Порванный шелк, стр. 32

Его голос стал пронзительнее и громче.

— Положи трубку, — внезапно сказал Марк.

— Что? — Карен была словно заворожена. Джек продолжал говорить; его визгливый голос зазвучал истерично.

— Положи трубку.

— А...

Подчинившись, Карен вытерла руку о покрывало.

Кардоса сказал, ни к кому не обращаясь:

— Вы можете официально требовать, чтобы вас оградили от него.

Телефон зазвонил снова. Марк снял трубку. Он приготовился было бросить ее на рычажки, не отвечая, но Кардоса небрежно предложил:

— Не возражаешь, если я...

Краска гнева схлынула с лица Марка. Мрачно усмехнувшись, он передал Тони аппарат. Карен ничего не сказала. Она чувствовала себя избитой и сгорающей со стыда. Она хорошо представляла себе, что Джек сказал Марку.

— Говорит следователь Кардоса из полиции федерального округа, — объявил Кардоса. — Кто это?

Ответ прозвучал неслышно. Кардоса усмехнулся и подмигнул Карен.

— Сегодня ночью дом миссис Невитт был ограблен, а на нее совершено нападение. Откуда, вы сказали, вы звоните? Понятно. Полагаю, у вас есть свидетели, которые смогут это подтвердить?

Снова последовало невнятное бормотание. Улыбка Кардоса стала шире, показались ровные белые зубы.

— Да, уверен, что вы очень опечалены. Я передам это ей. Спокойной ночи, мистер Невитт. — Он положил трубку. — Это на него подействовало.

— Мистер Кардоса, — истово произнесла Карен, — мне кажется, я вас люблю.

— В таком случае пора начать звать меня Тони.

— Если вы закончили обмен любезностями, — сказал Марк сквозь зубы, — предлагаю вернуться к нашему делу.

— Нет никакого дела, — сказал Тони, и стало ясно, что его терпение на исходе. — По крайней мере, нет ничего, за что можно ухватиться. Если бы у нас было описание внешности...

— Я даже не видела его, — сказала Карен. — Он схватил меня сзади, а в прихожей было хоть глаза выколи.

— Вы уверены, что это был мужчина?

— Ну конечно... Нет. Нет, я не уверена ни в чем, кроме того, что у него или нее было две руки.

— Никаких отчетливых запахов? Лосьон после бритья, немытое тело... — Он взглянул на Марка. — Марихуана, алкоголь?

— Не помню.

— Вы почувствовали что-либо помимо рук? Одежду, волосы, усы, мех? Руки большие или маленькие? В мозолях?

Карен продолжала качать головой.

— Я его не видела, не чувствовала, не ощущала, не... Ой!

Тони быстро выпрямился:

— Что?

— Я его слышала, — медленно проговорила Карен. — Он шептал. Прямо мне в ухо, одни и те же слова, словно пластинка: «Где это, где это, где это?»

Глава 6

Воспоминание об этом омерзительном шепоте было последней связной мыслью Карен. Она смутно ощущала голоса, движения, когда Черил выпроваживала мужчин из комнаты, едва слышала ее заявление, что она останется на ночь. Карен была слишком сонной, чтобы возражать, даже если бы захотела, что, разумеется, было не так. Однажды воскрешенный в памяти шепот продолжал звучать отголосками в закутках ее сознания; она даже боялась уснуть из страха, что он последует в ее сновидения.

Однако спала она глубоко и без снов до тех пор, пока ее не разбудил толчок, от которого сотряслась вся кровать, и жаркое и не слишком приятное дыхание прикоснулось к ее лицу. Разумеется, это был Александр. Вид морды, удостоенной приза за безобразность, всего в каких-то дюймах от ее глаз был так ужасен, что Карен снова закрыла их. Александр стукнул ее по носу. Она вскрикнула и уселась в кровати. Александр, отступив, сел у нее в ногах и залаял.

Смысл его заявления должен был быть понятен для самых тугодумных. Взглянув на часы, Карен вынуждена была согласиться, что Александр прав. Было уже девять с лишним. Сегодня рабочий день, и к одиннадцати она уже должна быть на работе.

Она поднялась с постели. Если забыть о больном горле, чувствовала она себя довольно прилично, и вид разрухи, все еще царящей в спальне, гневным толчком заставил потечь по жилам живительный адреналин. У Черил хватило времени только на то, чтобы расправить скомканные вещи и разложить их на стульях и креслах. Пустые болтающиеся рукава и обмякшие юбки. Большинству предметов потребуется стирка и глажение; при мысли о стольких часах трудов, потраченных впустую, Карен топнула ногой и выругалась.

