Глинглокский лев. (Трилогия), стр. 67
Рустам посмотрел на стремительно бледневшего Дайлина и поднял взгляд на Гарта. Гарт мотнул головой, отвечая на его невысказанный вопрос. Рана смертельна, через несколько минут, максимум через полчаса их друг умрет. Рустам плотно сжал зубы, но ничего не сказал. Тогда заговорил Гарт:
– Мы потеряли уже четырнадцать бойцов, сержант. Еще четверо у нас на руках в тяжелом состоянии. Из первого десятка остались только Жано и Га-стер, из второго теперь уже только трое и девять из третьего. Но мы хорошо заплатили по счету, почти пять десятков гномов, этого более чем достаточно. – Гарт на мгновение замолчал и затем веско добавил: – Сейчас еще можем уйти, прямо через лес. Вернемся в Лондейл героями, никто нам и слова не скажет. Подлечим раны – и снова в драку. Решайся, командир, больше такого шанса не будет.
Рустам ничего не ответил. Взгляд его прошелся по окровавленным фигурам окружавших его солдат. Он посмотрел на умирающего у его ног Дайлина, на ожидавшего его ответа Гарта, посмотрел на покрытый кровью труп гномьего сержанта, и лицо его прояснилось. Он встал на ноги и, подойдя к мертвому гному, перевернул его ногой и, отбросив в сторону щит, нагнулся и потянул за древко. Гарт невольно нахмурился, не понимая, зачем Рустаму нужно второе копье, бой двумя копьями очень сложен и доступен только опытным и умелым бойцам.
Но Рустам нагнулся не за копьем, он поднял с земли знамя, знамя полка лондейлских безнадежных. Покрытое кровью, порванное, втоптанное в грязь и тем не менее – знамя. Полковое знамя лондейлских безнадежных. Он поднял его вверх, и слабый ветер всколыхнул бело-синее полотнище с изображенным на нем щитом, где на белом поле блеснули в лучах солнца три золотые рыбы. Рустам поглядел на истерзанное знамя и, жестко усмехнувшись, сказал Гарту:
– У нас еще есть третья шеренга, капрал… А пока стоит третья шеренга, копейщики держат строй!
Гарт, не отводя от него глаз, размял шею, громко хрустнув шейными позвонками, и, поднявшись на ноги, скомандовал:
– Пул, слушай команду своего сержанта! Первый и второй десяток, понесете раненых! Третий десяток, выдвинуться вперёд! Пришло наше время, бойцы! Мы атакуем!
Глава 12
А СОЛНЦЕ НА НЕБЕ ВЗОЙДЕТ И БЕЗ НАС…
В этот день Гарт окончательно поверил в судьбу и в то, что у судьбы есть свои любимчики. Бросившиеся вперед безнадежные первым делом смяли еще троих гномов, из которых лишь один успел схватиться за оружие. Это было хорошим заделом, но дальше все пошло еще более невероятно.
На следующей повозке двое подвыпивших гномов, хохоча и икая, играли в странную игру. Повозка была накрыта матерчатым пологом, под пологом кто-то шевелился и шумел. Гномы, раздобывшие бочонок вина, хорошенько выпили и, подобрав где-то копья, с гоготом тыкали ими внутрь повозки. После каждого тычка раздавалось истошное верещание, и, судя по всему, кто-то безуспешно пытался отбиваться простой палкой. Гномов это изрядно веселило. Они так и умерли, с пьяным смехом на губах.
Первого гнома на редкость слаженно снесли Сард с Джинаро. Оба копья пробили броню на спине и глубоко вонзились в тело почти рядом. Единственная разница, что гоблин бил снизу вверх, а орк нанес удар сверху вниз.
Второму гному повезло не больше, Гарт даже не стал бить его копьем, одним мощным ударом ноги, с разбегу, сломав пьяному гному шею. Орк с гоблином сунулись в повозку, легко отбили в сторону выставленную палку и вытащили наружу… Трента.
Трентино Химентос – их полковой целитель – был в полном здравии, если не считать растрепанной накидки и царапин на руках. Сложно передать словами облегчение, отразившееся на лице вконец измученного страхом молодого целителя, когда он увидел, кто вытащил его из повозки.
– Сержант, слава богу, это ты! Я уж думал – все, мне конец. Не знаю даже, как мне тебя отблагода…
Целитель осекся на полуслове, встретив тяжелый, темный взгляд, на самом дне которого залегла горечь.
