Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых, стр. 163

III. Фискалы природы

«…Сим уведомляю полицейский департамент, что на обратной стороне Луны, которая, как свидетельствуют ученые мужи, неизменно сокрыта от взоров как обывателей, так и надзирающих за порядком чинов, у нигилистов находится склад оружия и тайная лаборатория по изготовлению динамита из аптечных препаратов. Доставка сего смертоносного груза на земную твердь происходит раз в месяц особым снарядом, опускающимся в глухой лесной части Можайского уезда. А оттуда оный груз вывозится под видом колониальных товаров и продуктов с маслобойни купца Вадимова».

Жандармский полковник Волков с досадой отбросил послание и проворчал:

– Не хватало нам только розовых соплей с Бетельгейзе!

Штабс-капитан Макаренко хихикнул и уточнил:

– Именно розовых?

– Зря смеетесь, это опаснейшее отравляющее вещество. Поражает людей в куда большем количестве, чем мог бы убить динамит.

Макаренко впал в некоторую растерянность. Опыта реального у него еще было маловато, и он это осознавал, а по невозмутимому лицу бывалого служаки и циника Волкова никогда нельзя было распознать, шутит тот или говорит всерьез.

– Андрей Петрович, а отправитель сего послания указывает, как доставляются на Луну упомянутые аптечные препараты? Тоже снарядом?

– Указывает, господин штабс-капитан, а то как же! Поскольку он сам, как бишь его? – вот, Рузского уезда мещанин Иванов – ведет торговлю колониальными товарами, в частности кокосовыми орехами, доставляемыми из Вест-Индии, то уже успел через поставщиков досконально разузнать: на американском полуострове Флорида есть для этого особая пушка.

Тут Александр Макаренко уже откровенно захохотал.

– Это же он Юлия Верна начитался!

– Может быть, и начитался. Но если бы мы с вами, Александр, жили полвека назад, то, услышав о нынешних террористах, готовых убивать представителей царственного дома любым способом, исподтишка, не щадя оказавшихся рядом фабричных детей и совсем посторонних людей, в том числе и женщин, – тоже решили бы, что рассказчик начитался нездоровых фантастических сочинений.

– Да, кажется, это не люди. Невозможно представить, какое воспитание они получили. Но если допустить, что это просто нелюди, вторгшиеся в наш мир, то всё становится на свои места… Инопланетяне какие-нибудь.

– Меньше надо в паноптикум ходить! – фыркнул полковник. – Если бы инопланетяне, то этим занималось бы не наше пятое, а исключительно шестое секретнейшее делопроизводство.

– Народовольцы – они хуже марсиан.

– Марсиан? А почему не венериан?

– Но как люди могут становиться такими чудовищами? Без морали, без веры, без жалости…

– И кто же вам, штабс-капитан, сказал, что они люди?

– То есть?..

– То и есть, что они нелюди. Над этим мы и работаем – откуда взялись, кто такие.

– Андрей Петрович, а давно ли их начали выявлять?

– Скажем так, во времена Петра Великого их существование уже не было новостью. Недаром государь Петр Алексеевич повелел «учинить фискалов по всяким делам, дабы надзирали за каждым чином, так ли всякой должности истиной служит…». Истиной – следует понимать и обличьем тоже, так-то вот!

Макаренко не нашелся с ответом. Лицо полковника оставалось непроницаемым, ни искры веселья в глазах. Он продолжал:

– А в циркуляре о создании нашего делопроизводства прямо сказано: «Создать особую службу – пятое делопроизводство – по выявлению террористов и иных человековидных созданий, проявляющих аномальное пренебрежение к законам божеским и человеческим…»

– Так что же, они – нечистая сила? – уточнил штабс-капитан.

– Может, и нечистая. Пахнет, правда, от них всё больше горьким миндалем [54], как от дамского ликера, а не серой, коей положено смердеть выходцам из преисподней. Но не зря же есть решительное предписание на всякий случай иметь в каждом нашем отделении неприкосновенный запас святой воды!

