Роковое наследство (Опасные связи), стр. 82

Он слез с нее и брезгливо отодвинулся, так как она начала сильно потеть, а ему неприятен запах ее страха.

— Ты теперь поняла, как я собираюсь тебя использовать, хотя и не знаешь, для чего мне это надо. Нет, не делай себе больно, дорогая, ибо борьба с неизбежным всегда причиняет лишние муки и боль. Вот, вот так. Лежи спокойно. Ты понимаешь, как я был к тебе добр, даже несмотря на то, что ты прислала Фелицию прямо ко мне в дом, лишив меня возможности задержаться в Англии, чтобы получить наивысшее удовольствие, увидев, как тело Люсьена задергается на конце веревки.

Он мог бы говорить еще долго, он и правда был в восторге от собственной изобретательности, но Мелани снова принялась рваться из пут, а ее дикие, заглушенные маской вопли больно ранили его слух. Вздохнув при мысли о неизбежном, с которым не хотела смириться она, Гай наклонился, ухватил ее одной рукой за затылок, другой за подбородок и одним резким, сильным движением сломал ее нежную шею.

Весь дрожа, с бешено колотящимся сердцем, он сполз с кровати подальше от липкого тела Мелани и потянулся за трубкой с опиумом, чтобы набраться мужества для завершения начатого.

— Мудрая птица никогда не гадит в собственном гнезде, моя дорогая, — мрачно напомнил он, оглядывая ее неподвижное тело. — За те ночи, что мы успели провести с тобой вместе, мы научили друг друга множеству разных веселых штук, но ты отказалась перенять у меня эту важную мудрость. Я же, однако, поступаю как мудрая птица. И я обгадил гнездо Люсьену.

Он предусмотрительно убрал подальше свою одежду, и его рот скривился в гримасе отвращения при мысли о том, что он должен сделать. Он решительно поднял кинжал с инициалами Люсьена — то самое оружие, которое Мелани так настойчиво предлагала в качестве инструмента для расправы над Фелицией, — и двинулся к кровати.

У него есть дело, с которым надо покончить. Быстро. Быстро.

ГЛАВА 26

Проливной резкий дождь сменился на промозглую морось. Наемные плакальщицы пробубнили свои последние «аминь» и направились к воротам кладбища.

Там небольшая группа людей разделилась. Кэт с Гартом в сопровождении слуг торопливо направились к ждавшему их экипажу.

Разочарованный священник, уже совершенно забывший только что прочитанные им заупокойные молитвы, перешептывался с несколькими соседями, которые позволили себе отметить, что никому в голову не пришло предложить им хотя бы чашку горячего чаю в Тремэйн-Корте, чтобы желающие смогли выразить сочувствие вдовцу. В это время мсье граф направился к своей карете, спеша так, что за ним едва успевал рослый лакей с раскрытым зонтиком.

Здесь же, за воротами кладбища, стоял окоченевший констебль Клеменс с помощником. Видимо, они всерьез рассчитывала изловить Люсьена Тремэйна, который, по их понятиям, должен был непременно явиться на похороны мачехи. Теперь парочка недоумевала, что же им делать дальше.

Внутри высоких кладбищенских стен двое дюжих крестьян, срочно призванные на помощь, перемазавшиеся с головы до ног, опустили гроб на веревках в залитую водой могилу.

Один Бизли, никем не замеченный, стоял возле ворот и звучно сморкался в огромный носовой платок, в то время как комья влажной земли мягко стучали по крышке гроба из полированного красного дерева. У его ног стоял большой дорожный саквояж.

Когда карета Тремэйнов отъехала на приличное расстояние, плотные занавеси на окне на миг раздвинулись, из-за них выглянул Люсьен Тремэйн. Бросив прощальный взгляд на могилу, он снова откинулся на спинку сиденья, крепко сжимая руку Кэт. Губы его были сжаты. Мелани Тремэйн добилась исполнения, по крайней мере, одного своего желания: она превратилась в некую неотъемлемую часть Тремэйн-Корта.

— Люсьен?

Он обернулся к ней и снова с болью подумал, что она измучена почти так же, как и он сам после пяти дней вынужденного сидения в укрытии. Причем в последние три дня он даже не решался встречаться с Кэт. Чтобы не подвергать ее опасности, поскольку констебль Клеменс стал ежедневным посетителем Тремэйн-Корта.

