Классная штучка, стр. 55

Разбудил ее пронзительный звонок. Открыв глаза, Элламария огляделась и ничуть не удивилась, осознав, что лежит на диване в гостиной. Даже во сие она не смогла ни на минуту забыть о случившемся, о чудовищном насилии, которому подверглась. При холодном свете дня ночной кошмар выглядел еще страшнее.

Телефон продолжал звонить, и Элламария скатилась с дивана на пол. Стоять она была не в состоянии, ноги мучительно ныли, а израненное нутро невыносимо горело.

Не сознавая, что делает, Элламария сняла трубку.

— Элламария! — узнала актриса голос Боба.

Ответить она не смогла.

— Элламария? Это ты?

Облизав пересохшие губы, она с трудом выдавила:

— Да.

— У тебя все хорошо? — Боб прекрасно понимал, что она злится, и был готов к разносу. Однако в голосе Элламарии было нечто, заставившее его сразу заподозрить неладное.

— Да.

— Что-то не похоже.

Элламария снова не ответила.

— Ты меня слышишь?

— Где ты был? — прохрипела она, чувствуя, как по щекам градом катятся слезы. — Куда ты пропал?

— Я тебе все объясню. Сейчас приеду.

— Нет! Нет! Ни в коем случае.

— Что? — В его голосе послышалось изумление. — Что происходит? Ты заболела?

— Приходи позже. Не сейчас.

Повесив трубку, Элламария обессиленно упала на спину и обвела глазами гостиную. Цветы! Целое море цветов!

Цветы от насильника, проклятого извращенца!

На полу валялись таблетки аспирина, возле дивана лежал опрокинутый стакан. Должно быть, она лишилась чувств, прежде чем успела наглотаться таблеток; в противном случае была бы уже мертва и избавлена от необходимости терпеть боль и терзаться ужасными воспоминаниями.

Изо всех сил Элламария заставила себя встать. Полотенце, которым она обмоталась после ванны, упало на пол, и се охватила паника. Нужно прикрыться. Она теперь нечистая, опоганенная.

Подобрав какие-то газеты, Элламария побросала их в камин и подожгла. Затем один за другим швырнула в огонь все букеты и заковыляла в спальню. При виде перепачканных простыней она в ужасе отшатнулась, но, собрав волю в кулак, все-таки сорвала их с постели, отнесла в гостиную и, достав из ящика комода ножницы, искромсала вдоль и поперек. Покончив с простынями, Элламария отправила их в огонь и некоторое время сидела, наблюдая, как их пожирает пламя.

Может, позвонить в полицию? Над ней надругались, негодяя накажут — если поймают. Но Элламария даже не могла толком объяснить, кто он и где его искать. А что будет, когда вся эта история выплывет наружу, станет достоянием гласности! Народ валом повалит в театр поглазеть на «ту самую, которую изнасиловали». На нее будут смотреть иными глазами. Она теперь навеки заклеймена и опозорена. Нечистая. Изнасилованная.

Боб ослушался ее и примчался. Элламария лежала в ванне, когда в дверь постучали. Он не мог войти, потому что Элламария набросила цепочку. Не открывая, она заставила Боба пообещать, что сейчас он уйдет, а вернется попозже. В данную минуту Элламария настолько ненавидела мужчин, что предпочла бы вообще их никогда не видеть, хоть всю жизнь.

Позже, когда Боб вернулся, дверь была отворена, а в квартире стояла могильная тишина. Он даже на минутку заподозрил, что Элламария ушла. Но, войдя в гостиную, тут же увидел ее; актриса неподвижно сидела перед камином, уставившись на мерцающие угли. Даже головы не по вернула в его сторону. Сердце Боба упало.

— Здравствуй, Элламария.

Она не ответила.

Осмотревшись, он сразу заметил, что в гостиной что-то изменилось. Потом сообразил — куда-то пропали все цветы. Он нахмурился и посмотрел на Элламарию: та по-прежнему сидела сгорбившись, неподвижно, как изваяние.

— Я все объясню, — сказал Боб.

— Да? — вяло промолвила Элламария, не поднимая головы.

— Просто это дурацкое совещание продлилось гораздо дольше, чем я ожидал.

— Вот как?

Боб прекрасно понимал, что она ему не верит. Краска бросилась ему в лицо. Черт побери! Надо было сразу сказать правду! Элламария видела его насквозь.

