Тайна реки Семужьей, стр. 48
— Третий окурок вы зачем-то прячете в портсигар, — сказала она.
Теперь уже улыбнулся Долгушин.
— Мы работаем в комнате хорового кружка. — объяснил он, — а хористам курить не полагается. Поэтом и пепельницы тут нет. Вот и приходится собирать окурки в портсигар. Не бросать же их на пол.
— Я вас выручу. — Наташа достала из кармана лыжных брюк большую раковину и подала ее следователю: — Чем не пепельница?
— Пепельница, — согласился Долгушин, внимательно рассматривая радужно переливающуюся внутреннюю сторону раковины. — Неплохая пепельница.
— Что это все разглядывают раковину, как какую-то диковину? — удивилась Наташа.
— Кто все? — спросил Долгушин.
— Барбос и Немой уставились на нее, как бабка на чудотворную икону.
— Когда уставились?
Наташа рассказала следователю о том, как растерялись Барбос и Немой, увидев, что Володя счищает грязь с сапога такой же точно раковиной.
— Где вы нашли эту штучку? — поинтересовался Долгушин.
Наташа ответила.
— В яме? — переспросил ее Долгушин. — И много было в яме раковин?
— Я не присматривалась. — Наташа пожала плечами. — Но яма показалась мне довольно глубокой. А раковины лежали в ней навалом, почти до краев.
— Интересно! — Долгушин задумался. — Очень интересно! Спасибо за подарок.
Он погасил сигарету, спрятал окурок по-прежнему в портсигар и снова принялся рассматривать раковину.
Глава тридцать пятая
НА «КУКЛУ»
Перебирая в памяти все, что довелось услышать от задержанных и свидетелей, Долгушин выделил наиболее существенное. Барбос охотно и пространно рассказывал о хищениях семги в заповеднике, о незаконном хранении оружия, даже о захвате поисковой группы молодежи. Готовность пойманного преступника к признанию не удивила Долгушина. Случается и так. Зато стройность суждений Барбоса вызвала у следователя сперва сомнения, а затем и недоверие к его показаниям.
Беседа со свидетелями укрепила эти сомнения еще больше.
Что же осталось у Долгушина после нелегкой рабочей ночи? Предполагаемое появление Сазонова в погосте, странная потеря красного кисета на лавах, необычная разговорчивость Барбоса и встревожившие преступников безобидные раковины.
Долгушин посмотрел на ручные часы и поднялся.
— Вы можете подождать меня? — спросил он у собеседников. — Не заснете?
— Заснем — разбудите, — безмятежно ответил Прохор Петрович. — Делов-то!
Он устроился поудобнее, прислонил голову к стене и закрыл глаза. В тяжелую летнюю пору пастухи привыкают засыпать в любых условиях и так же легко пробуждаться…
Долгушин прошел в правление колхоза, находившееся под одной крышей с клубом. В темноватых сенях он достал из-под бачка с питьевой водой ключ. Открыл кабинет председателя колхоза. Снял телефонную трубку.
— Алло! Кто дежурит? Катюша? Говорит Долгушин. Здравствуй, здравствуй, милая. Дай-ка квартиру секретаря райисполкома. Быстренько.
Долгушин услышал в трубке недовольный голос и вежливо поклонился телефонному аппарату.
— Говорит следователь Долгушин. Долгу-шин! Извините, Никанор Иванович, что в такое время беспокою. Я на следствии. Мне срочно нужна консультация вашего отца… Да-да. Во-первых: важная для краеведения находка. Это по его части. И второе… по моей работе. Тоже важное и срочное. Очень срочное. Но, если он спит, я позвоню позднее.
— Станет мой старик спать в такое время! — ответил Никанор Иванович. Голос его отдалился, затих. Спустя минуту следователь снова услышал его. — Только сказал ему о краеведческой находке, как он слез с кровати и в туфлях на босу ногу шлепает сюда. Кричит: «Я сам поговорю». Слушай, Долгушин! Не задерживай старика у телефона. Он в одном исподнем. Добро. Передаю трубку.
— Извините, Иван Сергеевич! — Голос Долгушина звучал мягко, почти просительно. — Вы — наш старожил. Почти тридцать лет работали учителем биологии, заведовали краеведческим музеем. Кроме вас, никто не может помочь мне, вернее даже не мне, а следствию.