– У нас раненые, – хрипло выдавил из себя Рустам, – сможешь помочь?
Трент молча кивнул и склонился над лежавшими на земле окровавленными безнадежными.
– Третий десяток, осмотрите повозки, – скомандовал Гарт, не желая зря тратить драгоценное время, – нам нужны новые щиты и запасные копья. Если попадутся добротные кинжалы или короткие мечи, несите их сюда, секиры и топоры не брать.
Трент внимательно осмотрел раненых и мрачно мотнул головой. Двоих солдат поднять на ноги не составит труда: раны серьезные, но внутренние органы не задеты. А вот двое других – высокий жилистый солдат и молодой капрал – не жильцы. Если бы рядом был еще один целитель или хотя бы источник энергии, он бы их вытянул, но не было ни того ни другого. Трент поднял голову, чтобы сообщить об этом сержанту, и слова застыли у него на губах: смуглое лицо сержанта застыло восковой маской, но в глазах полыхало отчаянной надеждой. И Трент промолчал.
Короткие заклинания, наложение ладоней, невидимый человеческому глазу всплеск энергии, и двое солдат поднялись на ноги. Они пошатывались и с трудом держали в руках оружие, но страшные раны затянулись свежими рубцами, и кровь перестала обагрять грубые повязки.
Трент встряхнул ладонями, очищая их от остатков негативной энергии, и прислушался к себе. Энергии еще достаточно, на оставшихся раненых не хватит, но если добавить свою… Его учителя в свое время научили его и этому, хотя предупреждали об опасности и даже строго-настрого запрещали. Но ведь всего не предусмотришь, верно?
Целитель еще раз посмотрел на застывшего над ним сержанта, на потеки крови на его форме и решительно протянул руки.
Совершить поступок может каждый, независимо от рода занятий. Кто-то кормит людей, кто-то убивает, а кто-то лечит. Трент совершил Поступок. Умиравшие безнадежные открыли глаза и пришли в себя. Смерть отступила, глухо ворча и дожидаясь нового случая.
Чудесно исцеленные бойцы с трудом держались на ногах, но зато уже не висели тяжелым балластом на плечах своих товарищей. Вместо них на землю упал молодой целитель, отдавший накопленные за несколько лет силы в одном порыве. Впрочем, ему даже не дали упасть на землю. Даже без приказа подхватили и затащили в глубь строя, прикрыв своими телами от возможной опасности.
По мнению Рустама, именно в эти минуты и наступил перелом в битве. Именно в эти минуты, когда он увидел вставших на ноги солдат, увидел по-прежнему бледное, но уже ожившее лицо Дайлина и понял, что его друг получил еще один шанс на жизнь. И все сражение разделилось в его сознании на две части: до и после.
По мнению Гарта, перелом наступил позже, когда под их знамя стали стекаться оставшиеся без командиров коронные копейщики. Их осталось совсем немного, около полусотни от целого полка. Зато это были крепкие ребята. Другие и не дожили бы до того заветного момента, когда над полем битвы внезапно снова развернулось глинглокское знамя, полковое знамя лондейлских безнадежных.
Оставшиеся в живых копейщики, изнемогавшие под яростными атаками эльфийских лучников, потерявшие строй и надежду, потянулись к знамени как к магниту. И они не обманулись. Под столь родным знаменем, порванным и окровавленным, они нашли то, в чем больше всего нуждались их истерзанные тела и души.
Коронные копейщики нашли строй и командиров, которые указали им их место в этом строю. Копейщик без строя – жалкое зрелище. Копейщик в строю – хищное жало боевой машины. И эльфийские лучники, надменные и высокомерные эльфийские лучники, уже праздновавшие победу, почувствовали эту разницу на своем собственном примере.
Ангейро, скрипя зубами, обвел взглядом свои поредевшие ряды. Ну не свинство ли? Снести начисто полторы сотни тяжелой рыцарской конницы, разгромить целый полк коронных копейщиков и остановиться, упершись в жалкие разномастные остатки, вдобавок собравшиеся под вонючее знамя полка безнадежных.
Его эльфы уже три раза бросались на ощетинившийся копьями строй и три раза откатывались обратно с тяжелыми потерями. Разбитые коронные словно обрели второе дыхание, прибившись к жалкой кучке безнадежных копейщиков. Сомкнутые щиты, четко выставленные ряды, покрытые эльфийской кровью жала копейных наконечников.