Леннар. Тетралогия, стр. 222

Элькан тотчас же оценил все это изобилие и спросил с ходу:

— Кто с тобой живет?

— Я… один. Я один, вот еще собака, только… Только я не могу… я не могу спать все время на одном и том же месте, я постоянно перекладываюсь, чтобы… чтобы успокоиться, — тряся нижней губой, быстро пояснил странный хозяин, который, если верить словам Элькана, был жрецом-Цензором при Втором Храме, что в Ланкарнаке, столице Нижней земли Арламдора.

Впрочем, что значит — верить? Чтобы верить, нужно хотя бы понимать, о чем идет разговор, а спутники профессора Крейцера, разумеется, были лишены этого удовольствия.

— А вы меня узнаёте, брат Валиир? Тот вздрогнул:

— Я уже сложил с себя сан… и не надо…

— Проще говоря, вы не желаете распространяться о своем храмовническом прошлом, брат Цензор, и самовольно отказались от сана, хотя вас никто не низлагал, — сказал Элькан. — Так вы меня узнаёте? Присмотритесь. Мы знавали друг друга в Ланкарнаке.

Хозяин сощурился и вдруг, растянув морщины на лице в нелепом, щелеватом подобии улыбки, проговорил:

— Конечно. Нуда, я узнаю вас, храни нас пресветлый Ааааму! Вы… ты… Брат Караал, Толкователь, один из Трех?

— Да, почтенный, в свое время я носил и это имя, — сказал многоликий Элькан. — Именно под ним ты меня и знал в ланкарнакском Храме.

— Что вы говорите этому очередному… красавцу? — со скепсисом осведомилась Элен Камара.

— Он в некотором роде мой бывший коллега. Как вы — нынешние. У меня вообще разносторонняя деятельность, и куда более продолжительная, чем вы способны представить, — откликнулся Элькан. — Думаю, что встречи с моими бывшими соратниками будут здесь частыми. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться, потому что иначе у нас мало шансов. Ну что, брат Валиир, как протекли годы без Храма? — сменив тон и говоря более протяжно, с хорошо поставленной грустной ноткой, обратился он к тощему человеку, экс-Цензору и, стало быть, знатоку местных древностей.

— В размышлении и молитве, — заученно ответил тот. — Если богам угодно посылать нам эти испытания и проверять, устоим ли мы в вере и соблюдем ли каноны Чистоты, заповеданной нам Первосвященниками и пращурами, то, значит, так и должно быть.

— Что-то слишком много испытаний, и катятся они одно за другим как волны, — сказал Элькан. — Сначала против Храма выступили Леннар и его Обращенные, потом появились сардонары во главе с многоустым Акилом и бесноватым Грендамом. Этим последним, как известно, удалось взять штурмом твердыню Первого. Теперь в городе воцарился сущий ад. Бегут отсюда, бегут сюда, многие не понимают, куда деться и за что, за какие грехи все это выпало на их короткую жизнь. Не слишком ли много испытаний?

— Куда ты клонишь, брат Караал? Или лучше называть тебя Эльканом, ведь под этим именем ты известен в среде Обращенных, верно? — отбросив подпрыгивающий, пугливый тон, в упор спросил хозяин дома.

— Ну полноте, — возразил Элькан, — как говорят на одной прекрасной планете, хорошего человека должно быть много, а значит, и много имен иметь не возбраняется. Зови меня, как тебе удобнее. В свою очередь могу обещать тебе то же. Если, конечно, тебе не нравится прежнее твое имя — храмовое, омм-Валиир, брат Валиир.

— Что тебе от меня нужно?

— Помощь, — коротко ответил Элькан. — Потом я уйду так же тихо, как и пришел… Ты, как жрец-Цензор, имел доступ к архивным хранилищам Храма. Не исключаю, что у тебя и сейчас есть часть храмовых архивов. Не так уж и много места занимают иные ценные и порой очень древние вещи, в том числе книги, артефакты, храмовое имущество, предназначенное для отправления ритуалов. Кое-что из мной перечисленного может храниться ну вот, скажем, в этом замечательном сундуке, на который ты переселяешься с кровати во время бессонницы.

— Значит, тебе нужен…

— План подземелий Горна, — закончил Элькан. — Он нужен мне и моим спутникам.

— И ты думаешь, что этот план у меня есть?

— Я не исключаю этого.

— А не допускаешь ли ты, бывший брат Караал, что точно такие же сведения о подземельях Горна, равно как о тайных сооружениях в любых землях нашего мира и даже о ходах сообщения МЕЖДУ ними, могут храниться и у сардонаров?