— Наверное, мне лучше во всем признаться, — вздохнул он.

— Как знаешь.

— Дело в том, что на вечерний спектакль пришла моя жена, — сбивчиво затараторил он. — Извини, я даже не представлял, что она там будет. Примчавшись в театр, я сразу наскочил на нее, и… мне пришлось уехать с ней. Я не сумел тебя предупредить…

Боб напряженно ждал ответа, но Элламария промолчала. Ему хотелось взять ее за руку, но что-то в позе и поведении Элламарии его удержало.

— Я никогда еще не видела твою жену, — сказала наконец Элламария.

Боб развел руками.

— Какая она?

Боб не ответил. Он не знал, что говорить. Ему было бы легче, если бы Элламария кричала на него, бранилась, даже швырялась чем-нибудь, но только не молчала.

— Извини, — снова произнес он. — Мне правда страшно неловко перед тобой. Я очень виноват и готов понести любую кару. Что мне еще тебе сказать?

— Теперь все это уже не имеет значения, — горько произнесла Элламария.

Боб опустился перед ней на колени и попытался взять за руки, но Элламария отшатнулась как ужаленная.

— Не прикасайся ко мне! — завизжала она.

Ненависть и страх, прозвучавшие в ее голосе, заставили Боба отпрянуть. И тут, присмотревшись к ее лицу, он впервые заметил синяки и распухшие губы.

— Что случилось? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Не прикасайся ко мне! — снова выкрикнула Элламария. — Никогда!

И на негнущихся ногах выбежала из гостиной.

Глава 26

Прошел месяц, но Элламария по-прежнему не могла собраться с духом и рассказать о случившемся ни одной живой душе. Напротив, она все глубже уходила в себя, и, как ни старались Дженнин с Кейт разговорить ее, им это не удавалось; Элламария постепенно замыкалась в себе.

Через два дня после их размолвки Боб улетел в Рим вести переговоры о съемках «Тристана и Изольды». Владелец итальянской кинокомпании капризничал, выдвигал неприемлемые условия, и переговоры затянулись. Правда, Элламарии Боб звонил часто, почти каждый день; но даже на огромном расстоянии он ощущал, как та все больше и больше отдаляется от него, как растет между ними пропасть отчуждения. Впрочем, изменить что-либо он был пока не в состоянии — Элламария наотрез отказалась сопровождать его в Италию.

Кейт позвонила Эшли в надежде, что хоть той как-то удастся расшевелить подругу — по неизвестной причине именно к Эшли Элламария всегда внимательно прислушивалась. Однако и Эшли подстерегала неудача: звонок из-за океана никак не повлиял на состояние Элламарии. Впрочем, в глубине души Кейт и не надеялась на чудо.

Какое-то время Эшли переживала, не понимая, в чем дело, но вскоре с головой ушла в работу — Конрад Фрезер был не из тех, кто терпит в своих подчиненных праздность.

После очередной встречи с ним Эшли возвратилась в свой кабинет вне себя от ярости. Конрад, похоже, поклялся сделать ее жизнь невыносимой и всякий раз при встрече доводил ее до белого каления. Причем, как Эшли ни старалась не обращать внимания на его придирки и подначки, ей это не удавалось…

Когда Эшли влетела в свою приемную, Йэн посмотрела на нее и сочувственно спросила:

— Что, опять нахамил?

Эшли метнула на нее взгляд, но была настолько зла, что сочла за лучшее не отвечать. На столе секретарши зазвонил телефон, и Эшли, воспользовавшись этим, проскользнула в кабинет. Не думая, схватила со стола кипу газетных вырезок и принялась их просматривать. Сосредоточиться ей, впрочем, никак не удавалось, поэтому, услышав мелодичную трель интерфона, она с радостью оторвалась от вырезок. Йэн сказала, что ей звонят из Лондона.

Эшли взглянула на часы. Ого! В Лондоне было уже почти десять вечера.

— Соедините меня, пожалуйста, — попросила она.

— Эш? — прозвучал в трубке отдаленный голос.

— Это ты, Элламария?

— Да, — последовал ответ. — Собственной персоной.

— Ой, Элламария, извини, что я так долго не звонила — работы было по горло. Как у тебя дела? Тебе лучше?