Все лучшие повести о больших приключениях, стр. 12
Тогда и генерал говорит:
— И ты, внучек, подвинься. Давно я не брал в руки шахматы!
Ближе к темноте другие родители тоже стали подтягиваться. Пришел папа Лены Цыгановой, пришла бабушка Димы Олейникова с большой сумкой. Она сразу стала командовать:
— Уже скоро девять часов, а ребенок не ужинал.
Она как достанет целую сумку пирожков. Дима как закричит:
— Отойди со своими пирожками! Ты меня все время преследуешь!
Но другим ребятам пирожки с первого взгляда понравились. Они намекают:
— Дима, ты не прогоняй бабушку. Ты сначала пирожки попробуй.
Дима свое кричит:
— Вот вы и пробуйте. Я даже во сне от этих пирожков бегаю!
Папа Лены Цыгановой был небольшого роста, но очень весомый. Он посоветовал:
— Вы и в самом деле угостите других ребят. Как они начнут есть, и у вашего аппетит появится.
Бабушка решила попробовать:
— А что? Ешьте, ешьте, пожалуйста. Угощайтесь!
Ребята так и закрутились вокруг сумки, как осы вокруг гнезда. Генерал Готовкин говорит:
— Всем можно участвовать? Я летал на Дальний Восток. Не то что обедать, завтракать не успел.
Ему тоже дали пирожки. Тогда папа Димы Аксенова вступил:
— У меня с собой тоже игра есть, называется «Веселые сосиски». А по-другому — «Юный повар-электрик». — И он достал большой пакет сосисок из-за пазухи.
Все заинтересовались:
— Почему это повар — электрик?
— Газовых плит в школе нет, печек тоже не бывает. А разные электронагреватели в физическом кабинете есть.
— Этта точно! — сказал дядя Шакир.
Он пошел в физический кабинет и принес электронагревательный прибор — чайник. В этом чайнике сварили «Веселые сосиски». Дима Олейников больше не кричал, что пристают. Он сосиски ел.
Его бабушка тогда сказала:
— Я все поняла, чем теперь Диму кормить. Я такой чайник куплю. Буду в нем электрические сосиски варить. Дима тогда сразу поправится, потолстеет. Хорошо учиться начнет.
Все больше и больше родителей приходило.
Екатерина Ричардовна сказала:
— Раз так много родителей пришло, можно родительское собрание провести. Потому что обычно родителей в школу ничем не заманишь.
Она увела пап и мам в соседний класс и сказала:
— Дорогие и уважаемые родители! Знаете ли вы, что наиболее вредно для наших детей?
— Папиросы! — сказал генерал Готовкин.
— Нет.
— Отсутствие витаминов! — сказала бабушка Димы Олейникова.
— Дурное влияние улицы! — решил папа Аксенов.
— Плохие жилищные условия! — сказал весомый Цыганов.
— Нет. Нет. И нет! — твердо ответила Екатерина Ричардовна. — По мнению современных психологов, наибольший вред приносит родительская опека. Она главный детский враг двадцатого века. Так считает академик Столбун. Вы читали его работу «Родители и дети»? Папы и мамы балуют ребят, суют им витамины, одевают в самые лучшие одежды. Лишают всякой самостоятельности. И это губит детей.
Родители несогласно зашумели. Маленькие парты под ними скрипели и шатались.
— Не верите? — спросила Екатерина Ричардовна. — Смотрите, кто у нас самый плохой ученик? Дима Олейников. Непослушный, капризный, ничего не усваивающий. Его бабушка прибежала сюда одна из первых. И не просто пришла, а с сумкой с пирожками. Она накормила полкласса. Заметьте, все ей благодарны, кроме внука. Кто у нас следующий по неуспеваемости? Дима Аксенов. Он передовик по двойкам. Его папа здесь, и сосисками обвешан, как грузинский князь патронами. Следующий отстающий — Валера Готовкин. Его дедушка с Дальнего Востока прилетел и куда отправился? В Генеральный штаб? В Министерство обороны? В столовую? Нет, он голодный в школу пришел. Как тут его внук, жив ли? А кто у нас хорошо учится, все быстро схватывает? Пожалуй, Маша Филипенко. Живая девочка, самостоятельная, даже слишком. Где ее мама? Где ее папа? Нет их. Они по первому капризу дочери никуда не бегут. Она у них сама себя воспитывает.
