Невеста Единорога, стр. 66

— Мерзкий ублюдок! Сукин сын! Убийца! — Вне себя Каролина тянула к нему сжатые в кулаки руки. Как бы ей хотелось бить его по жирному трясущемуся животу. — Неужели титул так много значит?

Граф на мгновение отвернулся, а когда повернулся, Каролина увидела в руке у него пистолет, который он, должно быть, достал из ящика стола.

Она вздрогнула, но не от страха, а от сознания собственной глупости, потом застыла, а граф заговорил почти обыденным тоном, словно пистолет помог ему овладеть собой.

— Титул значит все, маленькая идиотка. Я должен был им завладеть. Потом он достался бы Ричарду. — Его лицо передернулось от отвращения. — Мой сын! Но я бы это как-нибудь уладил. Несчастный случай избавил бы меня разом от них обоих: от матери и ее ублюдка, которого она навесила на мою шею. — Он покачал головой, потом невесело улыбнулся. — Случайность рождения. Генри рождается раньше меня. Вильям раньше Джеймса. Мой лживый брат на старости лет женится, хотя давно заявлял, что не собирается этого делать. И я с ужасом жду рождения его нового ребенка, опасаясь, что это будет мальчик. Но ему не было до меня дела. Он сказал, что его жена снова собирается родить. Эта шлюха рожала, как крольчиха. Я убил пару кроликов. Пару паразитов, набивающих себе животы в полях, которые им не принадлежат. Знаешь, на следующее утро я записал их в свою охотничью книгу. Хороший охотник всегда ведет учет добычи. Связка фазанов, полдюжины куропаток, пара кроликов.

Каролина теряла контроль над собой. Она не должна была сюда приходить. Надо было подождать Моргана. Пистолет графа ее не тревожил. Он не станет убивать ее, по крайней мере здесь, в своем доме. Но он убивал ее своей жуткой правдой.

Ее мать была беременна. Каролина потеряла не только родителей, но и брата или сестру. Каким чудовищем надо быть, чтобы застрелить беременную женщину? Что это за мир, если в нем происходят такие вещи и злодеи остаются безнаказанными?

Забыв о графе и его пистолете, забыв о своем ноже, о Моргане и о том, где она находится, Каролина упала на колени, заломила руки и забилась в истерике.

Потом она услышала голос, — тот, который принадлежал человеку, вернувшему ее к жизни. Человеку, который любил ее.

— Каро! С тобой все в порядке? Боже, как я боялся опоздать!

Она подняла голову и увидела неизвестно откуда появившегося Моргана; его лицо было искажено страхом, рука сжимала пистолет.

— Морган, — обратилась она к мужу сквозь рыдания. — Он сделал это. Он убил моих родителей.

— Мы знаем, дорогая. Мы все знаем. Нам очень, очень тяжело.

Внезапно гостиная заполнилась людьми. Не отрывая щеки от груди Моргана, Каролина увидела Ферди, своего кузена Ричарда и даже леди Уитхемскую.

Ее подбородок задрожал, и она спрятала лицо на груди мужа; рыдания сотрясали ее, разрывая легкие и сдавливая горло, поднимаясь из глубин ее истерзанной души. Она снова была трехлетним ребенком, плачущим, зовущим свою мать, испуганным и одиноким.

— Ваша светлость, — услышала она слова Моргана, — надеюсь, вы понимаете, что сопротивление бесполезно. Мы с Ричардом вооружены. Ферди тоже. У вас всего одна пуля. Все кончено. Бросайте оружие.

— Ферди, не сейчас! — резко скомандовал Морган, и карлик тут же замолчал.

Каролина посмотрела на графа, неподвижно стоявшего посередине комнаты; дуло его пистолета было направлено на нее. И тут граф повел себя довольно странно: он улыбнулся.

— Ты сказал, одна пуля? Ты прав, Клейтон, — проговорил он наконец, медленно поднимая руку, и Каролина ощутила напряжение, с которым Морган поднимал свой пистолет. — У меня действительно осталась одна пуля. Я мог бы застрелить тебя, или эту упрямую девчонку, или даже своего никчемного сына. Мой сын!.. Плод моих чресел, наследник всего того, ради чего я пошел на убийство. Проклятие! Это просто смешно!

