На крестины в Палестины, стр. 73
По его словам, трое конных сотрудников российской милиции – то бишь Жомов, Рабинович и Попов – прибыли в деревню часов семь назад. Местные жители вышли встречать чужаков, дивясь их необычной одежде, о чем потом горько пожалели. Увидев собравшуюся на околице толпу, менты пришпорили коней и врубились прямо в гущу ничего не подозревающих людей. Точно такими же дубинками, как у троих путешественников, неизвестные начали избивать жителей, а когда те бросились по домам, пытаясь хоть там спрятаться от садистов, менты устроили настоящий погром: выламывали двери, крушили мебель и учиняли прочие бесчинства, часть которых уже описывал абориген.
– И не говорите мне, что вы ничего не помните! – закончил мужичонка свою речь. – Если вы шайтаном одержимы, то к мулле обратитесь. Он вас быстренько вылечит: камнями на площади побьет! – После этого своего пожелания абориген на секунду задумался, внимательно рассматривая троих ментов.
– А я скорее всего прав! Вы действительно демоном одержимы, раз внешность менять умеете, – заявил он. – Вон тот, толстый, похудее был, да и ростом пониже. Зато какой зверюга?! У-у! А этот вот здоровенный шрамом на лбу красовался и улыбался все время, как придурок. – Жомов испуганно потер лоб, отыскивая следы несуществующего шрама. – Еврей тоже не такой. Правда, не пойму, что конкретно изменилось. По-моему, раньше он в плечах шире был, да еще и животик выпирал…
– Все, хватит болтать! – оборвал его Рабинович, не терпевший издевательства над своей внешностью. – Нам все понятно. Покажешь, где кабак, и можешь быть свободен. Ясно?
Перепуганный изменением интонации, мужичонка затрясся и, покорно кивнув, торопливо указал на большой дом, расположенный прямо в центре деревни, а затем бросился назад, в свое жилище. На пороге он наорал на одну из жен, поинтересовавшись, не хочет ли она, чтобы ее еще разок чужаки полапали, и только после этого скрылся за дверью. Менты пару секунд смотрели ему вслед, а затем забрались на коней и двинулись в центр поселения.
– Ну, что скажешь, Большой Мозг? – язвительно поинтересовался у Рабиновича Попов. – И теперь будешь утверждать, что Лориэль тут ни при чем? Нашел, гад, где-то в параллельном мире наши копии и забросил сюда, чтобы все путешествие нам испортить.
– Горыныч, такое может быть? – не ответив на Андрюшин вопрос, спросил кинолог у трехглавого второгодника и, по совместительству, эксперта экспедиции по всяким ненормальным явлениям.
– В принципе теория Хмырторагуса Гемогилабитуса не исключает возможности существования полностью или частично идентичных копий индивидуумов в одном из параллельных измерений, но на практике это подтвердить пока не удалось, – проговорил Ахтармерз и, увидев непонимание в глазах Жомова, объяснил проще: – То есть ваши двойники могут существовать, но, чтобы найти их, нужно потратить огромное количество времени и энергии. В общем, тот, кто нашел их, очень долго готовился и потратил на это очень много сил. – А затем покачал головой: – И все-таки я думаю, что тут поработали не ваши копии, а временной парадокс.
– То есть? – не понял Сеня.
– То есть в деревне были вы сами, но из другого варианта реальности собственной вселенной, – терпеливо пояснил Ахтармерз. – То есть вы провалили операцию и теперь бродите по этому времени, срывая на местных жителях зло. Тут проявились ваши скрытые садистские наклонности…
– Так, дальше можешь не умничать. Нам все уже ясно, – оборвал его кинолог. – Будем разбираться.
– Да чего тут разбираться? – возмутился омоновец. – Найти этих козлов, которые себя за нас выдают и этим честь мундира российского милиционера позорят, да поломать им все конечности. Поочередно.
– Не получится, – разочаровал его Ахтармерз. – Если я прав и по окрестностям бродите вы сами, то догнать никого не получится. Ни при каком раскладе встреча самого с собой ни в прошлом, ни в будущем просто невозможна.
