Приключения октябрёнка Васи Сомова в прошлом, стр. 4
— С парадного не пойдём. Ещё по шеям надают. Пойдём со двора.
Во дворе их встретил дворник с большой медной бляхой на белом фартуке. На Миньку покосился, а у Васи спросил:
— Чего изволите-с?
— Нам Купецкого сына повидать надо, — сказал Минька солидно, а чтобы дворник не прогнал, добавил, показывая на Васю: — Вот их благородию.
— Пожалуйте с парадного-с, — поклонился дворник.
— Вели, чтоб открыли, — бросил Минька через плечо и, степенно выходя на улицу, шепнул Васе: — Я с Купеческим сыном разговор заведу, а ты поддакивай. Его раззадорить надо.
Купеческий сын сидел в большой комнате, на огромном стуле, возле огромного стола. И сам он был огромным, как хорошо откормленная огромная свинья.
— Здраствуйте, — сказал Минька. — У нас к вам дело.
— Купить, продать, поменять, заложить? — спросил Купеческий сын.
— Вот он говорит, что вы силач, — сказал Минька, кивая на Васю.
— Силач, — согласился Купеческий сын.
— А я говорю, что нет, — дерзко сказал Минька.
— То есть как это нет? — обиделся Купеческий сын.
— А вот так. Вот, например, сможете вы кочергу согнуть?
— Смогу.
Минька взял кочергу, повертел в руках.
— Нет, не сможете.
— А ну дай сюда!
Минька дал Купеческому сыну кочергу. Тот связал её в узел и бросил на стол.
— Видал?
— Подумаешь, — почти пропел Минька и незаметно подмигнул Васе. — А вот простого пятака пополам вам ни за что не разломить!
— Мне? Не разломить? Пятака? — рассердился Купеческий сын.
— Вася, дай ему пятак, — быстро сказал Минька.
Вася достал свою монету из кармана и молча протянул Купеческому сыну.
Мальчики, взявшись за руки и затаив дыхание, следили, как мнут монету огромные жирные пальцы. Она то совсем тонула в них, то появлялся её сверкающий край.
Сначала Купеческий сын пробовал поломать её одной рукой. Монета не поддавалась. Тогда он ухватил её пальцами обеих рук и начал давить. Лицо его побагровело от напряжения. Монета не поддавалась.
Купеческий сын шлёпнул ею о стол. Вытер краем скатерти пот со лба и шумно передохнул.
— Надо подкрепиться, — сказал он и крикнул. — Эй, кто там! Каши!
И тотчас две девушки-прислуги поставили перед ним огромный котёл с кашей, целый каравай хлеба и поварёшку.
Вася с Минькой и переглянуться удивлённо не успели, как котёл оказался пустым, а Купеческий сын уже облизывал поварёшку, стряхивал со скатерти хлебные крошки и отправлял себе в рот.
— Сейчас я её поломаю, — сказал он и взял со стола монету.
Надулся Купеческий сын, закрякал, запыхтел, чуть не надорвался, а так ничего и не смог поделать с монетой. Даже не согнул.
— Что она у вас, заколдованная? — рассердился он. — Я одной рукой десять пудов подымаю. Я за копейку одним щелчком человека могу убить! Я пол-аршина сукна в аршин вытягиваю! А тут пятака не сломать! Да вы кто такие? А может, вы воры? Может, вы этот пятак у меня украли! Крепче моих денег ни у кого не сыщешь! Значит, и этот пятак — мой.
— И вовсе он не ваш, — сказал Вася. — Это мой пятак. Отдайте.
— Ишь какой быстрый! У купца денежку хочет отнять!
— Отдайте! — настойчиво повторил Вася.
— Эй, кто там! — крикнул Купеческий сын. — Зовите городового.
— Ну его! — сердито шепнул Минька. — Пойдём отсюда. А то и верно городовой придёт, ф-фараон!
— Не пойду, — сказал Вася. — Моя монета, и я без неё не уйду!
В дверях появился Городовой. Краснолицый, сивоусый, в чёрной шинели, с шашкой на боку.