В то время как профессор Крейцер на незнакомом языке беседовал с хозяином дома, четверо землян — капитан Епанчин, Хансен, Камара и Абу-Керим — вели свой разговор.

— С самого начала… с самого что ни на есть начала этот чертов проект не заладился, — нервно начала Элен Камара. — В самом деле, довериться русским в ряде фундаментальных, принципиальных вопросов! Допустить, чтобы безопасность работ глобального масштаба была вверена едва ли не КГБ!

— Мадемуазель Камара! Согласитесь, по меньшей мере нелепо, стоя здесь, в сотнях тысяч километров от Земли, видеть во всем руку Москвы и привычно возлагать вину за все мыслимые просчеты на российские спецслужбы, — спокойно произнес капитан Епанчин. — Никакие аналитические выкладки не могли верно предугадать, просчитать то, что нас ожидало тут, в Корабле. Кто мог указать итоги этого первого контакта, последствия, особенности? Между прочим, в расчетные массивы данных закладывалось и такое милое предположение, что нас уничтожат, не дав проникнуть вот сюда, внутрь. А мы проникли!.. Дошли. Увидели. Не могу, конечно, сказать, что увиденное мне нравится…

— У меня так и вовсе перед глазами бойня в транспортном шлюзе и этот проклятый туман, который спускался со свода, со стен, — тихо сказал Хансен.

— А мне нравится вот это жилище, — решительно заявил Абу-Керим. — Подобрано со вкусом… Лежаки вот эти… Merde! Напоминает мое лежбище в парижском предместье. Я там провел несколько лет, когда совсем уж было потерял интерес к жизни. А что жалуетесь вы? Ведь жизнь на Земле скучна. Пресное блюдо… А тут такой острый, пикантный соус! И вы еще недовольны, господа?

— Вот что, — вмешался Епанчин, — скажу я, как капитан экипажа базовой станции. Ты, Керим, давай не будешь про скучную жизнь, в России у нас сам знаешь… Теперь вот что. Главное. Этот полет с самого начала мыслился как АВАНТЮРА. И все мы проходили подготовку сообразно этой характеристике проекта. Я не оправдываю Абу-Керима, захват его людьми Координационного центра в Москве, и свое он получит не сейчас, так после! Но!.. Присутствие трех террористов на борту наших кораблей ничего не изменило. С самого начала мы существуем не в нашей системе координат, живем не в своей среде, играем не на наших условиях. Нечего соваться в чужой монастырь со своим уставом… Нам остается просто выжить, — добавил он последние две фразы по-русски и умолк, не намереваясь их переводить.

Тут к ним присоединился и Элькан. Он что-то быстро пробормотал в ответ на слова Епанчина касательно того, что им «остается просто выжить». Видимо, ему удалось договорить со своим бывшим собратом по Храму (тому, в Нижних землях). Он присел на сундук, обшитый металлом, и весело пробарабанил по нему длинную дробь полусогнутыми пальцами.

— Сойди, — сухо сказал ему тощий хозяин и, смахнув с крышки все, лязгнул замком и открыл сундук.

Поверх открывшихся пыльных книг лежал охранный знак Благолепия — выдавленное на металле изображение распяленной человеческой пятерни. Элькан удовлетворенно качнул головой и кивнул, указывая на частный архив:

— Я думаю, здесь у тебя найдутся координаты всех площадей Гнева в этом мире.

— Посмотрим, — проворчал бывший брат Валиир, наполовину погружая свое длинное, согбенное тело в пыльные внутренности старого сундука.

Глава третья. ВЕСЕЛАЯ КАЗНЬ, ВЕРСИЯ 2.0

В Верхних и Нижних землях, еще недавно всецело находящихся под властью Храма (за малым исключением), очень любят казни.

Казнь — яркое и запоминающееся действо. С шумом, с помпой, с большими толками в народе. Казни ждали как праздника, а в некоторых наречиях Верхних и Нижних земель понятия «казнь» и «праздник» даже обозначались одним и тем же словом. Казни давали пищу для обсуждений. Казни были самым желанным зрелищем для народа, лишенного почти всех жизненных благ. Влача существование серое и убогое, не видя удовольствия в жизни, эти милые люди находили удовольствие в смерти. Пусть в чужой, зато какой красивой, какой эффектной! Опять же пища не только для перетолков, но и для желудков… Но об этом пока не надо…