Прыжок, стр. 13

— То есть? — удивленно переспросил Скорцени. Он единственный из землян когда-то встречался с Пламенной и даже попытался принять некое участие в ее проекте, не совсем, правда, точно представляя его действительную идеологию и рамки, и потому относился к нему весьма ревниво.

— Ну… мы с Ители нашли в Сети косвенные признаки того, что проект Пламенной в последнее время так же неким образом должен был быть приостановлен. Что, в рамках действующей на Киоле системе управления, практически означало бы его неминуемое прекращение.

— И? — поощрил адмирала Иван.

Ямамото пожал плечами.

— Похоже, в ситуации, создавшейся после обнародования обвинений против Алого Беноля и последовавшей вслед за этим вспышке насилия, у Симпоисы, а главное, у теневых дирижеров общества Киолы, нет никакой возможности, кроме как продолжить проект Пламенной. Иначе издержки на приведение ситуации с отношением к насилию хоть в сколь-нибудь устраивающие их рамки окажутся слишком велики. Либо эта ситуация вообще выйдет из-под контроля. Но речь не об этом… — Он повернулся к Бангу. — Ты же спрашивал меня почему они пришли в такое возбуждение?

Мастер-сержант кивнул.

— Как я уже говорил, первое столкновение с насилием социальная структура Киолы смогла пережить с некритичными потерями, да еще и растянутыми во времени вследствие того, что это насилие в массовом сознании было очень быстро и умело отделено от самих киольцев. Насилие пришло извне, а киольцам внушили, что вот как раз здесь и сейчас, именно на отношении к насилию и проходит тот рубеж между наследием великой развитой цивилизации и варварством. И удержаться на этом рубеже, не ответить насилием на насилие — и есть самая большая доблесть и честь… ну, или как-то так. — Тут адмирал усмехнулся и всем стало понятно, что он имел в виду. Да уж, с таким ценностным аппаратом, какой был у большинства киольцев, о какой вообще гордости и чести может идти речь…

— А сейчас произошло нечто немыслимое. Внезапно выяснилось, что продукт столь древней и развитой цивилизации, каковым считают себя киольцы, не только способен к насилию, но и что один из могущественнейших умов современной Киолы, многими вообще почитаемый как самый могущественный ум не просто современной Киолы, но и едва ли не всего последнего тысячелетия, посчитал, что это самое насилие киольцам просто необходимо. — Исороку замолчал. Банг некоторое время тоже сидел молча, осмысливая все, что сказал адмирал, а потом понимающе хмыкнул:

— Вон оно что… да, тогда понятно, что у них крыша поехала.

— А я вот чего не пойму, Исороку, — задумчиво произнес майор. — Нам-то теперь что делать? Ну ладно, освоим мы здесь все эти генераторы, дубликаторы и так далее. Дальше-то что? Роты — нет. Мы — скрываемся. Программа подготовки пошла псу под хвост. Ты собираешься отправляться на Олу вчетвером и там начинать все по-новой?

Ямамото улыбнулся и отрицательно покачал головой. Скорцени несколько мгновений смотрел на него, ожидая пояснений, но адмирал молчал, продолжая загадочно улыбаться.

— Тогда как ты все это… — слегка раздраженным голосом начал немец, но в этот момент из личного терминала Исороку послышался сигнал вызова. Адмирал сделал знак всем замолчать и, бросив короткий взгляд на данные входящего звонка, улыбнулся еще шире, после чего активировал канал…

Глава 4

— Кто ты и чего тебе здесь надо?

Тиэлу несколько мгновений вглядывался в человека, стоящего на пороге вполне себе обычного дома. Он был невысок, но крепок и, главное, его взгляд очень сильно отличался от взгляда обычного киольца.

— Я… Тиэлу, мастер над вкусом и образом.

Взгляд стоящего перед ним человека стал несколько озадаченным, затем изумленным, а потом он ошарашено переспросил:

— Тиэлу… то есть, тот самый?!

Мастер молча наклонил голову. Человек несколько мгновений пялился на него, а затем сглотнул и снова спросил:

— Что вам здесь нужно, мастер?

