Гладиатор по крови, стр. 4

Палуба вздрогнула, нос корабля подбросило вверх, воздух наполнили полные ужаса крики и стенания, а также страшный грохот волны о борт «Гора». Собравшиеся возле мачты прижались друг к другу, палуба задралась под немыслимым углом, и над сразу сделавшимся крохотным кораблем нависла водяная гора. На какое-то мгновение Катон ощутил невольный трепет перед грозившей судну могучей силой, a потом заметил пену и водяную пыль над гребнем волны. С коротким воплем один из матросов упал с реи на палубу, и голос его умолк, когда голова несчастного разбилась о крышку люка.

В этот самый миг «Гор» прекратил недолгое сопротивление волне и покатился назад. Вода хлынула на судно, захлестнув мачту в десяти футах над римлянами, привязанными к ее основанию. И перед тем как тонны черного потопа придавили корабль, Макрон крикнул волне:

– Плевал я на тебя!

Когда море обрушилось на них, голову Катона ударило о мачту, и на мгновение в глазах его вспыхнул свет. Инстинктивно открыв рот в крике, он ощутил губами соленую воду. Великая сила сносила его с места, вырывая из рук спутников. Покрепче вцепившись в веревку, перехватывавшую тело Юлии, Катон вложил весь остаток сил в пальцы, впившиеся в плечо Макрона. Всякое ощущение направления было утрачено, корабль крутило и вертело. Уши Катона наполнял грохот кипящей вокруг воды. Что-то толкнуло его, к нему протянулись руки; он понял, что это кто-то из моряков. Чьи-то пальцы впились в его лицо, протянулись к глазам. Ощутив угрозу, Катон был вынужден выпустить Макрона и попытаться отбиться. Тут новый поток воды окатил его и пытавшегося зацепиться за него моряка, отбросив обоих во тьму, далеко от обломка мачты. Лишь какой-то миг человек этот боролся за жизнь с отчаянием дикого зверя, а потом его понесло прочь. Катон покатился через голову, крутясь в вихре волны; стиснув губы, он лишь старался сохранить дыхание, но, наконец, терпеть уже не осталось сил, и он открыл рот, стремясь как-то умерить забушевавшее в груди пламя. Соленая вода хлынула в горло и в легкие, и Катон понял, задыхаясь, что умирает.

Между тем волна прокатилась дальше, оставив за собой кружащий водоворот. Постепенно корпус торгового корабля вынырнул на поверхность, посреди пены и водяной пыли. Блеснув бортами под еще не погасшими лучами светила, судно неторопливо начало выравниваться. Когда кромки бортов, а затем и палуба появились над поверхностью моря, надстройки невозможно было узнать. Украшавшая нос фигура египетского бога была снесена напрочь, оставив только расщепленный обрубок. Мачту, парус, оснастку и рулевое весло также унесло с собой море, прихватив заодно капитана и кормчего. Пока вода стекала через шпигаты [7], «Гор» продолжал раскачиваться, и на мгновение показалось, что судно может перевернуться. Но в последний момент корабль успокоился и остановился, осев поглубже в воде – плавучей руиной, оставшейся от гордого судна. Вокруг «Гора» кружили обломки мачты и такелажа, тянулись щупальца оснастки. Несколько тел вынырнули на поверхность и мокрыми тряпками распростерлись на ней.

Макрон склонил голову набок, открыл глаза и попытался откашляться, изгоняя из легких соленую воду. Тряхнув головой, он огляделся по сторонам. На палубе шевелилась горстка выживших людей – пусть изрядно потрепанных и оглушенных, но все же оставшихся в живых, благодаря веревкам, удержавшим их на корабле. Макрон изверг остатки воды, казалось, уже с самого дна своего желудка, и, очищая рот, плюнул на палубу.

– Очаровательное зрелище…

Повернув голову, он увидел перед собой Семпрония, на лице которого замерла слабая улыбка; сенатор тоже кашлял и отплевывался. Ощутив движение с другой стороны, Макрон заметил болезненную гримасу на лице Юлии – ее тошнило.

– Все в порядке, госпожа?

– O, все превосходно, спасибо, – пробормотала она и вдруг замерла на месте. – Катон! А где Катон?

Макрон бегло осмотрел палубу, однако друга его нигде не было видно. Он попытался пробудить память, как бы снова погружаясь в жуткую морскую тьму.

