Месть Акулы, стр. 17

— Как тебе удалось её разговорить? — спросил Волгин, просматривая шапки документов, чтобы отыскать нужный бланк.

— Элементарно, Ватсон. Хватило двух ударов по почкам.

— А если серьёзно? Ты сам-то ей веришь?

— Проверим — узнаем. Но я не думаю, что она врёт. При виде такого мужчины, как я, ни одна женщина не может устоять. Все говорят правду и ничего кроме правды, а когда деловые вопросы кончаются, начинают молить о свидании.

— Жаль, тебя сейчас не слышит Ермакова. За такие слова она бы тебе глаза вырвала с мясом!

— Садист ты, Волгин. Глаза с мясом! Я бы такого даже придумать не смог, а что касается Маши, то она прекрасно знает специфику моей работы и по пустякам не ревнует… Что такое, котик? Привидение увидел?

Волгин отложил «Объяснение», которое начал читать, и чертыхнулся:

— Да, город тесен!

— Что случилось? Лукерья — твой внебрачный ребёнок? Значит, это ты, сатрап, наградил её таким именем? Столько детей наплодил, что в справочнике нормальных имён уже не осталось, пришлось выбирать из старославянского календаря? Знаешь, Волгин, я давно подозревал в тебе что-то такое, что-то чуждое нашей идеологии. Жаль, не успел написать в партком.

— Лаки — дочка Шершавчика. Если бы ты внимательнее листал ОПД, то наверняка бы это запомнил. С ней разговаривал Катышев, я потом хотел девчонку найти, но не смог — они уже сменили адрес.

— Что? А… как же фамилия?

— Знаешь, пупсик, общение с малолеткой отрицательно сказалось на твоих умственных способностях. Для благозвучия она взяла фамилию матери. Лукерья Гладкостенная! Представляю, какие насмешки одноклассников ей пришлось терпеть в школе. Не удивительно, что она пропускала половину занятий: в слове из четырёх букв делает пять ошибок, мог бы и сам это заметить, если бы ты думал о деле, а не пялился на чужие коленки.

— Свои разглядывать неинтересно. И потом, она же была в брюках…

— Зато у тебя хорошее воображение. Как Людмилу Борисовну звали, не помнишь — Иванцова! Между прочим, и суток не прошло с тех пор, как мы с ней расстались.

— Фамилия слишком распространённая… Чёрт! И что теперь? Я про отца, естественно, ничего и не спрашивал. Позвать девчонку?

Волгин подумал и отрицательно покачал головой:

— Не будем все валить в одну кучу. Как я понимаю, контакт у тебя с ней нормальный? Значит, пообщаемся в другой раз. Кстати, как ты собираешься Снежану отмазывать? Насколько я понимаю, это было одним из условий вашего договора?

— Повесим все на покойника. Согласен, что это не очень этично. Зато дёшево и практично. Никите уже всё равно, а мы человеку поможем. Тюрьма не пойдёт Снежане на пользу… Кроме того, задержим Софрона, а Никите, я думаю, даже с того света будет приятно понаблюдать за этой картиной. Снежана скажет, что Никита дал ей бумажку с порошком, которую она не разворачивала и не интересовалась, что там находится.

— Прокуратуре такая голимая ложь не понравится.

— Куда им деваться? Девчонка скажет, пять свидетелей подтвердят. Пусть думают что хотят, но с точки зрения УПК состав преступления в действиях Снежаны отсутствует.

Почувствовав на себе взгляд Фадеева, Волгин повернулся к нему. Казалось, Игорь молча напоминал о дневном разговоре и снова предупреждал: «Смотрите не заиграйтесь. Решат, что вы опять взяли деньги».

— А что представлял собой Никита?

— Завсегдатай «Позолоченного ливня». Называл себя свободным художником и принципиально отказывался работать. Пару лет назад сам влетел с анашой, но родители договорились и сумели выкупить сына. В нашем районе дело было, до сих пор «глухарь» где-то пылится… Между прочим, уже без четверти восемь. Предлагаю отправиться в клуб.

— Сейчас должна приехать Тростинкина.

