа и оттуда пытались поливать наши окопы, но струя не доставала. Только в одну из бойниц попало несколько капель, которые обожгли одного нижнего чина. Минуты через 2–3 огнеметчики были прогнаны нашим огнем. Подобным же образом против 6-й роты 218-го Горбатовского полка, где расстояние между окопами было около 25 шагов, из окопа вышли несколько немцев, один впереди с кишкой, из которой пламя прямо достигло нашего окопа и зажгло его…»
В качестве средства нейтрализации «вредоносного влияния» огнеметов рекомендовался заградительный артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь. «Если огнеметчикам удастся подойти на дистанцию 30–40 шагов, то, не ослабляя пулеметного и ружейного огня, они должны быть закиданы ручными гранатами».
…До появления ручных бластеров, экзоскелетов, контролируемых акул, жидких боевых роботов и аэропланов, не нуждающихся в посадке, оставалось меньше столетия. И Стратегическому департаменту предстояло успеть за это время подготовить подданных Российской империи к наступающей реальности.
V. Битва императоров
Хроника первой технодуэли
– Судьба Испании решена! – звонко выкрикивал мальчишка-газетчик на бульваре Унтер-ден-Линден.
– Удивительная находка в Северном море! – вторил ему другой, размахивая пачкой свежеотпечатанных номеров «Русского Берлина». – Разгадана тайна исчезновения кайзера Вильгельма!
«Ну, какая там тайна! Хотя тело так и не смогли найти…»
Напротив кафе «У Крылова», расположенного на Академической стороне бульвара, седеющий господин сурового вида, одетый в императорский морской мундир, протянул мальчугану монету в три российские оккупационные марки и лишь махнул рукой при слове «сдача».
– Спасибо, профессор! – воскликнул мальчишка и побежал дальше, оглашая бульвар криками:
– Удивительная находка на рифе Кайзера Вильгельма!
Александр Николаевич Бахтин, в прошлом – один из знаменитых героев-подводников времен Великой войны, после отставки читал в Берлинском университете курс лекций по истории морских сражений Великой войны. Он уже привык, что на Унтер-ден-Линден, которую он для себя называл «Под липами», его узнают. Впрочем, на этом бульваре, все держатся чинно, но при этом по неписаным правилам – как добрые знакомые.
Сейчас Бахтин поджидал своего внука, восьмилетнего Алешу, прильнувшего к витрине соседнего магазинчика, где продавались модели кораблей – от старинных парусников до грозных, закованных в броню дредноутов. Наконец мальчик нехотя оторвался от их созерцания и подбежал к деду.
– А ты на таком тоже плавал? – спросил Алеша, указывая на большую модель линкора.
– Нет, я плавал только на подводной лодке, – Александр Николаевич присмотрелся к модели: да, это «Байерн», тот самый «Байерн»… – Но я видел, как он тонул.
– Ух ты! А правда, что его наш государь лично потопил?