Тиэлу глубоко вздохнул и произнес:

— Я… хочу быть с вами.

— С кем, с нами?

— С теми, кто собирается отправиться на Олу и вернуть Потерю.

Стоящий перед ним человек нахмурился и осторожно заговорил:

— Мне кажется, что вы что-то напутали, мастер. На Олу возвращать Потерю собираются Избранные. А они…

— Я знаю, — прервал собеседника Тиэлу, — к ним я не хочу. Простите, но я просто не верю в то, что у них хоть что-то получится.

— Почему? — Взгляд человека стоящего перед мастером, мгновенно стал жестким и куда более настороженным, чем прежде. Хотя он и сначала отнюдь не сиял любовью и доверием.

— Потому что те, кто уже подверг насилию невиновных и несопротивляющихся, вряд ли ответят чем-либо другим тем, чья задача будет состоять в принуждении их изменить устраивающее их положение. Даже если это принуждение будет использовать максимально ненасильственные формы. А Избранные совершенно неспособны противостоять насилию.

Стоящий перед ним несколько мгновений переваривал сказанные им слова, а затем усмехнулся:

— Эка сказано, мастер! — Он окинул Тиэлу куда более дружелюбным взглядом. — А почему вы все-таки пришли сюда? Кто вам рассказал об этом месте?

Тиэлу опустил глаза:

— Я… мне… он просил никому об этом не рассказывать.

— Совсем никому?

Мастер воткнул напряженный взгляд в стоящего перед ним человека, а затем тихо, едва-едва слышно произнес:

— Только руигат…

Человек еще пару мгновений испытующе смотрел на Тиэлу, а затем шагнул в сторону, открывая проход.

— Входите.

Мастер шагнул вперед и оказался в небольшом коридорчике. Руигат закрыл входную дверь и, развернувшись к Тиэлу, виновато улыбнулся:

— Извините, но чтобы пропустить вас дальше, я должен удостовериться, что тот, кто вас сюда направил, действительно вас сюда направлял. Итак, как его зовут?

Тиэлу ответил. В глазах руигат мелькнуло изумление.

— Но, как вы… — нерешительно начал он.

— Он сам попросил меня об услуге. Ему надо было зачем-то встретиться с Серым Киреем.

— Понятно. — Руигат быстро пришел в себя и понимающе кивнул.

— Ну, я в ответ попросил его позволить мне попытаться стать руигат.

Стоявший у двери руигат задумался.

— Пожалуй… я не буду проверять ваши слова. Это не совсем по правилам, но я уверен, что вы сказали правду. Прошу вас, проходите. Должен вам сказать, что вам повезло и вы прибыли практически в последний момент. Мы вот-вот отправляемся.

Обстановка внутри оказалась довольно скудной, что было вполне ожидаемым. Ибо дом был простроен в стиле «эшателе», разработанном еще около двухсот лет назад Киноэлем Темри, лидером «кинокистов» — философского течения, призывающего к максимальному отказу от «цивилизационной скверны» и возвращению к духовным истокам естественного существования. Говорят, на самой заре своей идеологии Киноэль Темри ходил голым, жил в пещере и питался насекомыми. Да и еще гадил где ни попадя, утверждая, что поступает «естественно», вследствие чего ни одно поселение не было способно выдержать пребывание «светоча разума» и «учителя истинных ценностей» более полугода. А первые требования насчет того, чтобы спровадить столь могучий разум куда подальше, начинали звучать в поселениях и вообще день на третий после прибытия последнего. Сразу после того, как пара-тройка жителей вляпывалась в кучку оставленных великим Киноэлем прямо на центральной площади или главной улице поселения какашек.

Впрочем, несколько позже Темри слегка смягчился, перестал требовать от последователей такого уж предельного отрицания всех достигнутых цивилизацией благ и собственноручно разработал вот этот самый проект «эшателе», по большому счету представляющий собой обычный шалаш, но выполненный на вполне себе нормальном технологическом уровне. То есть с водой, туалетом и ковеолем. Но такие достижения цивилизации, как внутренние стены, в нем совершенно отсутствовали. Как, впрочем, и многое другое. Например, кровати.