Штабс-капитан только вздохнул. Он, несмотря на малый опыт, уже понимал, что воплощение в реальность нянюшкиных сказок о чертях и леших, которых можно отогнать названной полковником субстанцией, следует считать изрядной удачей. Против экзальтированной губернаторской дочки с револьвером в муфте или чахоточного студиозуса с самодельной бомбой такая вода способна помочь только в очень большом количестве – чтобы немедленно утопить…

Действительно необъяснимо, как могло за считаные годы трансформироваться сознание людей, отменив и представления о человеческой морали, и милосердие, и верность престолу и отечеству. И причем всё это – во имя благой цели.

Как всё изменилось за одно поколение! В 1866 году дворянин Каракозов возле ворот Летнего сада пытался застрелить императора и самодержца всероссийского Александра II. В кармане террориста нашли прокламацию со словами: «Удастся мне мой замысел – я умру с мыслью, что смертью своею принес пользу дорогому моему другу – русскому мужику». Замысел не удался – перед самым выстрелом крестьянский сын Осип, уроженец села Молитвино Костромской губернии, пришедший к Летнему саду в надежде хоть одним глазком взглянуть на государя, успел заметить, что молодой человек целится в императора из пистолета и толкнул Каракозова под руку. Пуля ушла «в молоко».

Дворянина повесили. Мастерового из крестьян возвели в потомственное дворянство.

Прошло двенадцать лет, и уже редкая афишная тумба в любом крупном городе не была украшена нацарапанной химическим карандашом нахальной надписью «Да здравствует револьвер! Долой правительство!».

Кое-кто был уверен, что объяснить перемены в массовом сознании всё-таки можно. Профессор Дионисий Касперович в своих «Протоколах эльфийских мудрецов» писал: «7 ноября 7825 года до н. э. состоялось заседание вождей эльфийских кланов. На нем было принято решение прекратить открытую борьбу с человеческой расой, продолжив борьбу тайную, а именно стравливание разных человеческих народов между собой, уничтожение лучших мудрецов, военачальников и государственных деятелей чужими руками, а именно организацией покушений с применением новейшей техники, в том числе катастроф на железнодорожном транспорте и потопления судов, с использованием подручных средств, в том числе айсбергов. Кроме этого, планировались торговля опиумом и другими наркотическими веществами, уничтожение смешанного потомства двух рас…»

На столе у полковника Волкова тренькнул недавно появившийся в обиходе телефонный аппарат. Приложив трубку к уху, полковник через несколько секунд ответил неведомому абоненту «слушаюсь» и поднялся, одернув мундир.

– Дождитесь меня непременно, – бросил он штабс-капитану.

– А что случилось?

Ответа не последовало – дверь уже захлопнулась. Макаренко уселся поудобнее и развернул очередное донесение. Иногда важные сведения приходили от штатных полицейских информаторов, иногда от простых подданных Российской империи. Но чаще всего в посланиях напуганных обывателей преобладали глупости, пригодные разве что для увеселения личного состава пятого делопроизводства.

И даже если попадалось что-то, пригодное для дальнейшей разработки, уважения к человечеству это не прибавляло. Вот, пожалуйста, – испуганный кавалер некоей курсистки сообщает, что, проводив даму сердца до ее жилища, внезапно заметил через приоткрытую дверь кладовки странные технические приспособления, позволявшие, по его словам, попадать в другой мир.

С одной стороны, может, и была от подобных сообщений практическая польза, но с другой – выглядело это слишком непорядочно. Были же времена, когда, чтобы даму не скомпрометировать, для мужчины считалось нормальным и на смерть пойти. А сейчас женщины – убивают, мужчины – предают…

Тем временем в кабинете генерала Гамантова, шефа пятого делопроизводства, прибывший Волков увидел не только начальника, но и какого-то незнакомого штатского субъекта ученой наружности.