Знающий не говорит. Тетралогия, стр. 42

– Давай будем реалистами, Ар'ара, и не станем замахиваться на что-то превышающее наши возможности. Наша цель – Джасс'линн. Ты сам учил меня решать проблемы по мере их поступления и степени важности. Ты еще на принца Ярима замахнись для полноты охвата.

– Ты учи, учи меня, мальчишка! Кстати, мы так и не выпили.

Они по очереди приложились к горлышку кувшина, делая по большому глотку горячительного. Вино из запасов Ар'ары было всегда восхитительное.

– Уфф!

– Я рад, что тебя еще радует вкус вина.

– А иначе?

– Пришлось бы тебя убить. За утрату взаимопонимания.

Они дружно и легко рассмеялись, вполне отдавая себе отчет в том, что это могла быть и не совсем шутка.

– Кого ты пошлешь в Лаффон? – почти равнодушно полюбопытствовал Ар'ара.

– Ноэля и Ангера. Ноэль – умница, а Ангер знает эльфа лично.

– Это правильно. Только не забудь дать Ноэлю амулет Перехода. Не хочу, чтоб с парнем что-то случилось.

– Как скажешь, хотя я бы и так его подстраховал. Без твоих напоминаний.

Они еще немного полюбовались буйством ледяного ветра и неистовством зимней бури. Кто спорит, это было действительно красиво.

Глава 7

ЧИСТО ЭЛЬФИЙСКОЕ УБИЙСТВО

Уже не лето, но еще и не осень. В полдень жарко и душно, ночью же по земле крадутся ледяные ветры – вестники грядущей зимы. Земля и небо словно уподобляются уставшим друг от друга любовникам, которые за горячий летний роман расплачиваются осенним охлаждением чувств. Холоднее становится земля, выше и недоступнее небеса. Время меж двух ипостасей жизни, увядание и преддверие полного забвения. За днем осеннего равноденствия, почитаемого людьми как праздник Благословения Яххана, следуют два шестидневья ярмарок, карнавалов и пиров, которые завершаются грандиозным торжеством – Длинной Ночью. Самая безумная, самая яркая, самая бессонная ночь года с 25 каесса на 1 сангареди. Во всех храмах идут ночные богослужения, а за стенами храмов не прекращаются шествия, танцы и веселье. Главное не спать и не скучать, но ровно до тех пор, пока петухи не прокричат свое приветствие солнцу. В старину существовала даже Ночная стража – разнаряженная в чудовищ толпа, которая бродила по улицам городов и селений, разыскивая спящих или одиноких, чтоб растормошить и развеселить. Теперь такие крайности не в моде, но все равно и захочешь, не уснешь от воплей, криков и грохота фейерверков. Тем более когда речь идет о Орфиранге – столице Игергарда. Самые пышные карнавалы здесь, самые богатые ярмарки тоже здесь, и завораживающие соревнования иллюзий знаменитых волшебников нигде больше не увидишь. Может быть, в какой-нибудь занюханной дыре на границе с Тассельрадом еще и можно спать в Длинную Ночь, но только не в Орфиранге. Тут хватило бы только времени увидеть все чудеса да попробовать вино, пожалованное его величеством народу в честь праздника.

Не иначе как с пьяных глаз занесло Шонна Носташа, королевского дознавателя, в эльфийский квартал по дороге с Кайировой площади, где, собственно говоря, и угощался столичный люд влагой из королевских винных погребов. В Орфиранге нелюдям было запрещено строить дома на свой лад. Оно и верно, город людской, и вид у него должен оставаться людской до последнего камня. Хочешь жить в столице – нанимай местного застройщика. А потому отличить, где и кто живет, особенно ночью, трудно. Если не видеть кованые решетки на окнах тангарских домов, расписные орочьи наличники и эльфийские шелестящие висюльки, то можно и перепутать честный человечий трактир с нелюдской забегаловкой, где подают какие-то смешные трубочки с сыром вместо тарелки наваристых щей.

