Сицилийский специалист, стр. 31

— Скоро мы выберемся из этого страшного города? — спросила Линда. — Завтра сможем улететь?

— Наверное, — ответил он. — Если полиция тебя отпустит, мы улетим дневным рейсом.

Глава 8

Опыт научил Спину: когда хочешь дать взятку латиноамериканскому чиновнику, главное — отыскать посредника, через которого можно передать деньги. В Гаване все знали, где и как это делается: следовало пойти прямо в налоговое управление муниципалитета, внести аванс за налог с предполагаемого годового дохода, а потом, не сходя с места, попросить приема у секретаря того министра, которого хочешь подкупить. Поскольку такой аванс вносили только желающие дать взятку, то недоразумений не возникало. В муниципалитете Спина с восхищением увидел, как маленький седой клерк положил конверт с пятьюдесятью стодолларовыми купюрами, который он дал ему, в детскую копилку, а затем, взяв ее в руки, понес в соседнюю комнату, где тотчас тренькнул короткий звоночек, означавший, что там сняли телефонную трубку.

Из муниципалитета Спина на такси добрался до министерства внутренних дел, где его ждал секретарь министра, говоривший по-английски с типичным для латиноамериканцев пришепетыванием. На секретаре была безупречно накрахмаленная рубашка и толстое обручальное кольцо на пухлой руке. В уголках его рта, когда он улыбался, поблескивало золото.

— Наши интересы полностью совпадают, — сказал он. — Нам невыгодно создавать впечатление, будто жизнь и имущество иностранцев в нашей стране не охраняются должным образом.

Спина всей душой презирал этого человека. Теперь, заплатив за сотрудничество, он считал себя вправе диктовать условия.

— Подробное изложение фактов должно появиться в газетах как можно скорее, — сказал он. — После чего об этом случае следует забыть навсегда. Но я бы хотел просмотреть сообщение, прежде чем его напечатают.

— Наши молодые люди сознают, что зашли в тупик, — сказал секретарь, — а потому совершают отчаянные и глупые акции. В данном случае преступник полностью сознался, но, кроме него, обвиняется еще ряд людей.

— Похвальная оперативность, — иронически улыбнулся Спина. — Нашли оружие, которым было совершено убийство?

— По-моему, пока нет.

— Распорядитесь, чтобы нашли, — приказал Спина. — К завтрашнему дню, если можно. И напечатайте в газетах заключение специалиста по баллистике.

— На первой странице?

— Ни в коем случае. Где-нибудь в конце. Краткая информация. С этим делом пора кончать.

— Совершенно справедливо, — согласился секретарь. — Предоставьте это мне. Я знаю, что именно требуется.

У него был спокойный и убедительный тон портного, обсуждающего с заказчиком покрой пиджака. Секретарь был человеком со стальными нервами. Кубинцам, которые с угрюмым смирением взирали на лихоимство тех, кто ими правил, было известно, что за один только год он присвоил из общественных фондов 50 тысяч долларов, а его начальник, министр, — четверть миллиона.

— Как вы считаете, ваш посол будет доволен? — спросил он.

— Еще бы! Он, наверное, просто потрясен той быстротой, с какой произведены аресты.

Секретарь встал, чтобы пожать Спине руку.

— Мистер Спина, поверьте, я крайне вам благодарен. Вы были очень любезны. — И вдруг, словно вспомнив, добавил совсем другим тоном:

— Чуть не забыл. Что нам делать с телом покойного? Вы хотите, чтобы мы похоронили его на Кубе? В таком случае посольство должно дать нам указание.

— Похоронить на Кубе? — удивился Спина, — Да что вы! Этот малый был человеком влиятельным и заслужил самые пышные похороны, на какие способен его родной город. Мы закупим самолет, который отвезет его домой. Тысячи две сограждан пойдут за его гробом, господин секретарь.

Брэдли условился встретиться с Элистером Фергюсоном в открытом кафе Центрального парка. Очередное сияющее утро заливало город ярким солнцем, и кубинцы вокруг спешили по своим делам, которые, казалось, вели в никуда в этом городе цвета слоновой кости и корицы.

