Евангелие от Чаквапи, стр. 36

Я быстро последовал его совету, после чего помог пристегнуться ему.

— Держись! — прокричал он, откидываясь на спинку сидения и упираясь обеими руками в руль. — Торможу!

Я хотел было спросить, зачем ему тормозить, но не успел. Ник резко сбросил скорость, стрелка ярко светящегося в темном салоне спидометра упала до отметки «шестьдесят». Сильный удар сзади отбросил наш джип вперед. Меня мгновенно вжало в сидение, голова откинулась так, что затрещали шейные позвонки, а затем рвануло вперед на приборную доску. Ремень безопасности больно впился в грудь, сбив дыхание, руки непроизвольно обхватили голову, защищая ее от возможного удара. Тряхнуло так, что я не сразу понял, что же произошло. Никита выровнял джип и снова нажал на газ, набирая скорость. Я обернулся. Врезавшаяся в нас машина пошла юзом, перегораживая дорогу, а следовавшая за ней влетела ей в бок и перевернулась, накрыв сверху первую.

— Порядок, теперь они надолго застряли, — сказал я, и опустил глаза на заднее сидение. Оно было пустым, и залитым кровью, поблескивающей в бледном свете проносящихся мимо фонарей. От удара Лаваро свалился в проход между сидениями, и теперь лежал там не двигаясь.

— На сиденье много крови, — я тронул Ника за плечо, указывая назад. — Останови где-нибудь при первой же возможности. Надо посмотреть, что с ним.

— Я бы не стал сейчас… — начал возражать Ник, но я оборвал его:

— Если бы не он, тот говнюк раскаченный грохнул бы нас не задумываясь.

— Ладно, хорошо, — досадливо отмахнулся Ник, сворачивая в темный, пустынный проулок. Он проехал еще метров триста по ухабистой дороге, окаймленной с обеих сторон полуразрушенными домами, чьи окна с разбитыми стеклами и выдранными рамами зияли черными дырами. Если когда-то на этой улице и были фонари, то теперь ее освещал только тусклый свет взошедшей луны. Место было жуткое и напоминало картинку из фильма ужасов, но нам оно сейчас подходило как нельзя лучше. Ник притормозил около одного из домов и включил свет в салоне. Все заднее сидение было залито кровью. Мы вылезли из машины, обошли ее с двух сторон и открыли задние дверцы. Колумбиец был в сознании и отчаянно пытался вылезти из прохода между сидениями самостоятельно. Он цеплялся рукой за сидение, но пальцы соскальзывали с окровавленной обшивки, оставляя на ней длинные следы, словно она была изодрана когтями дикого животного.

Мы помогли Лаваро выбраться и снова аккуратно уложили на заднем сидении. На груди его расползалось кровавое пятно. Я пролез в салон, сел рядом с ним, а Ник остался стоять у распахнутой дверцы. Глаза раненого были чуть приоткрыты, а побелевшие губы сжаты в тонкую линию. Он всячески старался не выказывать боли. Ник в растерянности смотрел на него удивленными, быстро мигающими глазами, хмурясь и нервно заламывая руки.

— Узнаешь? — спросил я его.

— Вроде видел где-то… — сбивчиво начал он, но замолчал.

— Капитан колумбийского спецназа Лаваро. Вытащил нас из джунглей на вертолете. Вспомнил?

Ник закусил губу и кивнул, а я расстегнул рубашку Лаваро — из крошечного отверстия на его боку струилась кровь, пузырясь при каждом выдохе. Я быстро стянул с себя рубашку, разодрал ее вдоль на две части, после чего сложил одну из них несколько раз и прижал к ране.

— Помоги мне, — бросил я Никите и, когда он приподнял Лаваро, я перевязал раненого вторым куском рубашки.

— Можешь говорить? — Я склонился ближе к колумбийцу, и он глазами показал, что может.

— Откуда ты здесь взялся? — спросил я, и Лаваро, помедлив, тихо ответил:

— Следил… за вами.

— Зачем?

— Ромео… обязательно выйдет на вас… от него идут поставки для ФАРК, — он замолчал. С каждой минутой ему становилось все хуже и хуже, и он с трудом сдерживался, чтобы не застонать от боли. — Ромео отослал ваши фотографии «Койотам», — голос Лаваро становился все тише, и я вынужден был склониться почти вплотную к его лицу. — А они распространили их по своим людям во всем приграничье… Обещал за вас большую награду… за живых… Он не объяснял, зачем вы ему… но я знаю…

Неожиданно рот колумбийца широко раскрылся, он захрипел, судорожно ловя ртом воздух, начал задыхаться, лицо его побелело, а зрачки поползли вверх под веки. Его голова запрокинулась, глаза закатились, а тело затряслось мелкой дрожью. Сквозь широко раскрытые челюсти несчастного я в ужасе увидел, как его обмякший язык словно свернулся, перекрывая горло.