— Меня не очень тянет с ней встречаться. Боюсь, не вытерплю её капризов. Здесь пять человек, которых надо допросить, и она наверняка заявит, что ей тяжело это делать. Договоримся с дежурным, он найдёт кого-нибудь, кто не откажется Рите помочь. При её внешности несложно захомутать какого-нибудь простачка, который только обрадуется, если она попросит его что-нибудь сделать. По крайней мере, первый раз такой метод действует на всех безотказно… Погнали, да? Душа Никиты вопиет об отмщении, пепел Клааса стучится в сердца. Сергей Сергеич, не сочтите за труд, нажмите кнопочку у вас за спиной. Спасибо. Надо экономить электроэнергию — забывая её выключать, мы отдаём свои деньги Чубайсу…

Глава четвёртая

Поехали на пятидверной «Ниве» Фадеева — самой вместительной машине из тех, что были в распоряжении оперев.

— Тебе нужен джип посерьёзнее, — заметил Акулов. — Этот не слишком соответствует твоему имиджу,

— На серьёзный я ещё не заработал.

— Своя тачка?

— Служебная.

— Номера у вас какие-то не милицейские. Боитесь народного гнева?

— Маскируемся…

Найт-клуб «Позолоченный ливень» занимал стандартное двухэтажное здание торгового центра и внешним лоском не поражал. Решётки на окнах, обычная неоновая вывеска, тесная парковочная площадка и четыре тусклых светильника-шарика, обозначающих дорожку от этой площадки к входу в увеселительное заведение.

— На первом этаже дискотека и бар, — пояснил Фадеев. — Акустика похуже, цены пониже и никаких особых изысков. Развлечения для простолюдинов, вроде нас с вами. Если ничего не пить и не жрать, то на свою зарплату раз в неделю мы сюда можем наведываться. Но сегодня нам — выше. Видите рекламу?

Над входной дверью была укреплено белое полотнище с изображением двух длинноногих девиц, с удовлетворённым видом обнимающих друг дружку за плечи. Имея хорошо развитое воображение, можно было опознать в красотках актрис Джулию Робертс и Николь Кидман, которых нарисовал художник, своими способностями не сильно превзошедший Остапа Бендера с «натурщиком» Кисой. Надпись под картинкой гласила:

В вестибюле оказалось неожиданно многолюдно. Змеилась к гардеробу оживлённая очередь, обнимались возле таксофонных кабинок и перед входом в зал для танцев разгорячённые пары, орлиным взором наблюдал за этим столпотворением дюжий охранник. К нему и подошёл Фадеев:

— Любезный, сообщи-ка своему боссу, что прибыли Игорь Александрович с коллегами. Побыстрее, пожалуйста.

Очевидно, прежние визиты Фадеева остались в памяти охранников клуба. Не переча и не спрашивая дополнительных объяснений, он связался по рации с шефом, хмуро выслушал приказание и указал пальцем на лестницу, покрытую чёрной ковровой дорожкой:

— Подниметесь на второй этаж, потом пройдёте мимо бильярдной…

— Спасибо, я знаю.

К кабинету директора вёл короткий коридор, начинавшийся за неприметной дверью в углу зала, где были установлены игровые автоматы, искусственные пальмы и широкие диваны, на которых отдыхали, вальяжно развалясь и манерно дымя сигаретами, несколько представителей «золотой молодёжи» обоего пола. На появление оперов никто из них внимания не обратил. Акулов, принюхавшись, тихо заметил:

— Марихуаной воняет. Вон те двое пыхают, видите? Ни черта не боятся! Подходи и задерживай тёпленькими.

— Успокойся. Если у всех повыворачивать карманы, то СИЗО переполнится.

— Я думал, охрана борется с наркотой.

— Каким образом? Иногда кого-то, кто слишком сильно зарвался, выставляют за дверь. Наркодилеров стараются отваживать, а что касается потребителей, то… Сам понимаешь, если взяться за них по-настоящему, то очень быстро клуб останется без посетителей. Считается, что за те деньги, которые здесь дерут на входе и в баре, можно позволить определённые вольности. Правда, что из этого причина, а что — следствие, я сказать не берусь.

— Позиция администрации понятна. А вот куда смотрит районный ОБНОН? [7]