Жизнь собачья, стр. 19

– Не веришь!? – Цезаря спроси, он тоже слышал!

Тут у меня весь оскал пропал, даже зубы свело. Глянул я на него и говорю:

– Пошел вон, поганец, а то хуже будет – Он и убрался подобру-поздорову, а я сел на асфальт, голову свесил и думаю – Что же теперь делать? – Врет или правду говорит, и Цезаря сюда приплел. Тот врать не будет, не такой пес.

Нужно мне с ним переговорить, решил я. Вот только как его найти. Знаю, что гуляет он чаще всего в лесочке. Нужно туда деда затащить, он мужик не вредный, если его по-хорошему попросить, точно пойдет. Позвал я деда, объяснил что, к чему, и пошли мы с ним в лесок.

Облазил его весь вдоль и поперек, но Цезаря так и не нашел. По дороге домой, вдруг чувствую, из-за кустов знакомый запах доносится, нежный такой, сладкий. Я сразу туда.

Подлетаю, а там – Сидит моя Дези, а рядом с ней огромный, лохматый пес. И лижет он ее, где не попадя. А моя глаза закатила, и то ли млеет, то ли спит, – не пойму. Я как это разглядел, чуть с ума не сошел.

Надо же, не наврал слюнявый. Изменила, – ох – изменила. Уехал всего-то на три дня, а она уже нового нашла и с ним милуется – Чувствую, лапы свинцом налились, сердце окаменело. Думаю, пусть объяснит, почему разлюбила. И пошел я к ним.

– Привет, – говорю, – Заждалась?

Она разом глаза открыла. В них и страх, и любовь, весь мир в них. И говорит:

– Прости, Ричи. Не дождалась я тебя. Меня обижали, те, двое лохматых, помнишь? Вот Миша помог.

И так она на него посмотрела, что понял я, что делать мне тут больше нечего, любит она его, ох – любит. Ну, думаю, ладно, коли любишь, люби, но этот-то вор каков – Чувствую, все мои волоски на хребте дыбом встали, слюной рот наполнился – Все, думаю, пусть умру, но ему морду тоже попорчу. И пошел я на него, как в последний бой. Он видимо понял, что я не шучу, что голыми лапами меня не возьмешь. Вскочил, набычился и ко мне.

Сшиблись мы с ним на середине пути. Дези, как заорет: – А-а-а – А мне-то что? Мне ничего… Я только его горло вижу, понимаю, что дотянуться нелегко будет.

Он здоровый, массивный, шерсть густая. Такую попробуй, прокуси. И вспомнил я тут Цезаря.

Ведь тоже не мог уложить, но смог же, смог. Как брошусь на него, как зубами щелкну. Откуда только силы взялись.

Не зря я вечно за мамкой бегаю, спасибо ей огромное, мышцы у меня стальные. Если бы тот прыжок кто видел, точно бы обмер. И вся эта шерсть густая, вместе с четырьмя лапами и полной пастью зубов вдруг, как заорет не своим голосом, развернется и вприпрыжку в кусты.

Оказывается, я ему зубом нос задел, видимо пребольно. Он этого не ожидал, вот и перепугался.

В общем сбежал Миша, сбежал, как последний трус, и любовь свою бросил на произвол судьбы.

Посмотрел я на нее, посмотрел – и решил – Раз она так легко меня позабыла, что ей моя любовь. Завтра кто-нибудь другой найдется, кто ее пожалеет, приголубит, и она вновь обо мне забудет. Не нужна мне такая женщина, не стоит она любви. Буду дальше искать свою половинку. Когда-нибудь обязательно найду.

Развернулся, махнул хвостом на прощание и пошел к деду. Он хоть и привык к моим отлучкам, но все равно каждый раз переживает. Пойду, обрадую человека, все хорошо, жив, здоров, и вновь бессемейный.

А Дези, увидела, что ухожу, тихо так спрашивает:

– А попрощаться не хочешь?

