Грегор и проклятие теплокровных, стр. 17

Указательным пальцем Грегор дотронулся до маленького красного озерца на верхушке контейнера. Кровь!

Он отскочил подальше и тут же неловким движением свалил другой контейнер, стоявший на полке, но тут же ловко поймал его — к счастью, этот контейнер был пустым.

— Прошу прощения! Ох, извините! — бормотал он, ставя на место контейнер.

— Отличная реакция, — улыбаясь, сказала Нивива. — К счастью, у меня здесь все предусмотрено. И все, что касается чумы и представляет хоть малейшую опасность, надежно закреплено и защищено. На то, чтобы этого добиться, понадобилось немало времени — но это нужно было сделать, ведь его предшественник разбился. А этот, новый, я приготовила, чтобы испытывать в нем будущее противоядие.

Грегор закрепил факел в подставке и сунул руки в карманы — не хватало еще что-нибудь здесь расколотить. Меньше всего ему хотелось испортить эксперимент, который может спасти жизнь его мамы.

Нивива рассказала ему все, что знала о чуме. Она передается только через кровь. А это означает, что ею нельзя заразиться, если кто-то на тебя чихнет. Ты можешь заболеть, только если чья-то кровь попадет в твою. Вот почему опасны блохи — они переносят заразу от одного теплокровного к другому.

— Со многими вирусами дело обстоит так, что насекомое само от него погибает — вирус накапливается в теле и в конечном итоге убивает его. Но в данном случае это не так. Мы считаем, что для насекомых эта чума не опасна. Не погибают от него рыбы и моллюски. Вот почему мы и прозвали его «проклятием теплокровных», а не «проклятием Подземья», — объяснила Нивива.

— Живоглот говорил, вы в Регалии умеете облегчать симптомы, — с надеждой в голосе сказал Грегор.

— Да, мы можем уменьшить боль, снизить жар, дать лекарство, которое поможет спать… но все это не спасает от чумы, не лечит, — ответила она. — Мы пытались найти хоть какое-то действенное средство, но пока безуспешно. Да и мало кто верит, что это возможно. — Слабая улыбка коснулась ее губ. — А я верю, что у нас получится. Нужно только время.

Время. Времени-то у них как раз и не было.

— Как протекает болезнь?

— О, очень по-разному. Арес, например, был первым из подземных, кто ею заразился, но он продемонстрировал удивительную сопротивляемость. Кажется, у летучих мышей инкубационный период вообще дольше, чем у людей. У Говарда и Андромеды симптомы появились лишь в последние несколько дней. Но мы не знаем, когда именно они заразились: когда клещи напали на Ареса или потом, когда несли Ареса в госпиталь. А твоя мама… она человек, и ей хватило укуса блохи с Икаруса, у которого была последняя стадия болезни…

Нивива замолчала.

— Мне нужна правда. Сколько у нее времени? — настойчиво спросил Грегор.

Нивива отвела взгляд и провела рукой по лбу.

— Если дела пойдут не лучшим образом… прости, Грегор… думаю, недели две — не больше…

ГЛАВА 11

Каменный пол был довольно холодным. Грегор лежал на животе, держа маленькое зеркальце у лампадки. Он пытался прочесть «Пророчество крови», но сейчас у него ничего не получалось.

— Вообще-то я уже выучил его наизусть, — сказал он наконец.

— Да, мы знаем, но мы с Нериссой решили, что тебе важно хорошенько изучить оригинал пророчества, — ответил Викус. — Возможно, там есть подсказки — именно в том, как оно написано.

И Грегор вновь уткнулся носом в зеркало. Первые два пророчества, в которых говорилось о нем, были написаны большими буквами посреди каменной комнаты, где Сандвич сначала грезил, а потом запечатлевал свои видения. А вот третье пророчество невозможно было хорошенько разглядеть. Оно было начертано на полу в самом дальнем и темном углу комнаты. К тому же оно было написано очень мелкими буквами и со множеством дурацких завитушек, наползающих одна на другую. Ну и, кроме всего прочего, оно было написано наоборот — зеркально.