— Что это, моя милая? — спросил он. — Ты, кажется, не удивлена, что видишь меня. В конце концов, именно ты приставала целых два дня к Гарту, чтобы он устроил нам встречу. И он, будучи привержен к мелодрамам, скрыл меня в карете под самым носом у констебля.

— Ну, Люсьен, я не говорил, что она приставала, — возмутился Гарт, сидевший напротив них. — Твоя Кэтрин просто удивительная женщина. Ведь это она убедила здешнего сквайра, чтобы он приказал констеблю распространить версию о том, что смерть Мелани последовала из-за неловкого падения с лестницы. Она убедила его не поднимать шума на всю округу. А что до остального — ты прав. Я действительно неравнодушен к театру. И я часто мечтал, что смог бы покорить сердца с подмостков, если бы, увы, не был наследником графа.

Карета остановилась перед домом, и Люсьен заметил смущение в глазах у Кэт.

— Нам надо бы поговорить, Люсьен, — сказала она. — У нас не было времени перекинуться хотя бы парой слов.

— Ты совершенно права. Но сейчас надо сказать пару слов нашему дорогому другу Гарту. Можно, это сделаю я сам? Гарт, а ну-ка скажи «до свиданья»!

— Вовсе ни к чему, — отвечал Гарт, соскочив на землю прежде, чем лакей успел опустить подножку. — Я буду у Эдмунда, Кэтрин, когда вы вернетесь.

И карета рванулась вперед прежде, чем Кэт успела поинтересоваться, кто сидит на козлах.

— Конечно же, Хоукинс, — ухмыльнулся Люсьен. — Ты же знаешь, он никому не доверит возить мою особу. Мэри присмотрит и за Эдмундом, и за Нодди, так что не беспокойся. — Он снова сжал в руках ее пальцы, а потом поднял их к губам и поцедовал. Ему казалось, что он неминуемо скончается в ближайшие пять минут, если не поцелует ее.

Карета катилась все дальше и дальше. Наконец Кэт уютно устроилась у Люсьена под боком, и он задал ей вопрос, мучивший его все эти дни:

— Эдмунд знает?

Кэт улыбнулась ему и кивнула:

— Да, хотя мы повторили для него историю про падение с лестницы. И я уверена, что для него это было большим облегчением, хотя никому из нас ее смерть не принесла радости. Никто не заслуживает такой ужасной кончины, Люсьен, даже такая, как Мелани.

— А он спрашивал про меня?

— Ежечасно! Он все еще верит, что тебя отозвали в Лондон по делам. Ты не узнаешь его, Люсьен, так он изменился. Его мучает лишь то, что он невнятно говорит. Ты ведь знаешь, что с этим нелегко справиться. Мойна говорит, что удар приключился от какого-то сильного потрясения, однако у меня не хватает решимости требовать у Эдмунда объяснений.

— Я тебя понимаю. Все это чертовски неприятно, — сказал Люсьен, покрепче обхватив плечи Кэт. — Господи, Кэтрин, как же я устал. Я так устал без тебя, что готов разлечься прямо на этих скамейках и заняться любовью.. Когда я спал спокойно в последний раз? Неделю назад? Месяц? Обещаю тебе, моя милая, как только все кончится, я буду более пылок, нежели обычный жених.

Он почувствовал, как ее прохладная ручка гладит его обросшие за эти дни щеки. У него не было возможности следить за собой в то время, как за ним охотился констебль.

— А я обещаю, что прослежу за тем, чтобы ты не уклонился от выполнения своих обязанностей, как только Хоукинс тебя побреет, — отвечала она. — Это достаточно бесстыдное заявление? Бедный Люсьен! Эти несколько дней дались тебе нелегко! Что за ужасный человек!

— Ужасный? — Люсьен хрипло рассмеялся. — Ты говоришь про нашего почтенного констебля? Если бы Гарту не хватило присутствия духа спрятать мой кинжал, прежде чем поднимать шум вокруг мансарды, меня бы уже выследили, как лисицу. Но больше всего мне бы хотелось прикончить Бизли за то, что он навел Клеменса на мой след. Я успел заметить нашего почтенного дворецкого на кладбище — судя по всему, он намерен нас покинуть. Что случилось? Неужели Хоукинс силой отнял у него ключи после смерти Мелани?