Шимпанзе горы Ассерик, стр. 59

Одним из видов пищи, доступных в это время года, были круглые плоды величиной с мячик для пинг-понга, которые росли на очень колючих кустах. Кожура у зрелого плода была густо-шоколадного цвета и отличалась необыкновенной твердостью. Из обезьян одна Тина могла раскалывать ее зубами. Уильям, Пух и Бобо научились пользоваться для этой цели камнями. Под кожурой находилась почти черная сердцевина, по вкусу напоминающая карамель. Она была пронизана мелкими горьковатыми семенами. Обезьяны очень любили темную мякоть плода. Они выковыривали ее из кожуры указательным пальцем и долго сосали, пока вся она не растворялась во рту, а семена они выплевывали.

Сладкие, похожие на конфеты плоды были так хорошо защищены колючками растения, что шимпанзе не могли вскарабкаться на куст и сорвать их. Правда, при малейшем дуновении ветерка зрелые плоды отрывались от веток и падали на землю, под кустом всегда валялось несколько круглых шариков. Но Уильяму было мало довольствоваться только упавшими плодами, особенно если свежие соблазнительно покачивались на колючих ветках прямо у него над головой. В конце концов без всякой помощи с нашей стороны он изобрел способ, как доставать их. Вначале нужно было из множества веток выделить одну, потом определить место, где она отходит от ствола, и осторожно оборвать колючки с небольшого участка, за который можно ухватиться руками. Покончив с этими приготовлениями, Уильям принимался энергично трясти ветку, и плоды градом сыпались на землю.

Пух и Бобо скоро поняли, что добытые Уильямом плоды принадлежат ему, и только ему. Несколько раз они пытались схватить парочку упавших шоколадных шариков, пока Уильям тряс ветку, но были тут же наказаны. Лишь после того как Уильям, набрав полные руки плодов, отходил в сторону и садился есть, Пух и Бобо могли подойти и подобрать то, что осталось. Однако оба шимпанзе постепенно овладели методом Уильяма и стали запросто доставать прежде недостижимые плоды. А поскольку обезьяны умели разбивать твердую оболочку плодов камнями, они легко освоили таким образом еще один источник пищи. И хотя Бобо оставался новичком среди них, при его здоровом аппетите и способностях к подражанию он быстро перешел на все те листья и плоды, которые поедали Тина, Пух и Уильям. Как бы мне хотелось, чтобы Рафаэлла взглянула на успехи Бобо! Она вполне могла гордиться своим питомцем.

После четырехмесячного пребывания в Абуко Юла и Камерон были готовы продолжить свое путешествие. На смену мне в лагерь снова приехал Найджел, и я отправилась за обезьянами. Чтобы заманить обезьян в приготовленную для них клетку, понадобилось два утомительных дня. Конечно, я могла просто взять Юлу на руки и отнести в лендровер, но Камерон, в этом я была абсолютно уверена, ни за что не пошел бы за нами. Наконец Юла и Камерон преодолели свой страх и вошли в клетку, которую мы потом осторожно поместили в кузов лендровера.

Дорога была не слишком жаркой, но довольно пыльной. Обезьяны почти совсем не спали, и мы часто останавливались, чтобы напоить их. К рассвету мы пересекли границу и углубились на территорию Сенегала. С восходом солнца мы съехали на обочину и сделали первый привал под огромным манго. От пыли и бессонницы резало глаза, и приходилось делать над собой усилие, чтобы держать их открытыми. Мы надеялись, что за день обезьяны отдохнут, наверстав пропущенные ночью часы сна. После того как машина остановилась, Юла и Камерон успокоились и поудобнее устроились в клетке. Мы с Чарлин как следует накормили и напоили их, а потом стали по очереди дежурить: пока одна спала, другая приглядывала за обезьянами. Но вот жара пошла на убыль, и мы двинулись дальше. На следующий день в 11 утра мы добрались до поворота к горе Ассерик. До лагеря оставалось всего три километра. Тем не менее мы опять сделали привал под сенью густых деревьев, чтобы дать возможность Юле и Камерону отдохнуть и приготовиться к волнующей встрече с другими шимпанзе. Оба путешественника уже вполне привыкли к лендроверу и всем превратностям пути. Они хорошо поели, выпили изрядное количество фруктового сока, и Юла даже затеяла игру с Камероном. В 4 часа пополудни мы тронулись в путь. Последние километры я вела машину со смешанным чувством волнения и тревоги. Юла и Камерон были гораздо старше, чем Бобо в момент переезда, и у меня не было уверенности, что Уильям так просто признает их, а они терпимо отнесутся к другим шимпанзе. Меня страшила мысль, что Юла и Камерон могут испугаться и убежать в заросли, прежде чем я сумею приучить их к лагерю, а не имея опыта жизни на воле, они почти наверняка погибнут. Меня беспокоило и то, как отнесутся обезьяны к Чарлин. Пух и Бобо, без сомнения, сразу же признают ее, но сможет ли она при своем сравнительно небольшом опыте наладить отношения с Уильямом, который становился все более самоуверенным и независимым? Получить ответ на эти вопросы можно было только одним способом — действовать!