— Помоги, Ник, — я протиснул пальцы бедняге в рот и крепко вцепился в язык, вытягивая его наружу.

— Что делать? Что делать? — Никита суетливо схватил голову раненого и приподнял ее.

— Булавку! Дай быстрее булавку.

— Какую? — Ник застыл в нерешительности, но тут же спохватился, вспомнив. — Ах, да.

Он выудил из кармана вырванную из уха низкорослого мексиканца английскую булавку и протянул мне.

— У него шок, держи ему голову! — крикнул я, и Никита послушно кивнул.

Не выпуская западавший язык, я левой рукой раскрыл булавку и вонзил острие иглы в паре сантиметров от его кончика. Острие оказалось тупым, и я явственно ощущал, как рвались ткани языка, пока игла продирала его. Ник поморщился, тяжело сглотнул и отвернулся. Он не мог смотреть. Продолжая удерживать проколотый язык, я оттянул раненому нижнюю губу, пронзил ее и протащил иглу булавки сквозь нее. Теперь, застегнув булавку, соединяющую язык и губу несчастного Лаваро, можно было не опасаться, что его язык западет в горло, и он задохнется.

— Все, отпускай голову и положи ее на бок, — я повернулся к Нику. Он смотрел в сторону, прижимая руку к груди, всячески стараясь подавить позывы тошноты. — Никита, его надо срочно отвезти в больницу, иначе он умрет.

Ник молча закрыл заднюю дверцу, сел за руль и, бурча что-то себе под нос, завел машину. Я сел рядом на переднее сидение.

— Черт! Черт! — Ник тряхнул головой и дважды с силой ударил ладонью по рулю. — Опять в дерьмо влипли!

— Поехали, — спокойно, но настойчиво проговорил я.

— Куда? — Ник всплеснул руками, обернулся и вытаращил на меня глаза. — Где мы будем эту больницу искать? — Он вытянул перед собой растопыренные пальцы. — Да валить надо из этого города как можно быстрее, пока нам бошки здесь не поотстреливали!

— Вот и поторопись.

Ник снова чертыхнулся, но отвечать не стал, лишь скривил уголки рта. Машина тронулась, освещая фарами заброшенные постройки, и мы поехали вниз по улице в надежде, что она выведет нас в более обжитой район, где мы сможем узнать местонахождение больницы. Возвращаться по уже проделанному пути мы не рискнули, разумно полагая, что недавние события взбудоражили не только местную бандитскую общественность, но и полицию. Ни с первыми, ни со вторыми вступать в какие-либо контакты желания у нас не возникало. Мы — два представителя страны, запугавшей весь остальной мир «русской мафией», — ехали в изрешеченной пулями машине с полуживым представителем иностранной разведки, несколько минут назад убившим гражданина Мексики… Зная жесткие методы мексиканской полиции, можно было предположить, что сперва нас пристрелят, а уже потом начнут разбираться в сложившейся ситуации. Я видел, как дрожат сжимающие руль пальцы Ника, да и сам всеми силами старался побороть безотчетный, гнетущий страх, охватывающий меня изнутри своими холодными щупальцами.

Ник мотнул головой, словно надеялся, что происходящее окажется дурным сном, и бросил на меня хмурый взгляд:

— Кто такие Койоты?

— Койоты? — переспросил я, отвлекаясь от тягостных мыслей. — Мощная бандитская группировка… Скорее даже эдакая консолидация нескольких серьезных группировок — армия бандюков, имеющая множество агентов по обе стороны границы Мексики-США. Так что теперь за нами охотится половина мужского населения Северной Мексики.

Глава 22

Хрипы… приглушенные удары… Сью приоткрыла глаза. Сперва ей показалось, что звуки были частью ее неспокойного сна, но сон прошел, а звуки остались. Она приподняла голову. Луна была полной, и в слабом свете ее девушка увидела Рико, склонившегося над темным силуэтом лежавшей на боку лошади. Животное несколько раз дернуло вытянутыми ногами и затихло. Теперь звуки изменились, став более походить на хлюпанье. Что делал возле лошади индеец, Сью разглядеть не смогла, но поняла, что животное не выдержало тяжелого перехода. «Скоро и мы умрем, — пронеслось у нее в голове, и она поразилась, насколько спокойно восприняла эту мысль на этот раз. Девушка снова опустила голову на песок и закрыла глаза. — Конечно, нас найдут… Не сразу… может, через месяц, может, через год… — воображение рисовало страшные картинки, но они уже не пугали ее так, как прежде. Странное ощущение безмятежности и умиротворения охватило ее. Она больше не испытывала страха. — Мы будем лежать здесь… Два иссохших трупа с почерневшей кожей, плотно обтягивающей кости».