— Давай, давай, — добродушно просипел в трубке низкий старческий голос. — Чем смогу — помогу. А насчет важной краеведческой находки как?.. Выдумал? Чтоб вытащить меня из постели?
— Нет-нет! — горячо запротестовал Долгушин. — Есть находка. И очень интересная! О ней потом. Прежде помогите следствию…
Слушая подробные, порой даже излишне подробные объяснения знающего и любящего свой суровый край старика, Долгушин довольно улыбался и согласно кивал головой черному, холодно блестевшему телефону. Вот она веревочка: настоящая! Это не «легенда» о хищениях семги. В голове Долгушина уже складывался план дальнейших действий. Но, как ни спешил он, все же пришлось рассказать старику-краеведу и о находке Наташи.
Услышав о дневнике урядника Сарыкина, Иван Сергеевич заволновался:
— А ты не врешь? — спросил он каким-то изменившимся голосом.
— Иван Сергеич!..
— Смотри! Да… — теперь уже в голосе Ивана Сергеевича зазвучали просительные нотки: — устрой так, чтоб дневник Сарыкина попал в наш музей, а не в областной. Постарайся, Долгушин.
Следователь поблагодарил старика за помощь и горячо заверил, что сделает все возможное, чтобы убедить Наташу сдать дневник Сарыкина в районный краеведческий музей…
Он вернулся в клуб. Свидетели ждали его в комнате хорового кружка.
«Надеюсь, товарищи, вы мне поможете?» — хотел спросить Долгушин. Но, увидев обращенные на него в ожидании лица, не спросил ничего.
На удивление всем, Долгушин достал из шкафа найденную в пещере фанерную трубу и сказал:
— Пойдемте к лавам! Надо найти красный кисет…
Гурьбой вышли они из клуба, миновали растянувшиеся в один порядок дома погоста. Кое-где хозяева уже поднялись.
В тихом и чистом утреннем воздухе слышалось тоскливое блеяние овец. Где-то рубили хворост. Визжал вороток колодца.
— Кто поведет нас к лавам? — спросил, не замедляя шага, Долгушин.
— Стежка тут прямая, — ответил за всех Прохор Петрович. — Нечего и вести…
Вскоре, словно подтверждая слова бригадира, впереди блеснула Семужья, с нависшим над водой противоположным берегом, густо заросшим мелкими серебристыми ивами.
У реки Долгушин быстро распорядился своими помощниками. С собой он оставил Наташу и Ваську. Остальным велел укрыться на высоких местах и следить за подходами к реке.
— Сможешь показать место, где Барбос бросил в воду кисет? — спросил он у Васьки.
— Идите за мной. — Гулко топая по пружинящим доскам, мальчуган забежал вперед. — Здесь я напоролся ладонью на сучок. Выходит: Барбос обронил кисет вон где.
— Будем искать, — сказал Долгушин.
Он взял у Васьки фанерную трубу и опустил ее застекленный конец в бурлящую воду. В трубу хорошо просматривалось каменистое дно. По нему непрерывно бежали зыбкие тени, падающие с беспокойной поверхности реки. Случалось, что и стайка мальков мелькнет перед самым стеклом. Течение сносило толстую трубу, мешало искать.
Но Долгушин пядь за пядью внимательно просматривал дно, вглядываясь под камни, — течение могло сместить кисет.
Васька крутился возле него, помогал советами. Наташа держалась в стороне. Девушке не хотелось выдавать охватившего ее волнения.
— Есть! — воскликнул Долгушин.
Васька заранее сбросил сапоги, закатал брюки повыше колен и стоял наготове. Он тотчас же быстро сполз с высоких лав на чуть прикрытый водой валун. Совсем рядом, между двумя камнями, под пенящимся буруном еле заметно выделялся потемневший в воде красный шелковый кисет.
Васька нагнулся. Правая штанина соскользнула с колена, намокла. Мальчишка сгоряча не обратил внимания на такой пустяк. Кисет-то найден!
— Тяжелый какой! — воскликнул он, взбираясь на лавы. — Я хоть и некурящий, а тоже понимаю: в нем не табачок.
— Вылезай, вылезай! — нетерпеливо подогнал его Долгушин. — Некурящий!
Он отобрал у мальчугана находку и принялся растягивать мокрый неподатливый шнурок. Васька стоял рядом и, не спуская глаз с рук следователя, пританцовывал от нетерпения.