Тайны "Бесстрашного", стр. 34

Глава 21

Остаток дня Джон провел как во сне. С виду всё выглядело совсем как обычно. Он помогал натягивать паруса на фок-мачте, пообедал (хотя и без особого аппетита), сыграл в бирюльки с Дейви (но проиграл с треском — так тряслись руки) и участвовал в учениях вместе с мистером Стэннардом и своим артиллерийским расчетом.

К вечеру он почти убедил себя, что утренний фантастический разговор в капитанской каюте — не более чем диковатый плод его воображения.

В половине восьмого, за полчаса до сигнала к отбою, в щели парусинового занавеса появилась голова мистера Эрскина.

— Мистер Таус, на два слова, с вашего разрешения, — сказал он.

Мистер Таус вышел и вернулся через пять минут, покачивая головой.

— Посылать юнг на опасное задание за водой — не нравится мне это всё, — проворчал он и вдруг умолк, осознав, что неодобрительно отзывается о старших по званию. — Джон и Кит, отправляйтесь к мистеру Эрскину, он ждет вас на верхней палубе.

Том вскинул голову. Глаза его засверкали.

— За водой? Опасное задание? Вы хотите сказать — они поедут на берег? Во Францию? О, мистер Таус, пожалуйста, позвольте и мне съездить. Вместо Кита. Он ведь еще даже толком и не выздоровел.

— Придержи язык, Том, — прорычал мистер Таус. — Велено послать Джона с Китом, значит, Джон с Китом и пойдут. — Том уже приготовился заныть, но главный бомбардир предостерегающе вскинул руку. — И довольно об этом, мой мальчик, а не то придется тебе посидеть на хлебе и воде, пока не научишься знать свое место.

Кит уже склонилась над сундучком и доставала оттуда мешок. Она кивнула Джону, но тот застыл на месте, обводя ставшее уже почти родным помещение прощальным взглядом, как будто видел его в последний раз. Но вот наконец двое ребят, с бешено колотящимися сердцами, выскользнули за парусиновый занавес.

Хотя было уже почти восемь, но этим душистым августовским вечером солнце лишь только что скатилось за край горизонта, и всё еще золотистое небо озаряло море, сиявшее в лучах заката, точно отполированная медь. Мистер Эрскин стоял на верхней палубе, приглядывая за тем, как готовят к плаванию шлюпку, что до поры до времени стояла там на деревянных креплениях. Накрывающий шлюпку брезент откинули в сторону, и двое матросов вытаскивали клетки с курами, что обычно стояли внутри ялика. Куры пронзительным кудахтаньем выражали протест.

Повернувшись спиной к матросам, мистер Эрскин зашагал навстречу Джону и Катрин.

— Эй, юнги, что это вы тут делаете? — сурово осведомился он, одновременно подмигивая, чтобы показать — это лишь для отвода глаз.

— Нашлось платье? — тихонько спросил он, оказавшись рядом с девочкой.

Та показала сверток.

— Отлично.

Он оглянулся через плечо. Клетки с курами уже были аккуратно составлены рядом со второй шлюпкой, поменьше.

— Парни! — окликнул он матросов. — Идите вниз. Мистер Хиггинс ждет, когда можно будет грузить бочки. Приступайте. Тащите их наверх.

— Есть, сэр! — откликнулся один из них, и оба скрылись в ближайшем люке.

Темнело просто на глазах. С минуты на минуту зазвонит корабельный колокол, свисток боцмана возвестит отход ко сну, и сотни моряков ринутся на палубу вешать гамаки, пока еще не потушили фонари, а ночные вахтенные займут назначенные им места.

Мистер Эрскин поглядел вверх. Впередсмотрящий на верхушке мачты как раз был скрыт из виду.

— Быстро в шлюпку, — тихо приказал он.

— А моя одежда, сэр… — начал было Джон.

— Уже там. Быстрее. Заползите под носовое сиденье и постарайтесь сделаться поменьше.

Через секунду Джон и Кит уже вскарабкались в шлюпку и скорчились, плотно прижавшись друг к другу в тесном закутке под низко нависающими досками, что покрывали нос. И как раз вовремя. Едва мистер Эрскин успел запихнуть им вслед скомканный кусок толстой парусины, чтобы детей не было видно, как сыграли сигнал «вешать гамаки», и по палубе звонко зашлепали сотни босых ног.

