Дикое животное и человек, стр. 76

Первые попытки искусственного расселения глухарей предпринял еще в 1630 году полководец Валленштейн в Мекленбурге. Безрезультатно пытались расселить глухарей в Ирландии, Дании, на Аландских островах Финляндии, во Франции, Италии, Швеции и др.

Только в одной Англии, где их тоже уже полностью истребили, опыт удался, а именно в Шотландии. Туда завезли в 1837–1838 годах сначала 48, а затем еще большее количество глухарей из Швеции. Кроме того, там подкладывали глухариные яйца в тетеревиные гнезда, и тетерева их высиживали. Правда, в подобных случаях всегда возникает опасность, что впоследствии могут появиться гибриды между тетеревом и глухаркой, реже — наоборот. Они представляют собой нечто среднее между обоими видами родителей. Тем не менее двадцатью годами позже общее число глухарей в Шотландии оценивалось уже свыше тысячи.

По-видимому, раньше в новых местах всегда выпускали слишком мало и чаще всего уже взрослых глухарей, иногда всего лишь одну пару. В чем и крылась ошибка. Но даже при наличии больших естественных лесных угодий с ручейками и болотами и при условии, что завезен будет один только глухариный молодняк, и то услышать их «пение» на току удастся лишь на будущий год, ранней весной. Именно так, между прочим, поступили в Польше, где выпустили глухарей в возрасте от двух до трех месяцев.

Но вырастить в неволе глухариных деток — дело отнюдь не простое! Это заметила еще супружеская чета зоологов Хайнрот, у которых пять глухарят в возрасте семи недель внезапно погибли. Наседка, под которой они вывелись, не пользовалась у птенцов должным уважением: они явно не понимали значения голосовых сигналов и поз своей приемной матери и посещали ее только в качестве источника тепла. По-видимому, поведение мамаши-глухарки сильно отличается от поведения домашней курицы. Зато по отношению к людям глухарята вели себя весьма доверчиво. Чувствуя себя покинутыми, они неизменно издавали свое протяжное «ди-и-и!».

Орнитолог Д. Мюллер из Института Макса Планка тоже потерял почти всех детенышей глухаря; все они погибли от различных болезней. Зато оставшийся в живых глухаренок привязался к исследователю всей душой и не желал отойти от него ни на шаг. Ночью он устраивался на ночлег на спинке его кровати… Если его хозяин засиживался слишком долго за работой, он укладывался спать, примостившись на его письменном столе. За обедом он тоже составлял ему компанию. Когда птенца оставляли одного, он тоже издавал «клич одиночества»: «ди-и-и!»

Другая группа, из пятнадцати птенцов глухаря, которую Д. Мюллер вывел еще до того глухаренка, принималась «плакать» даже тогда, когда он был в комнате, но сидел тихо, не шевелясь. Как только кто-нибудь из птенцов замечал, что его нет, и начинал издавать свое испуганное «ди-и-и!», остальные сейчас же подключались и ныли хором, хотя за секунду до этого безмятежно клевали корм. Заслышав голос хозяина в саду, они тотчас же слетались и сбегались к нему со всех сторон и принимались старательно склевывать насекомых, бутоны и семена вокруг того места, где он стоял.

Между прочим, именно Хайнроты установили, что хорошо оперившимся четырехмесячным глухарятам, весом примерно в полкило, достаточно только один раз перелинять, чтобы сменить свою «детскую одежду» на сверкающее, шикарное одеяние взрослого глухаря.

Выращенные в неволе глухарята могут прожить довольно долгую жизнь. У некоего Н. Стергера в Крайнбурге глухарь прожил целых 18 лет. А наибольшая продолжительность жизни у свободно живущего глухаря отмечена в округе Ориматилас, в Финляндии. 1 июля 1950 года ему в трехдневном возрасте вдели в крыло метку, а 25 сентября 1960 года он был там же подстрелен, достигнув веса 4,5 килограмма.

Глухари, способные достигать 4–5 килограммов веса у самцов и 2,5–3 килограмма у самок, — наиболее крупные из всех тетеревиных, 18 видов которых распространены или, вернее, были распространены по всей умеренной зоне северного полушария.

Глава XXV. Не созданное руками человека

Не так давно одна большая западногерманская газета поместила фотографию советской почтовой марки с изображением Рихарда Вагнера, снабдив ее следующей саркастической подписью: «По-видимому, Советы оставили за собой неоспоримое право изображать на почтовых марках немецких композиторов, в то время как наша федеральная почта предпочитает почему-то изображать животных…» Напрасная ирония! Вот именно в Советском-то Союзе как раз выпущены целые серии марок, посвященные редким видам животных, находящимся под угрозой исчезновения с лица земли; более того, они изображены на миллионах спичечных коробков! Но это ведь очень характерно для западногерманских публицистов — считать все, что создано природой, гораздо менее ценным, да что там говорить — просто ничтожным по сравнению с тем, что создано человеческим разумом.

Как известно, у нас документальные, научно-познавательные фильмы неизменно проходят цензуру, иначе подобный дорогостоящий труд не попадет на экраны кинотеатров. Только на этих условиях кинодокументалисты получают право на желанный льготный налог, которым пользуются лишь игровые картины, а иначе ни один кинотеатр не согласится принять в прокат познавательный фильм. Цензура проводится «Фильмовой квалификационной комиссией». Ее анонимная судейская коллегия подвергает критике взгляды создателя фильма и его художественные методы. Комиссия вынуждает автора вносить всякого рода поправки (вот почему я больше не снимаю подобных фильмов). К примеру, в фильме «Серенгети не должен умереть», снятом мной совместно с моим покойным сыном Михаэлем, квалификационная комиссия потребовала убрать фразу: «В мире все обстояло бы гораздо лучше, если бы люди вели себя подобно львам» (речь шла о том, что львы никогда друг друга не убивают); убрать следовало также утверждение, что сохранение на Земле последних диких животных ничуть не менее важно для человечества, чем сохранность Акрополя или Лувра. Мне было указано, что сравнивать стада зебр с подобными историческими ценностями непозволительно и неуместно. И лишь потому что я отклонил подобного рода вмешательство и вся общественность приняла нашу сторону, квалификационной инстанции пришлось отступиться от своих требований.

А вот и третий, еще более серьезный пример того, как у нас недооценивают созданные природой, а не человеком ценности. Решением Конференции наших министров просвещения, состоявшейся 29 сентября 1960 года, программа получения знаний по биологии для старших классов гимназии была значительно сужена. Число преподаваемых естественнонаучных предметов существенно уменьшилось. Кроме того, во многих школах большинства Земель Федерации школьникам дано право почти или совсем не посещать уроков естествознания. Таким образом, большая часть школьников старших классов с тех самых пор не получает достаточных природоведческих знаний. Особенно это чревато опасностью для тех ребят, которые по окончании гимназии выбирают себе специальность, не имеющую отношения к естественным наукам, а следовательно, и во время учебы в институте не соприкасаются с биологией.

Адвокаты, судьи, экономисты, священнослужители, журналисты, политики, историки, а также большинство учителей и преподавателей высших учебных заведений ФРГ будут таким образом в будущем лишены даже основных понятий о законах природы и о биологических процессах, а ведь именно эти познания скоро станут решающими для будущего всех народов. Правда, должен отметить, что ни один из тех одиннадцати министров западногерманской федерации во время учебы в институте не соприкасался с предметами, которые принято объединять под общим названием «естествознание». Поэтому для них, должно быть, было достаточно затруднительно составить себе какое-либо ясное суждение о смысле и значении этой, ставшей теперь столь решающей, области знания.