Наследники Виннету, стр. 49

После принятия решения все замолчали, но продолжали сидеть глядя в костер, пока в ночи не растворился последний уголек. Индейцы покинули храм так же, как и вошли: тихо, неторопливо, один за другим.

Душенька перевела дух:

— Ну и вечер! Ну и ночь! Такого я никогда не забуду! Что будем делать теперь?

— Спустимся и заберем «лекарства», — ответил я.

— Разве мы имеем на это право?

— Нам никто не запрещал. Конечно, ни один индеец не рискнул бы прикоснуться к ним. Для нас же это просто вынужденная необходимость.

Молодой Орел все слышал, но ничего не сказал. Мы снова зажгли свечки, вытащили лестницу, после чего осторожно спустились вниз. Тут юный апач обратился ко мне на своем родном наречии:

— Ты в самом деле хочешь их забрать?

— Да, безусловно, — ответил я. — Они — сила в моих руках, причем огромная и благословенная!

— Понимаю. Но я индеец и прекрасно знаю значение и неприкосновенность талисманов — лекарств», которые лежат здесь. Знаешь ты, что подсказывает мне мой долг?

— Догадываюсь. Ты должен помешать мне даже прикоснуться к ним. И можешь даже применить силу. Но разве я намереваюсь осквернить их, посягнуть на их святость, повредить?

— Нет. Таких намерений у тебя нет. Ты Олд Шеттерхэнд, а я просто мальчишка. Борьба с тобой грозит мне смертью. И все же я прошу тебя выслушать одно условие.

— Хорошо.

— Если ты хочешь быть бледнолицым посланцем серебристого льва, являющегося нам, чтобы забрать наши «лекарства», то позволь мне тогда стать посланцем военного орла, который спустится с горы Виннету, чтобы вернуть «лекарства» своим братьям!

— Ты сможешь?

— Если ты решишь, то смогу.

— Летать?

— Да.

— Три раза вокруг горы?

— Да.

Настал кульминационный, даже великий по своей значимости момент! Он заговорил о полетах. Он так уверял, что сможет их совершить, что у меня вскоре не осталось никаких сомнений. Он имел в виду самый настоящий физический полет. Но я думал и о полете духа, который он, представитель помолодевшей нации, должен был совершить, если хотел вернуть утерянные за многие столетия «лекарства». И я испытывал огромное, можно даже сказать — святое к нему доверие.

— Я верю тебе. А сейчас возьму их, но передам тебе по первому твоему требованию.

— Тогда твою руку!

— Вот она!

Крепкое рукопожатие решило исход дела.

— Так возьми их! — произнес он и взялся за плиту, чтобы помочь мне отодвинуть ее. Она все еще была горячей.

Когда я забрал «лекарства» из открытого алтаря, мы задвинули плиту на прежнее место, а потом покинули храм. С этого момента наше пребывание у Темной Воды завершилось. Мы пробыли здесь совсем немного, но результатами были полностью удовлетворены.

Глава шестая. НА ГОРЕ ВИННЕТУ

Неделю спустя мы в последний раз заночевали у Клеки-Толи, что с языка апачей переводится как Белая река, и рано утром направились вверх по ее течению. Каскады воды оживляли унылые окрестности, а белая пена бурлящего потока и дала реке ее название.

Энтерсов у Темной Воды мы больше не видели, да мы и не рассчитывали их там встретить, хотя и понимали, что наши пути еще пересекутся. Вернувшись к прошлым событиям, скажу, что на рассвете, после совета в Доме Смерти, к нам возвратилась Какхо-Ото и сообщила, что в лагере краснокожих все спокойно. Она не расспрашивала нас о совете, поэтому мы молчали, чтобы лишний раз не заставлять ее терзаться по поводу своего морального долга перед племенем. Конечно, мы скрыли тот факт, что «лекарства» у нас. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше для всех нас. Наше решение тотчас уехать очень огорчило ее. Какхо-Ото предпочла бы сопровождать нас и дальше, но хорошо понимала, что принесет больше пользы, оставшись у кайова. Мы условились во что бы то ни стало встретиться у горы Виннету.