— Ага, ага, — обрадовался Купеческий сын. — Вот он, заступничек наш, вот он, его благородие господин Городовой пожаловал!
— Чего случилось, господин Купецкий сын? — спросил Городовой густым голосом и вытер пышные сивые усы.
— А вот эти два маленьких вора хотели мой пятак украсть, — сказал Купеческий сын ехидно.
— Врёт он! — крикнул Минька. — Мы ему пятак дали, разломить. А он не смог. Вот и злится и пятак не отдаёт!
— Слышали, господин Городовой! Чтобы я не мог пятака разломить!
— Да это ж курам на смех, — сказал Городовой и засмеялся.
— Хватайте их, — промурлыкал Купеческий сын. — Проучите их. Чтобы в другой раз не крали у честных людей пятаки!
— Да врёт он всё! — крикнул Минька.
— Я те дам «врёт», — гаркнул Городовой и стукнул Миньку по затылку.
Тут Вася не выдержал: за что Городовой ударил Миньку?
Вспомнил Вася, как однажды какой-то прохожий толкнул его приятеля Вову. Так того прохожего в милицию повели! В два счёта! Нельзя людей обижать! А тем более маленьких!
— И не стыдно? — сказал Вася, строго глядя на Городового. — Ведь взрослый человек, а мальчика ни за что ударили!
Городовой так удивился, что даже посинел.
— Отведём вас куда надо, будете знать, как драться! — запальчиво крикнул Вася.
Городовой часто-часто заморгал. Потом вытянулся и гаркнул:
— Рад стараться! — Но сообразил, что перед ним всего-навсего мальчишка, и из синего стал лиловым: — Эт-то что такое!
— Ага! — обрадовался Купеческий сын. — Хватайте их, они воры, разбойники! Пятак мой украли!
— Давайте сюда пятак, — сказал Городовой. — Как вещественное доказательство.
Купеческий сын отдал ему пятак, порылся в кармане и достал оттуда серебряный рубль.
— А это вам за беспокойство, — сказал он. — И построже с ними, с разбойниками!
— Рад стараться! — гаркнул Городовой, пряча рубль, и спросил: — Которого хватать?
— Обоих.
— Рубля мало… — сказал Городовой.
— Тогда хватай этого, — Купеческий сын ткнул пальцем в Васю, — пятак у него был.
Схватил Городовой Васю и повёл в полицейскую часть.
А Купеческий сын вдруг почувствовал голод и крикнул:
— Эй, кто там! Тащите мне каши!
Глава седьмая
Полицейский пристав бьёт мух, а Васю сажают в холодную.
— Привёл, ваше благородие, вора, — сказал Городовой. — Он у Купецкого сына пятак украл. Вот этот, — и Городовой положил пятак на стол перед полицейским приставом.
Пристав молча взял мухобойку и — бац! — убил муху на краю стола.
— Семьдесят первая, — объявил он и повернулся к Васе: — Значит, украл?
— Это неправда, — сказал Вася. — Я ему дал сломать.
— Зачем?
— Просто так, — ответил Вася.
— Гм… Как это так, просто так? — спросил Пристав. — Кто ж это будет просто так пятаки раздавать?
— Ещё он говорит, что Купецкий сын, ваше благородие, пятака не смог сломать!
— Ха-ха-ха, — засмеялся было Пристав, но увидел на стене муху, схватил мухобойку, на цыпочках подошёл к стене и… бац! — Семьдесят вторая. Обыскивали?
— Никак нет! — рявкнул городовой.
— Обыскать!
— Слушаюсь! — Городовой вывернул Васины карманы.
На ладонь его вывалились металлические шарики.
Пристав взял тяжёлый блестящий шарик, повертел его в пальцах — никогда не видывал такого.
— Так вот, мальчик, за кражу этого пятака, — он указал мухобойкой на Васину волшебную монету, лежавшую на столе, — я велю посадить тебя в холодную.
— Не крал я ничего, — сказал Вася.
— Всякий, если ещё не украл, то когда-нибудь непременно украдёт! Честных людей не бывает! Любого сажай в холодную — не ошибёшься! — Пристав протянул руку, зажал пальцами Васино ухо. — Признавайся, мальчик!