— Папа, — вмешался Ричард, стоявший рядом с матерью, которая на этот раз не плакала. Каролине показалось даже, что женщина улыбалась. — Брось пистолет, папа. Мы не можем стоять так весь день. Это глупое зрелище.

— Вот как говорит мой наследник, последний в роду. Боже мой — последний в роду! Меня тошнит от одного твоего вида!

— Достаточно, ваша светлость, — резко произнес Морган.

— Почти, Клейтон. Почти, но не совсем. — Граф властным кивком головы указал на Каролину. — Ты — Каролина. Я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь. Я бы сделал это снова — только лучше. Гораздо лучше, — сказал он.

И прежде чем кто-либо успел пошевелиться, Томас Уилбертон, человек, который убил собственного брата, чтобы стать графом Уитхемским, сунул дуло пистолета себе в рот и нажал на курок.

ЭПИЛОГ

Лето 1818 г.

«Акры» были особенно прекрасны летом, когда трава зелена, густые деревья дают тень в полуденный зной, а в саду расцветают розы. Каролина давно уже поняла, что небольшой ручей, текущий в глубине сада меж плакучих ив, — самое лучшее место на земле. И ее любимое место в поместье. Здесь, опустив голые ноги в прохладную воду, сбросив платье, подставив распущенные волосы мягкому ветерку, она чувствовала себя ребенком — таким же ребенком, как ее дочь Гвен, спокойно спавшая на расстеленном неподалеку одеяле.

Вскоре после Рождества она родит второго ребенка. Каролина надеялась, что на этот раз — сына. Черноволосого маленького чертенка с горящими черными глазами и язвительной, чудесной улыбкой ее мужа, герцога Глайндского.

Каким хорошим отцом оказался ее муж! Мягким, но твердым, любящим, но не потакающим, хотя Гвен могла обвести его вокруг своего пухленького пальчика одной своей улыбкой.

Каролина улыбнулась, посмотрев на дочь. Муффи, сбежавшая от своих трехмесячных котят, спала рядом с девочкой, положив голову ей на колени. Странно было видеть Гвен неподвижной; проснувшись, она превратится в сгусток энергии. Девочка начала ходить только на прошлой неделе, крепко держась за руку Ферди, подстрекавшего ее идти самостоятельно.

Бедняга Ферди! Он и не догадывался, к чему это приведет; теперь, едва завидев его, Гвен визжала и протягивала руку, чтобы он шел рядом с ней. Карлик по этому поводу сочинил шуточное стихотворение под названием «Раб Гвен».

Дорогой Ферди… Прошлым летом он прочел замечательное стихотворение на похоронах герцога. В нем говорилось о любви, которая никогда не кончается, потому что любовь, прощение и понимание должны жить вечно.

Морган плакал в тот день, и Каролина обнимала его, радуясь, что к ее мужу пришло понимание, и, значит, он будет жить в мире с собой, даже если ему не удалось завоевать отцовскую любовь, к чему он стремился всю жизнь. Герцог умер, так и не приняв любви Моргана.

Но извращенные представления Вильяма Блейкли о жизни, любви и наказании теперь уже не имели никакого значения. Морган любил отца, и этого было достаточно. Он простил — и стал жить дальше. Теперь он стал герцогом, а Каролина — его герцогиней. Жить было хорошо. Очень, очень хорошо.

— Чему ты улыбаешься, Каро? Ты похожа на кошку.

Каролина вынула ноги из воды, повернулась и увидела стоявшего рядом с ней Ричарда.

— Дикон, я витала в облаках и не заметила, как ты подошел. Как приятно снова тебя увидеть! Морган не говорил мне, что ты вернулся. Тетя Фредерика с тобой? Как вам понравилась Италия? Морган говорит, что тоже повезет меня куда-нибудь, когда я оправлюсь после родов. — Она улыбнулась, когда Ричард нагнулся и поцеловал ее в щеку. — Ты привез мне что-нибудь?