Впрочем, внимание Шонна привлекли не запахи, а звуки, заставившие свернуть с намеченного пути и заглянуть в распахнутые настежь двери эльфьего дома. Рыжеволосая девушка перебирала струны цитры, трепетно и страстно оживляя своим голосом историю о Изагиль и Рэнно. Оно, конечно, что не эльфийка, то красавица, а уж от рыжей так и вовсе глаз не отвести. Не то удивительно, что Шонн засмотрелся, а то, что не стал упираться, когда совершенно незнакомый пьяный парень, возникший откуда ни возьмись рядом, вдруг воскликнул:

– Чего стоишь, дружище? Заходи! Тирвиси гнать не станет! Точно тебе говорю.

С этими словами он обхватил Шонна за плечи и чуть ли не волоком затащил его внутрь. Эльфов у господина дознавателя в приятелях не водилось, но он не стал упираться. В компании с остроухими точно не заснешь.

– Всем привет! – провозгласил чуть заплетающимся языком парень.

– И тебе привет, Виним! – весело отозвалась эльфийка.

На Шонна она даже не посмотрела, словно его не существовало. Впрочем, ему это только на руку. Привлекать к себе лишнее внимание Носташ не любил по чисто профессиональной привычке. Парень по имени Виним был вовсе не эльфом, а самым натуральным человеком, и тем не менее в нелюдской компании он явно считался своим. Темноволосый эльф в ослепительно-белой рубахе налил ему, а заодно и Шонну, вина, которое, кстати, оказалось на порядок лучше, чем королевская дармовщинка. Носташ смаковал угощение, с интересом разглядывая все вокруг. Во всех эльфийских домах сразу за порогом начиналась гостиная комната, позади которой, через крошечный коридорчик, располагались кухня и купальня, а наверх, в спальни вела лестница. По долгу службы доводилось Шонну бывать и в верхних комнатах, но, к его глубочайшему разочарованию, там не водилось ничего интересного. В спальнях эльфы только спали и не более. Низкая кровать, рядом крошечный столик, на который складывалась одежда, и светильник в изголовье. Ставни на окнах практически никогда не раскрывались. По здравом размышлении Шонн пришел как-то к выводу, что о каждом народе можно судить по устройству их домов. Дом тангара – это крепость, где каждая комната как отдельный бастион. Если тангар может позволить себе отдельное помещение, то это будет ему и гостиной, и спальней, и кабинетом. Дом орка что муравейник. Все друг у друга на виду, все всё знают, каждый под надзором и сам не спускает глаз с остальных. Люди же стремятся к уединению, потому что свой дом у них, как нора для зверя, единственное место, где можно быть самим собой, где можно отлежаться и зализать свои душевные раны. И горе тому человеку, что лишен крова, потому что самый отъявленный бродяга рано или поздно пожелает иметь свою крышу над головой. И худшее из пожеланий – это сдохнуть, как собака под забором, бесприютным. А эльфы… Они, с одной стороны, живут беспечно и открыто, без видимой привязанности к дому, но неизменно склонны возвращаться на обжитые места. Во всяком случае, те, кто живет за пределами Фэйра.

Странная компания собралась в Длинную Ночь. В основном были эльфы, но присутствовали еще и двое орков – отец с сыном, и громогласный тангар-мореход с великолепной золотой бородой и косой в мужскую руку толщиной и длиной по пояс. Людьми были только они с Винимом. Тот прихлебывал вино да немелодично подтягивал песням Тирвиси, которые чем дальше, тем более фривольными становились. До похабных тангарских частушек им, конечно, было далеко, как до звезд, но и их почти невинные намеки вгоняли в краску молоденького орка. Особенно когда один из гостей, высокий эльф со шрамами на лице, тощий и хладноглазый, вставлял соленое словечко своим на редкость скрипучим голосом. Время от времени эльфы принимались танцевать. И учитывая, что остроухие вина не пили, то праздник у них получился довольно веселый. Без куража и разгула, но вовсе не пресный или скучный, как может показаться. Впрочем, Шонн не отказался бы потанцевать с рыжей хозяйкой, пригласи она его, а не поочередно то темноволосого, то похабника со шрамами. Красотка откровенно флиртовала с обоими, но ее кокетство вовсе не вызывало у мужчин взаимной вражды, скорее даже наоборот.