И скоро день, стр. 41

— Вы прекрасно понимаете, о чем я, и понимаете, что спрашиваю вас не как врач.

— Себастьяно...

— Шесть месяцев? Год?

— Три месяца. — Я закашлялась, словно подросток, пытающийся докурить свою первую сигарету.

— Я ничего не знал об этом.

— Разве Франческа не рассказывала вам?

— Нет. И тут нет ничего странного, мы с ней нечасто беседовали на личные темы. Когда она позвонила и попросила меня принять вас, она сказала, что вы вдова ее племянника, и больше никаких подробностей. Честно говоря, я был поражен, когда увидел, как вы молоды. Насколько я понимаю, вы не могли быть замужем долго, но я понятия не имел...

— А если бы вы все знали, то не пригласили бы меня провести с вами вечер?

— Нет, обязательно пригласил бы. — Ответ его был быстрым и искренним. Я слегка усмехнулась.

— В конце концов, вы, наверное, разделяете мнение Франчески по поводу обязательности благопристойного поведения недавно овдовевших женщин.

— Я редко следую общепринятым нормам. Ситуации бывают разные, у каждого свои обстоятельства. В вашем случае можно просто говорить о здравом отношении к действительности. Большинство людей не может оплакивать своих близких на протяжении всей оставшейся жизни.

— Все правильно. — Я выкинула недокуренную сигарету в окно. — Мне пора.

— Ах да, бедные слуги, которых вы терпеть не можете, тратят свое драгоценное время, ожидая вас, — подтрунивал он.

— Благодарю за прекрасный вечер, Себастьяно, все было просто замечательно.

— В таком случае я предлагаю встретиться завтра. — И еще до того, как я успела ответить, он с досадой щелкнул языком. — Простите, я совсем забыл. Ведь меня не будет весь уик-энд. Понедельник, вторник ... Может быть, пообедаем вместе во вторник?

— Меня это вполне устраивает.

— Прекрасно. Я обязательно позвоню вам накануне. — После непродолжительной паузы он продолжил: — Если я попытаюсь поцеловать вас, вы не сочтете, что сбываются самые худшие предположения вашей графини?

Я все еще смеялась, когда он обнял меня. Его поцелуй был более страстным и продолжительным, чем я ожидала. Он совсем не напоминал мне поцелуи Барта... То, что я могла думать об этом в объятиях Себастьяно, не предвещало ничего хорошего, однако это не помешало мне отвечать ему, до тех пор пока руки Себастьяно не начали подбираться к вырезу моего платья.

— Действия верные, но место совершенно неподходящее, — заметила я. — Вероятно, Эмилия подглядывает за нами в замочную скважину, а Альберто считает минуты, с нетерпением ожидая, когда можно будет, наконец, закрыть ворота.

— Раз уж мы все равно себя запятнали, то почему бы нам хотя бы не получить от этого удовольствие?

Между тем, упоение у меня уже прошло, от неудобного положения затекли шея и спина. Свет от фар освещал закрытые двери виллы, сама же машина находилась в темноте. Когда я отшатнулась во второй раз, Себастьяно не стал настаивать. Я отказалась от сигареты. Он закурил: его руки дрожали.

— В таком случае выходите из машины, — весело обратился он ко мне. — Вы не хотите, чтобы я проводил вас до дверей, вы не хотите, чтобы я... В следующий раз вы так просто от меня не отделаетесь.

Несмотря на его веселый голос, я видела, что он здорово рассержен на меня, на Франческу, на нас обеих. Я не могла винить его за это. Он подождал, пока мне не открыли двери, а затем стремительно рванул прочь. Похоже, Эмилия и в самом деле поджидала моего возвращения. Она распахнула передо мной двери еще до того, как я поднялась на самый верх лестницы. Я чувствовала себя как молоденькая девушка, которая пропустила комендантский час, когда-то установленный для нее родителями. Проходя по террасе, я виновато одергивала пояс. Дождь уже перестал, но мокрые ступени под ногами все еще были скользкими.

Эмилия повернулась ко мне спиной, всем своим видом выражая молчаливое пренебрежение, и закрыла за мной двери. Я уже вошла в дом, когда до меня донесся визг покореженного металла, который, похоже, никогда не перестанет звучать у меня в ушах, и ужасающий душу скрежет.