С привычной быстротой матросы похватали свои гамаки из сети и снова скрылись внизу, но в следующий же миг Джон услышал гулкое громыхание катящихся по палубе бочек и злобный голос мистера Хиггинса, еще более раздражительного и несносного, чем обычно. Шпангоуты шлюпки завибрировали от ударов спускаемых на дно суденышка бочек.

— Уберите парусину! — донесся до Джона сердитый голос мистера Хиггинса. — Кто запихнул под скамью это грязное тряпье?

— Бросьте, ребята, — мягко возразил ему голос мистера Эрскина. — Нет времени чистоту наводить. Темнеет, надо спешить. Пора бы нам уже и в дорогу.

Мистер Хиггинс аж крякнул от удивления.

— Нам, мистер Эрскин? Вы ведь не плывете с нами?

— Ну разумеется, плыву, мистер Хиггинс Ох, да не бойтесь вы. В отличие от вас я вовсе не стремлюсь рисковать жизнью, скача по дюнам в поисках родника. Меня вполне устроит покараулить у шлюпки на пляже до вашего возвращения.

— Сэр, у меня полно людей, уж я найду, кого выставить часовым. — Мистер Хиггинс явно занервничал. — Вам вовсе ни к чему лично идти на такой риск.

— Полно, полно, мистер Хиггинс. Не одному вам хочется немножечко погеройствовать. Могли бы и мне позволить отхватить толику славы. Ну что, парни, бочки погружены? Отлично! Спустить шлюпку на воду!

Шлюпка рывком оторвалась от палубы — это моряки налегли на канаты. Угрожающе накренившись — Джона и Кит аж затошнило, — она поползла вбок, а потом вниз. От качки сваленные на дно бочонки покатились, и один из них с размаху врезался в брезент, здорово ударив Джона по подбородку. Мальчик закусил губу, чтобы не закричать от боли.

Но вот спуск закончился. Шлюпка тихонько покачивалась на волнах, а матросы уже спускались по вбитым в борт «Бесстрашного» планкам. Когда первый из них спрыгнул на дно шлюпки, суденышко с новой силой заходило ходуном.

«Мистер Эрскин, мистер Хиггинс, — про себя считал Джон, — да шесть матросов». Он догадывался, каких именно матросов отобрал помощник боцмана: угрюмых, рослых и свирепых подпевал мистера Хиггинса, что вечно таскались за ним хвостом, готовые выполнить любое его приказание.

Весла взрыли гладь волн. Из предосторожности уключины заранее обвязали тряпками, чтобы приглушить скрип. Джон слышал лишь плеск воды, глухо ударявшей в деревянное днище прямо у него под ухом. Шлюпка ровным ходом плыла через полосу воды, что отделяла «Бесстрашный» от берега. Кит рядом с мальчиком вдруг зашевелилась.

— Плечо, — чуть слышно шепнула она ему на ухо. — Если не высвобожу руку, рана, того и гляди, снова откроется.

Он чуть подвинулся, стараясь быть как можно осторожнее, но всё же случайно задел ногой парусину, и та слегка провисла. Образовалась маленькая щелка, в которую Джон мог выглянуть наружу. Мальчик замер от ужаса. Если он видит их — то и они могут увидеть его!

Прямо перед ним торчала пара ног в сползающих чулках. Белых офицерских чулках. Должно быть, на носовом сиденье, под которым прятались Кит и Джон, сидел сам мистер Эрскин. Дальше Джон различал в темноте спину одного из матросов — плечи его мерно двигались вперед-назад в такт коротким, энергичным гребкам.

Ну конечно же! Джон и забыл, что гребцы будут сидеть к носу спиной. Мальчик вздохнул от облегчения и немедленно пожалел об этом в нос ему попало крохотное пушистое перышко, без сомнения оставленное здесь какой-то из обитательниц птичьих клеток.

Руки Джона были плотно прижаты к бокам, и шевелиться он не смел Бедняга отчаянно наморщил нос, легонько выдохнул, зажмурился и, высунув язык, попытался дотянуться им до носа. Но перышко точно застряло. Джон чувствовал, что вот-вот чихнет. Его уже совсем разбирало. Никак, ну никак не сдержаться. А тогда — разоблачение, катастрофа…

Он чихнул. И в тот же миг мистер Эрскин закашлялся, чтобы заглушить звук.

— Прошу прощения, сэр, — раздался укоряющий шепот мистера Хиггинса, — шуметь никак нельзя.

— Вы, безусловно, правы, мистер Хиггинс. Недопустимая оплошность с моей стороны, — тихо отозвался первый помощник.