Сыновья волка, стр. 12

– Нет. Мне еще пригодятся мои пальцы, вес до одного.

– Они не тронут вас, их прекрасно выдрессировали.

– Знаю. Но я удивлена, что вижу только одного зверя, мне кажется, они никогда не покидают твоего отца.

При этих словах в памяти всплыло воспоминание о той ночи, когда пара этих зверей бесшумно патрулировала дом, но ответ Джулиана, небрежный и короткий, испугал меня.

– Он, вероятно, где-то поблизости.

– В экипаже? – Я обернулась, глядя на пустую дорогу.

– Нет. Он может передвигаться и самостоятельно. Правда, с трудом. – Джулиан сказал это с ожесточением, так не вязавшимся с нежными прикосновениями, которыми он гладил страшную собачью морду. – Он может ходить, если захочет.

И перевел разговор на старое аббатство, начав очередную прекрасную историю-фантазию о жизни монахов в те дни.

10 июня

Сегодня я сделала попытку поговорить с Эльжбет, если можно назвать это разговором: о ее глубокой вере в предрассудки и по поводу сплетен про мистера Вольфсона. Я не ожидала от нее ответа, равно как и выражения ужаса, охватившего ее при одном упоминании о предмете моего разговора. Ее ответная речь была бессвязной. Я поняла причину ее тревоги, дескать, мистер Вольфсон все равно узнает, что она разносит о нем слухи. Наверное, уже узнал. Я с трудом успокоила ее с помощью подарка – небольших бус – и отослала. Бесполезно пытаться обратить неразумную язычницу в свою веру, можно только показать ей на собственном примере, что есть чего бояться.

Теперь по поводу бус. Мне показалось, что она отнеслась к ним более как к амулету, нежели украшению. Что-то принадлежащее мне, которую любит сам колдун. Может быть, бусы прогонят его, спасут от его немилости? О боже, я начинаю понимать ее мысли, думать как она, и это еще хуже.

Ну нет. Даже если бы я была настолько ненормальной, чтобы верить в привидения и сказки про оборотней, я никогда бы и мысли не допустила, что мистер Вольфсон способен причинить зло.

Глава 2

21 июня

Совсем недавно, еще несколько дней назад, я писала с сожалением, что у нас никто не бывает и мы живем вне всякого общества. Уже вернулся Уильям с покупками из Йорка. Мистер Вольфсон оказался прав – вкус дворецкого безупречен. Он привез, например, такой чудный розовый шелк... Впрочем, я отвлеклась. Среди нас теперь появилось новое лицо. Только что я жаловалась на отсутствие таковых, и вот со всей женской непоследовательностью заявляю, что обошлась бы с удовольствием без него. Сегодня утром, расчесывая волосы, я услышала, как подъехала карета. Я услышала мужские голоса внизу, но слов было не разобрать. Потом карета отъехала. Грубые оклики продолжались, пока не хлопнула входная дверь. Я вдруг ощутила, насколько тихо было всегда в доме. Джулиан обычно скользит, как тень, Уильям, сам образцовый слуга, научил и других слуг передвигаться неслышно, как он.

Естественно, я поспешила вниз. Достигнув круглого поворота лестницы, я увидела внушительную гору багажа, в беспорядке набросанную на ковре холла. Я немного встревожилась и замедлила шаги, и тут входная дверь снова распахнулась, влетел очередной чемодан и грохнулся поверх остальной кучи. И вслед за ним вошел человек, но я смотрела на багаж, потому что чемодан вдруг лопнул и оттуда вывалился человеческий череп с прекрасными, цвета слоновой кости, зубами.

Я невольно вскрикнула. Вошедший мужчина двумя прыжками достиг подножия лестницы и посмотрел вверх на меня. Потом перевел взгляд с моего лица на ужасный предмет, к которому были прикованы мои глаза, и разразился громовым хохотом. Я спустилась вниз, всем своим видом демонстрируя возмущение. И тут этот грубый молодой мужлан схватил меня за талию, приподнял и поставил рядом с собой и черепом.

– Пустите меня, – я пыталась отодрать его пальцы от своей талии, – как вы смеете?

– Самое неоригинальное замечание, – сказал неодобрительно мой захватчик. – Вас, кажется, заинтересовал Говард, вот я и спустил вас вниз поскорее, чтобы представить ему. А теперь, милочка, не будьте ханжой. После утонченных манер Джулиана мои объятия покажутся вам глотком свежего воздуха.