Дверь при этом слегка приоткрылась, и раздался голос Черил:

— Я тебя не осуждаю, но, возможно, тебе следует поберечь силы. Ты готова к завтраку?

— Тебе не следовало тратить столько усилий...

— Мне это было не в тягость. — Черил поставила поднос на письменный стол, бывший, наверное, единственной незахламленной поверхностью в комнате. Печально обведя взором разруху, она покачала головой: — Да уж, это разгром. Но знаешь, тебе в какой-то степени повезло; все просто помято и испачкано. Я слышала о случаях, когда взломщики приходили в бешенство от того, что не находили деньги и наркотики, и изрезали все ножами и — как бы это выразиться? — пачкали...

— Я знаю, — Карен довольно принюхалась. — Кофе пахнет великолепно. Надеюсь, ты присоединишься ко мне.

— Я принесла две чашки, — Черил придвинула стул. Александр, почувствовав запах ветчины, вылез из-под кровати и уселся у ее ног.

Карен шутливо погрозила ему:

— Ой-ой, какие мы очаровательные, когда учуем съестное.

— Он кусает людей не по злобе, — заверила ее Черил. — Это просто обычай. И он, несомненно, предан тебе: вчера вечером он ни за что не согласился покинуть твою спальню.

— Это что-то новенькое. До этого его поведение едва ли можно было назвать просто вежливым.

Положив передние лапы на колени Черил, Александр залаял. Слабо улыбнувшись, та протянула ему ломоть ветчины, которую собиралась уже съесть, и Александр с довольным ворчанием отступил со своей добычей под стул.

— Сегодня он действительно выглядит веселее, — сказала Карен. — Полагаю, ему требуются какие-то встряски в жизни. Для этой цели для собаки нет ничего лучше грабителя. Однако как сторожевой пес он от меня награды не получит.

— В этом нет его вины. Он был заперт в гостиной. А ты сама выглядишь довольно весело для человека, которого едва не придушили прошлой ночью. Как ты себя чувствуешь?

— Горло немного ноет, а в остальном ничего, — Карен заставила себя попробовать омлет. Ее желудок слегка пошаливал, но она была благодарна Черил за ее хлопоты, а еще больше — за ее готовность делать вид, что вчера вечером не случилось ничего более серьезного, чем неудачная попытка ограбления. — Возможно, я была бы в гораздо худшем виде, если бы ты не подоспела на помощь, — сказала она. — Ты поступила очень храбро, Черил, но и очень безрассудно. Как ты смогла войти? Помню, кажется, я услышала, как хлопнула дверь...

— Именно поэтому я и поняла, что что-то случилось. Я решила, что ты не станешь хлопать дверью перед моим носом, оставляя меня в темноте! К счастью, ты оставила ключ в замке. Когда я открыла дверь, то смогла разглядеть только что-то черное и бесформенное. А к тому времени, когда зажгла свет, убедилась, что с тобой не случилось ничего серьезного, и выпустила Александра из гостиной, грабитель уже скрылся через заднюю дверь. Мне надо было бы сразу броситься за ним.

— Боже милостивый, нет, не надо, — резко сказала Карен. — Ты поступила совершенно правильно.

— Ты на меня не сердишься за то, что я позвонила Марку?

— Нет, я не сержусь на тебя. — Сделав глубокий вздох, Карен погрузилась в тему, которую до этого тщательно избегала. Она словно нырнула в бассейн, наполненный не водой, а какой-то скользкой липкой слизью. — Я только расстроилась от того, что ты услышала телефонный разговор.

— Да я ничего и не слышала.

— Ты услышала достаточно для того, чтобы понять, что происходит. Ты знаешь Марка так же хорошо, как... ты знаешь его лучше; ты уже видела его таким и можешь представить, что ему сказали. У Джека язык словно ядовитое жало, он оставляет раны, ноющие несколько дней. Но по крайней мере, — с нервным смешком добавила Карен, — Марк может получить какое-то удовлетворение от сознания того, что он был прав. Я назвала его самовлюбленным параноиком, когда он сказал мне, что главная причина, по которой Джек на мне женится, — это досадить ему. Теперь я понимаю, что он был прав. Надо было сказать ему об этом. Это самое малое, что я могу для него сделать после того, как из-за меня его облили помоями.