– Когда на нас накатила волна, он держался за меня. А потом… потом я ничего не помню.

– Катон! – крикнула Юлия в окружавший их полумрак, пытаясь освободиться от веревки, все еще привязывавшей ее к тому пню, в который превратились остатки мачты.

Ослабив узел, она выскользнула и поднялась на ноги.

– Катон! Где ты?

Макрон сбросил с себя охватившие его тело петли и стал рядом с ней. Теперь он уже внимательно осмотрел палубу, однако было очевидно, что Катона на ней нет.

– Катона взяла вода, госпожа.

– Вода? – Девушка повернулась к нему. – Нет. Этого не может быть.

Макрон беспомощно посмотрел на нее и обвел палубу рукой.

– Его здесь нет.

Юлия затрясла головой и шагнув в сторону от центуриона, охрипшим голосом крикнула:

– Катон! Катон! Где ты?

Посмотрев на нее, Макрон повернулся к сенатору, чтобы помочь ему подняться на ноги.

– Благодарю, – буркнул Семпроний. – Лучше посмотри на эту девчонку, на Джесмию.

Кивнув, Макрон повернулся к служанке. Она лежала возле мачты, голову ее болтало из стороны в сторону в такт качке. Молодой человек пригнулся и осторожно взял девушку за подбородок. Глаза ее смотрели куда-то вдаль. А потом он заметил темный синяк, уже начинавший наливаться на ее горле, заметный даже в остатках дневного света. Выпустив из руки подбородок, он заметил со вздохом:

– Ничего не поделаешь. Она сломала шею.

Семпроний шепнул:

– Бедняжка.

– Она умерла? – Юлия обернулась. – Не может быть! Она же была привязана совсем рядом со мной.

– Она умерла, молодая госпожа, – негромко проговорил Макрон. – Ее ударил какой-то предмет, принесенный волной. Кусок дерева, часть мачты. Что угодно.

Юлия пригнулась к своей служанке и обхватила ее за плечи.

– Джесмия! Проснись. Проснись, тебе говорю! Приказываю тебе проснуться! – Она отчаянно тряхнула мертвую девушку, и голова той неприятно качнулась. Макрон опустился на колени перед Юлией и взял ее руки в свои.

– Молодая госпожа, она умерла. Она больше не слышит тебя. И ты ничего не можешь теперь сделать для нее. – Помедлив, он глубоко вздохнул, чтобы успокоить собственные чувства. – Как и для Катона.

Юлия бросила на него гневный взгляд, a затем скривилась и прижала руки к лицу, скрывая рыдания. Макрон нерешительно положил ей руку на плечи и попытался придумать какие-то утешительные слова. Однако таковые в голову вовсе не приходили, и они молча сидели в сгущавшихся сумерках. Теперь, когда волна прошла дальше вдоль побережья, море начало постепенно успокаиваться. Наконец Макрон поднялся на ноги и потянул за рукав туники Семпрония.

– Лучше позаботься о ней, господин.

– Что? – Сенатор ненадолго нахмурился: потрясение, вызванное волной, да и тем, что он остался в живых, еще не успело пройти. Наконец он перевел взгляд на дочь и кивнул: – Да, ты прав. Я пригляжу за ней. Что будем делать, Макрон?

– Что, господин?

– Что мы будем делать теперь?

Макрон поскреб подбородок.

– Попытаемся удержать корабль на плаву, чтобы ночью не потонул. А утром посмотрим, что да как.

– И всё?

Макрон глубоко вздохнул.

– Господин, я не заядлый моряк. Я солдат. Но я сделаю все, что в моих силах. Хорошо?

Как только сенатор уселся и обнял дочь, Макрон распрямился и гаркнул на всю палубу:

– На ноги, сонные увальни! Живо сюда, ко мне. Теперь надо спасти корабль!

Возле него начали собираться люди, Макрон то и дело вглядывался во тьму, все еще надеясь увидеть выходящего из нее Катона, живого и невредимого. Но так и не обнаружил его среди перепуганных и потрясенных людей, собравшихся вокруг оставшегося от мачты пня.

Глава 3

– Ваш капитан погиб, – объявил Макрон. – Как и тот, что стоял возле руля. Кто идет за ними следующим по рангу?

Члены экипажа переглянулись, и вперед выступил пожилой человек.

– Это буду я, господин.