На несколько секунд я просто замерла на месте, не в силах пошевелиться. Когда я наконец обернулась в ту сторону, откуда доносились звуки, я не увидела ни пламени, ни столба дыма. Я рванула с места со всей скоростью, на которую была способна. Эмилия помчалась следом. Я услышала голос: «Что случилось? Что происходит?» Это была Франческа, похоже, она тоже дожидалась моего возвращения. У меня не было времени, чтобы объяснять ей.

«Кадиллак» был уже на полпути к воротам, когда машину занесло. Она стояла рядом с расщепленным деревом, фары до сих пор светили: одна была направлена прямо на листву, что придавало этой картине какой-то искусственный вид.

Я заметила силуэт мужчины, заглядывающего внутрь салона сквозь стекло. Сначала я решила, что это Альберто, пока не увидела бегущего к нам привратника. Себастьяно выпрямился. Он заговорил с Альберто, а затем вдруг принялся яростно размахивать руками, пока я не перехватила его. Я забросала его вопросами, на которые он ответил лишь, что с ним все в порядке.

Франческа последней появилась на месте происшествия. Она задержалась, чтобы накинуть пальто и — о, здравый смысл — прихватить фонарик. Она повернулась к Себастьяно. Он был бледен и растрепан, но на его лице по крайней мере не было видно ссадин.

Прежде всего, он внимательно осмотрел свой автомобиль. Все оказалось не так уж плохо. Передняя фара была немного смещена, бампер слегка поврежден, однако ничего более серьезного не было заметно, хотя, для того чтобы выправить все вмятины, наверняка потребуется кругленькая сумма.

Мы все вместе вернулись на виллу, оставив Альберто, который пытался вернуть фару на место. Франческа внимательно оглядела Себастьяно и тоном, не терпящим возражений, заявила:

— У вас явно сломано ребро. Вам следует остаться у нас. Я пошлю за доктором.

— Я и сам доктор, — отозвался Себастьяно с принужденной улыбкой. — Ребро не сломано, это всего лишь ушиб. Я просто сильно ударился о руль.

Он отклонил ее предложение остаться или позволить Альберто отвезти его. К моему удивлению, она не стала настаивать.

— Но ведь вы не можете вести машину в таком состоянии, — попробовала я поддержать графиню. — Кроме того, на дороге встречаются всякие идиоты...

Он резко прервал меня нетерпеливым жестом.

— Я буду вести машину осторожно, уверяю вас. В это время суток движение затихает. Позвольте пожелать вам обеим спокойной ночи. Кэти, Франческа, я искренне сожалею, что доставил столько неприятностей своей неловкостью. Прошу простить меня.

— Это я должна извиниться перед вами, — холодно проговорила Франческа. — Наши дороги, к сожалению, не в том состоянии, чтобы гордиться ими. Я обязательно велю Альберто разобраться с причиной вашей поломки.

Не могу объяснить, как ей удалось всего лишь в нескольких любезных словах убедить окружающих, что в происшедшем виноват Себастьяно, — он мог быть нетрезв, невнимателен или просто неаккуратен. Конечно, дорога на вилле была далека от совершенства. На гравии остались проплешины в тех местах, где колеса с силой сдвинули его с места, но только очень большая скорость могла объяснить то, что водитель не справился с управлением.

Себастьяно поцеловал на прощание руку Франчески и прохладно пожал мою. Он старательно избегал встречаться со мной взглядом. Он позвонил на виллу часом позже, как и просила Франческа, чтобы известить о своем благополучном прибытии. Говорила с ним Эмилия. Меня он к телефону не позвал.

На следующее утро я проснулась от жгучего желания чихнуть, не потому, что я простыла: просто у меня на лице удобно расположилась кошка. Кто-то невидимый хихикнул, а затем знакомый голос произнес: «Теперь у тебя есть усы. В черно-белую полоску».

Я осторожно убрала из-под носа кошачий хвост и села на кровати. Котенок спокойно устроился у меня в ногах и принялся атаковать мои колени. Я потянулась, чтобы схватить его, но Пит меня опередил и крепко прижал зверька к груди, ласково поглаживая его.