Итак, мы были уже совсем близко от цели, но увидеть вершину пока не могли: мешали отвесные берега реки, вдоль которой мы двигались. Как известно, от Темной Воды к горе Виннету ведет еще одна, гораздо более удобная дорога, но мы отказались от нее, полагая, что там будет слишком многолюдно. Лучше всего прибыть на место неожиданно. Тем не менее в конце концов мы вынуждены были свернуть к Клеки-Толи, чтобы не пройти мимо нашей цели. Благодаря этому мы вышли на торную дорогу, о чем красноречиво свидетельствовали следы людей и лошадей, видневшиеся повсюду. Вскоре мы увидели четверых индейцев, сидевших на корточках как раз там, где мы должны были проехать. Их лошади паслись у воды. Боевой раскраски на краснокожих я не заметил. При себе они имели лишь копья, и все же в них нетрудно было признать найини-команчей. Заметив нас, они встали в полный рост, не спуская с нас глаз. Это были часовые. Молодой Орел поскакал вперед и приветствовал их. Его пропустили, но нам путь преградили.

— Куда направляются мои белые братья? — спросил самый старший из воинов.

— К горе Виннету, — ответил я.

— Что им там нужно?

— Мы должны встретиться с Олд Шурхэндом.

— Сегодня его там нет.

— И с Апаначкой, вождем найини-команчей.

— Его тоже нет. Они оба уехали.

— Тогда я подожду, пока они вернутся.

— Это невозможно.

— Почему?

— Ни один бледнолицый не имеет права находиться у горы Виннету.

— Кто запретил это?

— Комитет.

— Кому принадлежит гора Виннету? Может, комитету?

— Нет, — немного смутившись, ответил индеец.

— Тогда этот комитет не имеет права ни приказывать, ни запрещать!

Я послал было коня вперед, но крепкая рука краснокожего схватила за поводья.

— Я должен задержать вас! — повысил голос воин. — Вам придется повернуть назад.

— Попробуйте!

С этими словами я поднял коня на дыбы, крепко пришпорив его. Индеец в страхе отпрянул. Трое других попытались было задержать Паппермана и Душеньку, но мой конь вклинился между ними, вынудив людей отпрянуть. Папперман ликовал:

— Хотели заставить меня свернуть с дороги?! Макша Паппермана?! Кто рискнет схватить меня умрет на месте!

Он подъехал к воткнутым в землю копьям — и вот уже два у него в руках. Я проделал то же самое с другими двумя.

— Вот так! — снова рассмеялся он. — Кто хочет жить — прочь с дороги! Живо!

Часовые были людьми молодыми. Самому старшему из них я бы и тридцати не дал. А значит, никто из них не обладал боевым опытом времен «индейских войн». Внезапно оказавшись в затруднительном положении, они просто не знали, что делать. Им не оставалось ничего другого, кроме как вскочить на своих лошадей и помчаться следом за нами. Они кричали вдогонку, чтобы мы вернули им копья, остановились и подождали, пока они не известят своих. Только после этого нам скажут, можем ли мы продолжать двигаться или нет. Поскольку в наши планы не входило выставлять их на позор перед соплеменниками, мы бросили им копья, но не остановились. Индейцы не осмелились больше препятствовать нам, а просто скакали позади, ведя за нами наблюдение.

По прошествии примерно часа мы наткнулись на второй пост, тоже из четырех часовых. Эти люди так же тщетно пытались нас задержать. Теперь первые четверо почувствовали себя увереннее и стали действовать более активно. Тогда я дал нашему отряду команду остановиться, спешился и подбежал к мулу, несшему мой чемодан. Быстро открыв его, я вытащил два револьвера и прицелился в преследователей. До них было шагов двадцать пять, и долго целиться мне не пришлось. Я сделал подряд восемь выстрелов, расколов у команчей древки всех восьми копей. Так же быстро я перезарядил оружие, вскочил в седло и крикнул:

— Я целился в копья, но в следующий раз моими мишенями станете вы! Примите к сведению!

Мы поскакали дальше. Посовещавшись, преследователи снова двинулись за нами, не рискуя больше приближаться.

Прошел еще час, и показался очередной пост из четырех человек, вооруженных копьями, которые присоединились к скачущим позади нас соплеменникам. Это позабавило Душеньку.