– Ладно, утром разберемся. А сейчас надо отдохнуть, – оборвал дискуссию Рабинович и, поймав удивленный взгляд омоновца, пояснил: – Все равно этим хмырям тоже отдыхать придется. Где-нибудь да ночевать они остановятся. А к утру мы решим, что с этой проблемой делать…
Возражений на это предложение ни у кого не нашлось, и весь караван в полном составе направился к центру деревни, где унылой мрачной грудой возвышался местный аналог обычного российского кабака…
Глава 3
Да, что и говорить, ситуация складывалась никудышная. Похоже, наш незримый противник, явно перенявший тактику ведения боевых действий у белорусских партизан, решил взяться за нас всерьез. После того, что рассказал нам первый же встреченный в деревне мужик, я уже совсем не был уверен в том, что появление вервольфов на равнине было связано с перемещением врат между мирами. Именно поэтому, ожидая подвоха, я был весь оставшийся вечер на взводе и дергался буквально от каждого шороха.
Честно говоря, мне очень не нравилось то положение, в котором мы оказались. Вот уж не знаю, насколько был прав Андрюша, обвиняя Лориэля в предательстве национальных интересов, и вместе с ним всех нас, вместе взятых, но отсутствие эльфа в такой критический момент не могло не настораживать. Обычно Лориэль появлялся сразу, стоило только кому-нибудь начать его ругать. В этот раз эльф все оскорбления в свой адрес упорно игнорировал. У меня даже крамольные мысли в голове появились о том, что мы действительно идем в никуда. Наша миссия провалена по каким-то причинам, вселенная рушится, и те три жлоба, что недавно устроили погром в деревне, на самом деле и есть мои менты, только вовлеченные во временной парадокс.
Впрочем, эти мысли я старался всеми силами гнать от себя подальше, но они упорно возвращались, словно кот к оставленной без присмотра свежей рыбе. Мои менты тоже не выглядели счастливыми и весь недолгий путь до кабака не произнесли ни слова. Остальные члены экспедиции молчали, совершенно запутавшись в объяснениях Ахтармерза. В их неразвитых мозгах просто не укладывалась услышанная информация, поэтому осознать всю серьезность создавшегося положения не могли ни Абдулла, ни Ричард. А про Фатиму и говорить нечего. Всю дорогу от околицы деревни до кабака она только и делала, что перебирала наряды, явно собираясь продемонстрировать аборигенам свой фирменный танец живота. Я все ждал, как отреагирует на эти приготовления Сеня, но мой хозяин, поглощенный своими мыслями, на Фатиму ни разу так и не посмотрел. А вот девица сверлила его взглядом и, лишь осознав, что внимания к своей персоне не дождется, фыркнула и сунула сценические костюмы обратно в сундук… Мать моя сучка, неужели и эта дурочка на Сенины чары клюнула?! И всего-то нужно было Рабиновичу сделать, что хорошенько ее к земле прижать…
В кабаке царил такой бардак, что казалось, будто тут Горбачев только что перестройку делал. Столы и скамейки были поломаны, пол усеивали черепки битой глиняной посуды, на стенах красовались надписи самого неприличного содержания, а хозяин заведения пытался навести внутри хоть какое-то подобие порядка, освещая рабочий участок фонарем подбитого глаза. Увидев нас, он истошно завопил и, упав на пол, забился в конвульсиях. Затем, осознав, что из этой затеи ничего не выйдет из-за нескоординированности действий различных конечностей организма, остался на месте и с трудом закрыл левой рукой голову.
– Ну что вам еще нужно? – простонав, взмолился кабатчик. – Вы уже все поломали, все побили. Больше у меня ни целых вещей, ни здоровых людей нет в наличии.
– А мы, собственно говоря, в натуре, можем попользоваться сломанными, подержанными и битыми, – оскалился Жомов, отчего хозяин заведения взвыл еще громче и все-таки умудрился двумя судорожными рывками заползти за перевернутый стол.
– Ваня, я, конечно, понимаю, что ты пошутить хотел, но вышло у тебя это крайне неудачно, – с укоризной выговорил омоновцу Сеня. – На хрена нужно человека лишний раз нервировать?
– Да задолбали все уже со своей простотой, – огрызнулся Ваня. – Я, конечно, приветствую, когда меня побаиваются, но если человек не виновен, то ему при виде меня совсем необязательно в штаны прудить. Честное слово, Сеня, у меня при виде этих трясущихся придурков рефлекс срабатывает. Мне их всех хочется к стенке ставить и дубинкой по почкам бить до тех пор, пока они в каком-нибудь преступлении не сознаются.