Оп притянул меня еще ближе, словно хотел запечатлеть в памяти мои черты навсегда. Я в ответ тоже вызывающе его рассматривала. Я боюсь собак, неотесанные же молодые люди раздражают меня, но не пугают, даже если возвышаются надо мной, как башня, на добрых двенадцать дюймов. Как и у Джулиана, у молодого человека были светлые волосы, но по сравнению с тонкими чертами Джулиана его черты были грубее, нос выдавался вперед, как корабельный бушприт, надбровные дуги тяжелые. Рот, который сложился в гнусную ухмылку, был большой, с толстыми губами. Оскалившись, он показал набор зубов таких же сильных и белых, как у бедного Говарда, лежавшего на полу.

Затем ухмылка исчезла, брови сдвинулись.

– Боже правый, – произнес грубый тип, – вы ведь совсем не похожи на подругу Джулиана. Вы слишком... слишком... Нет, – продолжал он, все еще разглядывая меня, – вы не для Джулиана. Тогда почему...

Я читала о безобразных лицах, но всегда это относила к обороту речи, думая, что в жизни таких не бывает. Лицо незнакомца можно было сравнить с теми оборотнями, о которых говорили служанки – темное, грубое и плоское. Он заговорил низким глухим голосом:

– Этот гнусный старый...

Хотя я пишу для себя, но не могу воспроизвести здесь слово, которое последовало. Я даже не очень понимаю его значение. И все же достаточно, чтобы уловить смысл. Мне сначала стало жарко, потом холодно, и я решительностью вырвалась из его лап.

– Меня зовут Харриет Бартон. Я подопечная мистера Вольфсона, внучка сводной сестры его отца. Я собираюсь рассказать ему о ваших словах, и надеюсь, он натравит на вас обеих своих собак!

– Харриет, – повторил мужчина. Медленно же он соображает, прошла целая минута, прежде чем на его лице возникло понимание. Безобразные черты неуловимо преобразились, и теперь его лицо не могло напугать даже ребенка. – Но вы... Ада тоже здесь?

– Я больше не желаю с вами разговаривать. Спрашивайте мистера Вольфсона.

– Спрошу. – Он развернулся на каблуках и зашагал в библиотеку. Огромные картины в тяжелых рамах качались, когда он гулко топал мимо.

Я беспомощно стояла посреди холла, глядя на Говарда. Удивительно, как это имя подходило лишенному плоти черепу. Его ухмылка чем-то напоминала ухмылку хозяина. Я подавила в себе вспыхнувшее желание поддать его ногой. К тому времени я уже догадалась, кем мог быть этот грубиян, и реальность превосходила мои худшие опасения. Я повернулась и посмотрела в сторону библиотеки. Даже на расстоянии я слышала громкие выразительные голоса.

К несчастью, все двери дома сработаны из толстых дубовых панелей. И я почти не могла различить слов разговора – хотя разговором это назвать было трудно – такой крик стоял в библиотеке. Наконец оп прекратился, и из библиотеки выскочил владелец Говарда в таком состоянии, что, кажется, не заметил меня. Я успела увидеть мистера Вольфсона, скорчившегося над своим столом, и то, что я увидела, заставило меня бросился прочь, вслед за ужасным кузеном. Я влетела в холл в тот момент, когда с улицы вошел Джулиан.

Он был в костюме для верховой езды, и с ним была Ада. Он, улыбаясь, смотрел на нее, и она весело смеялась, по-видимому, над очередной его выдумкой. Она была без шляпы, ветерок из распахнутых окон играл ее золотыми локонами, и они сверкали в лучах солнца. Они не заметили меня, я отступила назад в коридор, но зато я смогла увидеть выражение лица вновь приехавшего. Его глаза с Ады перешли на брата. Бедный Джулиан! Огромный, великанский рост пришельца и его агрессивность заставили молодого человека съежиться. Но меня восхитило, как быстро он оправился от шока при виде брата. Выпрямив топкую фигуру, он спокойно сказал:

– Здравствуй, Фрэнсис.

– Джулиан. – Фрэнсис не смотрел на Джулиана, его взгляд снова приклеился к личику Ады. – Не утруждайся представлять нас, брат. Я знаю – это кузина Ада. Не верьте тому, что слышали обо мне, кузина. Я не так уж и плох. Мне кажется даже, что мы станем добрыми друзьями.