Замер я, напрягся весь. Голос у нее нежный, глубокий. Ни у одной моей знакомой такого голоса нет. Обернулся и говорю:

– Прощай, Дези. Будь счастлива – Прощай, Ричи. Не держи на меня зла. Разные мы. Ты видный, богатый, – счастливый ты пес, Ричи. А я что? – Я ничего, – облезлая, драная и бездомная. Кто меня приласкает, за тем и пойду. Красивая любовь не для меня. Мне бы хлеба кусок, да бок потеплей, чтобы прижаться ночью и не замерзнуть. Иди, Ричи, иди, тебя ждут.

Сказать правду – Никогда в жизни мне не было так плохо – Права она, во всем права. Разве можно сравнивать мою сытую жизнь и ее голодное существование. Из-за каждого куста ее ждет опасность, каждый вечер не знает, наступит ли завтра, или замерзнет в яме, голодная, холодная. Обернулся я к ней и говорю:

– Прости меня, Дези. Если любишь, прости – За что мне тебя прощать? Ты хороший, добрый, только мы с тобой разные. Иди, Ричи, иди.

– Дези, ты хоть чуть-чуть меня любишь? Скажет, что да, все на свете брошу. Уйду с нею, буду жить в гаражах. Ничего, живут же собаки, а я чем хуже? Буду давать ей свой бок, пусть прижимается, гонять от нее разных Мишек, защищать ее ото всех. Я сильный, я смогу – Нет, Ричи. Я теперь Мишу люблю. Он добрый, ласковый, я с ним жить буду.

Словно весь мир разлетелся на куски – Развернулся я, всхлипнул, как побитая шавка, и поплелся домой. Что мне теперь жизнь? Зачем мне она, если моя половинка не любит меня больше…

Так и закончился мой роман. Неделю лежал, почти не вставал. Ни есть, ни гулять не хотелось.

Но что делать? Своих зря волновать не будешь, делал вид, что все хорошо. Хотя ночами плакал, – ее вспоминал.

Данька мне очень помог. Он от меня почти не отходил, все успокаивал, говорил, не зря она ему не понравилась. Шалава, с первого взгляда видно было. Благородная девица так вести себя не будет. Не по нутру она ему. Потихоньку и я стал успокаиваться, правда, теперь посерьезней стал. Как-никак теперь я мужчина и, как вести себя с женщинами, точно знаю.

Дачная жизнь

Приехали – Ей богу, приехали. Ура! – Пару раз я тут уже побывал, так что все более или менее знакомо. Первый раз, когда выбирали, второй, когда кое-что из вещей привозили. А теперь насовсем приехали. Это я сразу понял, раз миски и игрушки привезли. Весь вечер вчера собирал, все углы облазил, только к ночи успокоился. Теперь можно отдыхать. Здорово!

Дом – большой, красивый. Диванов, кроватей в нем море. Ну, может не море, но штук пять точно есть. Сад загляденье, – деревья высокие, кустов много, забор – похуже, чем у дяди Славы, но тоже ничего. В общем жить можно, и скажу вам честно, хорошо жить.

Мамка велосипед приволокла, для прогулок. Что пешком по полям бегать? Несерьезно это.

Далеко на своих двоих не уйдешь. То ли дело схватил велосипед, и лети, куда глаза глядят.

Поля тут огромные, прудов множество. Штуки четыре точно есть. Особенно один хорош.

Камыши там, песочек, ключи бьют. Водичка прохладная, птиц вокруг видимо – не видимо, правда, людей почти нет. Так иногда забредет кто-нибудь, купнется и сразу домой.

Если честно, никогда так здорово я не жил. Деревенская жизнь, это вам деревенская жизнь.

Весь день на ногах, везде поспеть нужно, и за дедом присмотреть, и за домом. Крутишься, как белка в колесе, вечером на диван рухнешь, через минуту уже спишь. Хоть из пушки стреляй, не разбудишь.

Ладно, теперь о соседях. Рядом две Найды. Правду говорю, обеих Найдами зовут. Обе злющие. Я, когда приехал, перво-наперво решил с соседями познакомиться, сначала с той, что справа.

Вежливо так захожу в ворота, думаю, сейчас представлюсь. Вдруг, эта Найда, как пасть раззявит и как мне в морду вцепиться. Заорал я благим матом. Хорошо мамка рядом была.