Сколько бы Грегор ни ползал и ни извивался, как ни старался прочитать витиеватое нагромождение букв — все было напрасно, он лишь натыкался на собственное отражение в зеркале, а пророчество ему не давалось. Когда руку, которой он держал зеркало, начала сводить судорога, он сдался.

— Да что не так с этим пророчеством?! — воскликнул он. — Такое впечатление, что Сандвич не хотел, чтобы его вообще кто-нибудь прочитал!

— Нет, Грегор, он хотел, — мягко возразил Викус. — Иначе он просто не стал бы его записывать.

Старик встал на колени и принялся ощупывать пальцами буквы, вырезанные в камне.

— Но Нерисса полагает, что он намеренно сделал это пророчество таким трудным для чтения, — добавил он.

— Вот как? И зачем же он так поступил, Нерисса? — спросил Грегор, не сводя с нее взгляда.

Когда Люкса пропала в одном из крысиных туннелей, Нериссу как последнюю оставшуюся в живых представительницу рода короновали. Против этой коронации выступали многие, ведь у Нериссы бывали видения, и вообще она была слишком странной, чтобы занимать королевский трон. Многие сомневались, что она, слабая физически, сможет выполнять свои нелегкие обязанности.

Теперь она сидела на полу, откинувшись спиной на стену. С тех пор как Нериссу короновали, она стала лучше одеваться, и волосы ее теперь всегда были убраны в высокую прическу. Но она оставалась все такой же болезненно худой и странной.

— Пророчество трудно прочитать, а это значит — его непросто разгадать, — сказала Нерисса.

— На самом деле меня смущает только одна его часть, — произнес Грегор. — В первой строфе говорится про чуму — ладно, мы с ней столкнулись. Третья строфа велит доставить сверху Грегора и Босоножку — тоже ладно, сделали. Дальше говорится о том, что теплокровные должны найти противоядие — ладно, они постараются. В седьмой строфе говорится о том, что мы либо сделаем это, либо все погибнем. Хорошо, мы это поняли. Но строчки, что повторяются рефреном во второй, четвертой, шестой и восьмой строфах как припев… Это очень странные строчки.

— Поворот, еще поворот… Это что значит? — недоуменно спросил Грегор.

— Прежде чем я нагружу тебя теорией, которая вырабатывалась лучшими умами Подземья на протяжении нескольких веков… скажи, Грегор, сам-то ты что об этом думаешь? — осведомился Викус.

Грегор прокрутил в голове эти странные строчки.

— Ну, для меня это звучит так, будто Сандвич пытается сказать… предупредить, что мы ошибаемся. И, типа, все, чего мы ждем… все будет не так.

— Да, но не только это. Еще — что пока мы будем крутиться, делать все эти «поворот, еще поворот» — мы не узнаем правды, — согласилась Нерисса.

— Тогда… ну если мы все равно ошибемся… зачем мы все это делаем?! — спросил Грегор. — Зачем собираемся к этим Виноградникам или как их там?

— Но у нас нет выбора, — сказал Викус. — И потом — путешествие предопределено. Мы должны дойти до колыбели, чтобы обнаружить там лекарство. Оно, видимо, представляет собой что-то вроде виноградной лозы, что растет на Виноградниках. Так что нам следует поторопиться, и не исключено, что в пути мы сможем понять смысл этой строфы и исправить свои ошибки.

— Когда вы говорите «нам следует поторопиться» — вы имеете в виду себя и меня? На этот раз вы пойдете в поход вместе со мной? — с надеждой спросил Грегор.

Викус улыбнулся:

— Нет, Грегор, я сказал «нам» в более широком смысле. Я идти не могу. Но с тобой хотела отправиться Соловет.

— Ну, это уже кое-что, — кивнул Грегор.

Викус, конечно, непревзойденный толкователь пророчеств, но в бою Соловет гораздо надежнее. И если это место — Виноградники — на самом деле так опасно, как про него говорят, это здорово, что с ними будет Соловет.

— А Живоглот? Он с нами?