— Как дела? Привыкаете? — спросил Брэдли.

— Привыкну, — не сразу ответил Фергюсон. — Многое здесь оказалось весьма неожиданным.

— Ив Палермо поначалу было так же, — напомнил Брэдли. — Забыли, наверное. А потом пришлось чуть ли не силой вытаскивать вас оттуда. Не беспокойтесь, вы всегда под моей надежной защитой. Я буду проезжать через Гавану по крайней мере раз в месяц.

Фергюсон скорчил печальную мину, и Брэдли похлопал его по плечу. Он рассчитывал, что здесь Фергюсон сможет оправдать возлагавшиеся на него надежды. В Сицилии ему так и не представилось случая показать, на что он способен, проявить ту многообещающую твердость и решительность, которые завоевали ему благосклонность начальства еще в дни ученичества. Но если где человек и имеет возможность проявить себя, так это здесь, на Кубе.

— Сожалею, что вашему созерцательному существованию пришел конец, — продолжал Брэдли. — Однако надеюсь, что и новое место вам придется по душе. Хоть тут и процветает коррупция, но есть немало занимательного, да и развлечения — на все вкусы. — Он помолчал, уставившись на Фергюсона знаменитым сицилийским взглядом в собственном смягченном варианте. — Кроме того, это сейчас арена международной борьбы, — добавил он.

— Неужели? — усомнился Фергюсон, взглянув на тощих негров, подбиравших из-под стульев окурки сигар. Семь человек спали поблизости на резных парковых скамейках. Кто-то вставил гвоздику в телефон возле кассы на стойке.

— Куба — это Берлин шестидесятых годов, — сказал Брэдли. — Интересы западного мира здесь поставлены на карту точно так же, как это было в Берлине, а интересы нашего государства — тем более. Куба — это не четыре тысячи миль от Штатов; Куба — это наши задворки.

Фергюсон в изумлении посмотрел на него. За разговором Брэдли съел целую тарелку гигантских креветок, очищая их с необыкновенной быстротой и ловкостью. Ухватив большим и указательным пальцами толстую розовую креветку, он потряс ею перед самым носом Фергюсона.

— Нынешняя ситуация чревата угрозой тому, что для нас дорого, хотя я еще не встретил ни одного человека, который бы понимал, насколько эта опасность реальна. Вчера мне показали оперативную сводку нашей собственной службы информации, в которой утверждается, что красные зашли в тупик. А в действительности поражение терпим мы. Я говорю «мы», потому что эта война касается нас не меньше, чем кубинцев… Главная цель нашей встречи, — продолжал Брэдли, — разъяснить вам суть одного недавнего происшествия, которое имеет гораздо большее значение, чем кажется. Два дня назад на здешнем пляже был убит человек по фамилии Кобболд. Вы, наверное, читали об этом?

— У меня есть вырезки из газет.

— Что вы думаете по этому поводу?

— «Диарио де ла марина» утверждает, что его прихлопнули красные, из чего я, естественно, сделал вывод, что правительство решило убрать его по какой-то причине.

— Вы ошибаетесь. Он был убит гангстерами, и я объясню вам, в чем дело. Брэдли уселся на стуле поудобнее, очистил очередную креветку и бросил ее голову, клешни и панцирь сидевшей в ожидании собаке. Прошли две ослепительно красивые мулатки, хихикая и ничего не замечая вокруг. Фергюсон посмотрел им вслед и вздохнул.

— Здесь Спина, — сказал Брэдли.

— Я слышал.

— Заправляет торговлей наркотиками на сотни миллионов долларов. А также подводит под местную проституцию более рациональную основу. Кобболд же возглавлял группу, которая занимается отелями и игорными домами. Суть конфликта в том, что Кобболд не сомневался в победе красных и считал, что с ними надо вступить в отношения. И что же он сделал? Он подарил им на миллион долларов оружия. Красные захватали порт где-то в провинции Ориенте и удерживали его до тех пор, пока не пришел весь груз с оружием. После чего и начались их многочисленные победы. Десять тысяч автоматов вполне могут сдвинуть военную ситуацию с мертвой точки.

— Я слышал, что они добрались до Эскамбрея.