Объединение

Все были в сборе, когда мы приехали в лагерь. Уильям радостно бросился ко мне, но, прежде чем я успела познакомить его с Чарлин, заметил в кузове лендровера двух новых шимпанзе. Он тотчас прыгнул на переднее сиденье и возбужденно оскалил зубы. Пух и Бобо залезли вслед за ним. Уильям вел себя вполне дружелюбно до тех пор, пока Камерон не начал довольно агрессивно стучать по металлической сетке на уровне своего лица. Уильям забарабанил в ответ, и вскоре два самца устроили по обе стороны клетки такую демонстрацию своей силы, что машина едва не рассыпалась на куски. Правда, иногда наступало временное затишье — в этот момент противники пристально изучали друг друга, но ради безопасности лендровера и всех участников встречи необходимо было как можно скорее переселить куда-нибудь Юлу и Камерона.

Я не осмеливалась просто выпустить их на свободу. Мне хотелось, чтобы шимпанзе, поначалу разделенные сеткой, привыкли друг к другу, да и Юла с Камероном хоть немного адаптировались к новому месту. В тот вечер нам вновь понадобился прицеп, который соорудил Клод ровно год назад для перевозки Тины. Мы подтянули его к лендроверу и поставили так, чтобы Юла и Камерон могли войти в него, как только будет открыта решетка их клетки. Я думала, что за время путешествия обезьяны должны были возненавидеть лендровер и теперь охотно перейдут в более просторное помещение. Однако они вели себя настороженно и с подозрением отнеслись ко всему новому — в том числе и к прицепу. К тому же именно лендровер защитил их от нападок Уильяма, и они не хотели его покидать. Нам понадобилось около суток, чтобы убедить их. Когда же они наконец оказались внутри прицепа, мы перевезли его в тень и для страховки подложили под каждое колесо по большому камню.

Юлу и Камерона было теперь хорошо видно — вся верхняя часть прицепа состояла из стальной сетки с крупными ромбовидными ячеями, что значительно облегчало контакты между обезьянами. Юла и Уильям, казалось, вскоре подружились — в те минуты, когда Уильям переставал буйствовать, они с Юлой протягивали друг другу руки сквозь ячеи сетки, и пальцы их переплетались. Все дело портил Камерон, который толкал Уильяма, хватал его за шерсть и ввергал тем самым в еще большую ярость. Я боялась, как бы Уильям, пытаясь устрашить Камерона, не перевернул прицеп, ведь он употреблял все свои немалые силы, чтобы, подпрыгивая на крыше, посильнее раскачать его. Постепенно Уильям стал впадать в отчаяние, что никак не может добраться до Камерона и показать ему, кто здесь хозяин, а заодно и научить новичка хорошим манерам.

Чарлин, Найджел и я по очереди наблюдали за обезьянами и вели подробные записи. Уильям был настолько поглощен вновь прибывшими шимпанзе, что не обращал на Чарлин почти никакого внимания и своим поведением полностью усыпил нашу бдительность. Вместо того чтобы повсюду сопровождать Чарлин, мы с Найджелом спокойно занимались своими делами, а она самостоятельно передвигалась по территории лагеря.

Юла и Камерон находились в прицепе уже четыре дня. На пятый мы решили выпустить их, выбрав для этого знойные дневные часы, — быть может, в жару обезьяны будут менее активными и не смогут драться в полную силу. Утром, за несколько часов до освобождения Юлы и Камерона, Чарлин вышла из хижины, чтобы понаблюдать за действиями Уильяма, который находился на крыше прицепа и вел себя особенно агрессивно. Я в этот момент сидела на багажнике лендровера и тоже следила за Уильямом. Вдруг он спрыгнул с прицепа, схватил здоровенную бамбуковую палку и бросился к Чарлин. На бегу он выглядел огромным: вся шерсть на его теле встала дыбом, мощные плечи слегка сгорбились, губы плотно сжаты, а на лице появилось зловещее выражение. Едва заметным движением он выпустил палку из рук, она, превратившись в бесформенное пятно, просвистела мимо меня и с вибрирующим звуком врезалась в землю позади американки. «Уильям!» — только и успела крикнуть я. Но было уже поздно — Уильям бросился на Чарлин. Она издала леденящий душу вопль, когда шимпанзе со всего маху отбросил ее к стенке хижины. Выстрел стартового пистолета отрезвил Уильяма, и он, обогнув домик, кинулся в овраг. Чарлин стояла, привалившись к стене и ухватившись обеими руками за голову. Мы помогли ей войти внутрь. Лицо девушки было смертельно бледным, ее била дрожь. Я с трудом усадила ее на край кровати.