Стали родители видеть, что Екатерина Ричардовна говорит вещи неприятные, но правильные. И замолкли парты под ними.
Папа Маши Филипенко объявился последним. И даже не пришел, а позвонил в учительскую. Телефон долго трещал по всем углам школы, пока Маша к нему не прибежала. Она расческой вытолкала из-под нижней двери крючок, и обе половинки отворились.
— Алло, папа, это ты звонишь? Я так и думала.
Глава 6
Пятая профессия Маши Филипенко. Страдания троллейбусного парка
Однажды мама пришла с работы грустная и позвала Машу на кухню чай с ней пить:
— Вы своим Институтом везде в городе производство улучшаете, а о нашем троллейбусном парке даже и не думаете.
Маша поразилась:
— Неужели не думаем? Я обязательно поговорю с профессором Бариновым… чтобы мы задумались. Не грусти, мама.
Как только время у нее выдалось, она отправилась в Институт Улучшения. Вахтер к ней уже привык, дневник не требовал и не придирался. Он закричал вахтерским голосом:
— А! Незамутненная появилась. С чем пожаловала?
— Мы по всему городу производство улучшаем, а о мамином троллейбусном парке даже и не думаем.
— А какой у нее парк?
— Второй.
— А у нас шестой. И о нем мы тоже не думаем. Мы, выходит, уже о двух парках не думаем. Надо это исправлять.
— Я и пришла исправлять, — сказала Маша.
— Очень вовремя, — поддержал ее вахтер. — Все начальство на местах.
Пожилой профессор Баринов сидел в кабинете на столе и наклеивал почтовые марки.
— А, лучшая улучшательница! С чем пожаловала?
— Вот с чем, — сказала Маша. — Мы по всему городу производство улучшаем, а о мамином троллейбусном парке даже и не думаем.
— Почему не думаем? — удивился профессор Баринов. — Думаем.
— А что мы о нем думаем?
— Я, например, думаю, что в этом троллейбусном парке все в порядке. Троллейбусы ходят, билеты продаются, провода не перепутались.
— Почему вы так думаете?
— Потому. Если бы у них что-нибудь не работало, от них бы давно заявка поступила. Спасите, мол, помогите, погибаем!
— Не поступала заявка? — потускнела Маша.
— Не поступала, — ответил профессор, облизывая очередную марку. — А что у них случилось? Шины лопаются? Билетов нет? Мыши все билеты на обои растащили?
— Я у мамы спрошу, — сказала Маша.
— Выясни, что там у них. И пусть они заявку пришлют. А теперь до свидания. Я занят важной работой. У меня еще сто марок не наклеено.
— Ой, давайте я буду вам помогать! — закричала Маша. — У меня язык ох какой мокрый!
Они стали наклеивать наперегонки. Маша девяносто марок наклеила, а профессор только десять. Но зато все правильно.
Маша пришла домой, сели они с мамой снова чай пить, и стала она у мамы выяснять.
— Что там у вас, мама, не так? Может, у вас шины лопаются? Может, у вас провода перепутались? Может, у вас билетов нет — мыши всю бумагу на пакеты растащили?
— Нет, — ответила мама. — С этими проблемами у нас все в порядке. Нас другое беспокоит. У нас большая текучесть водительских кадров.
— А что это такое?
— Водители с работы уходят. Из столовой повара не уходят. Из мастерских не уходят. А из водителей бегут.
— Может, вы им платите мало? — спросила Маша.
— Больше всех платим. И путевки даем.
— Может, у них детского сада нет?
— Есть у них детский сад.
Маша как начала выяснять, ее не остановишь.
— Может, у них работа опасная? Сейчас бабушки так перед колесами и бегают. Особенно дети.
— Не бегают у нас бабушки под колесами. Сейчас на всех остановках подземные переходы есть.
— Тогда в чем же дело?
— Это я сама и хочу узнать.
— Знаешь что, мама. Напиши заявку нам в Институт. Вам кого-нибудь выделят. Сейчас много хороших улучшателей есть.
— Придется, — сказала мама. — Видно, без ваших улучшателей у нас плохо будет. Давай твой дневник.
Не прошло и двух дней, как Машу вызвал профессор Баринов. В этот раз он сидел за столом, ничего не клеил и был очень важный.