Ищи на диком берегу, стр. 38

Захар хрустел сочной зеленью, приговаривая:

— Ну и жизнь пошла! Мясо и зелень! Только об этом я и мечтал в чертовой миссии.

Утром, когда Захар протер глаза, Тайин уже был на ногах. Виноградной лозой он связал скатанную попону, не забыл изготовить и перевязь, чтобы удобнее было нести. Для своих обвисших штанов Тайин сплел пояс с висячей петлей для кинжала. Сам же кинжал Тайин насадил на палку длиной примерно с метр, очищенную от коры, — отличное получилось копье. Сделал и копьеметатель: нашел длинный, ровный сук и вырезал в нем выемку по всей длине. Он заложил копье в выемку, прицелился и метнул его в дерево. Копье вонзилось в ствол с такой силой, что Тайин с трудом вытащил его обеими руками.

Зевая, Захар наблюдал за ним.

— Есть копье, олешка возьмем, — сказал Тайин. — Лук, стрела лучше, но сперва сначала нужно оленя взять.

— Это почему? — спросил Захар. Он встал, энергично потянулся.

— Жила. У оленя нужно жилу взять, для лука. — Тайин вручил Захару пояс из прутьев и охапку сплетенных виноградных плетей. — На, а то штаны потеряешь.

— Вот спасибо, друг.

Захар пошел умываться. Когда он вернулся, на подстилке из больших листьев уже лежало мясо. Салфетка, в которую оно было завернуто, сохла на кусте после стирки.

— Ты прямо-таки кудесник, Тайин. — Захар сказал это шутливо, но с неподдельным восхищением. — Чудеса творишь, да и только.

Тайин скептически посмотрел на него.

— Угу, — только и сказал он.

— Нет, в самом деле, Тайин. Откуда это в тебе? Можно подумать, что ты весь свой век прожил в лесах.

Захар набрал у ручья пучок жерухи, и теперь они принялись уплетать тонкие ломтики мяса, завернутые в острые, словно наперченные, листья жерухи.

— Ведь у вас на Кадьяке небось одни снега да льды?

— Ну да! Почему так думаешь? Кадьяк не весь снег и лед. Леса большие. Зверь всякий. Рыба, утка, тюлешек. Хороши места. — Тайин смотрел вдаль, его желтые глаза выражали тоску.

Когда, позавтракав, они тронулись в путь, Тайин наконец-то разговорился. Всю свою жизнь он провел в родном кадьякском селении. Искусный охотник, рыбак, лодки хорошо делал. Свою жену и маленького сына содержал в сытости и тепле. Чего еще нужно человеку? Он и был всем доволен, пока не появился «господин Мишкин» и стал вербовать охотников на бобровый промысел в Калифорнию. И он, Тайин, как последний дурак, поверил рассказам Ильи, будто после первого же охотничьего сезона можно будет вернуться домой с полной байдаркой компанейских товаров. Вместо этого Илья заставил лучших охотников год за годом торчать в Россе. Денег на руки им не давали, они получали от Ильи только какие-то лоскутки бумаги.

Тайин шагал как заведенный, но мысли его были далеко отсюда.

Захар выругался сквозь зубы.

— Я поговорю об этом с господином Кусковым, Тайин. Это же чистый разбой — держать вас против воли!

— Домой хочу как черт, это точно. А как ты, господин Петров? Домой хочешь, свое место?

Захар нахмурился.

— Нет у меня своего места. — Потом задумчиво добавил: — А я бы остался в Россе. Женился бы. Хозяйством обзавелся.

Он размечтался: представил себе маленький уютный домишко, вроде отцовского. Жена была похожа на Надю, только помоложе и покрасивее. Вот приходят к ним гости — Петя Гальван с супругой. И отец с Надей тоже здесь. На столе самовар пузатый пыхтит, в печи огонь трещит, кто-то на балалайке играет. Хорошая собралась компания. И всех-то их Захар любит. И Надю тоже? И Надю.

Захар так удивился самому себе, что даже остановился.

Тайин недоуменно оглянулся на него.

Захар вернулся на землю:

— Вот только добраться бы нам до Росса, а там и горюшка мало. Кабы знать, сколько еще до него идти.

Тайин пожал плечами:

— Как знать? Сто миль? Две сто миль? Три сто миль?

15. ЖИЗНЬ В ЛЕСУ

ясо кончилось в тот день, когда они поднялись на вершину холма и наконец увидели реку. Обгладывая кость, Захар глядел на просторную равнину между двумя грядами гор. Посредине, широкая и медлительная, вилась река. Захар размахнулся, чтобы забросить кость подальше.

Возглас Тайина остановил его:

— Давай ее сюда.

Захар отдал кость:

— На что она тебе?

— Молоть будем, кушать будем.

«В чем ты ее молоть будешь? И то, хоть и размолоть, тоже мне еда — толченые кости», — подумал Захар, но промолчал. Он уже не удивлялся способности Тайина из ничего делать что-то.

Из камешков, связанных в цепочку лыком, Тайин соорудил снаряд для охоты на птиц. Он показал Захару, как метать снаряд. чтобы, падая, он образовывал петлю, и однажды Захар уже поймал так перепелку. Перья пригодились для стрел, которыми заранее запасался Тайин. Был у них уже и лук, и маленький лучок для разжигания огня. Однако и для лука, и для огневого лучка нужна была тетива.

Спускаясь к реке, они замечали на каждом шагу признаки наступающей весны. Бархатистая кора деревьев была усеяна молодыми почками. Птицы порхали среди ветвей, подрагивавших от стремительных прыжков белок; петляли среди кустов кролики. Земля была черной от помета оленей, лис и прочего лесного зверья.

— Да, проснулся лес, — вздохнул Захар. — А ивы-то, гляди, в воде купаются — словно девки волосы в реке полощут.

Они остановились. Широкая река лениво катила свои воды на север. На другом берегу стеной стоял лес, за ним возвышались холмы.

— Смотри! — воскликнул Захар. — Дым!

На том берегу поднимались в чистое ясное небо далекие столбы дыма.

— Индейцы, должно быть, — сказал Тайин.

— Почем ты знаешь? Могут быть и испанцы. Миссия или ранчо.

Тайин изучал противоположный берег.

— Вырубки нет. Дома нет. Скота на холмах нет. Индейцы. Мы идем здесь, они там. Мы их не трогаем, они нас не трогают. — Он медленно двинулся по берегу, вглядываясь в землю под ногами. — Пошли, ужин делать будем.

— Какой там ужин! Ничего у нас нет. — Захар плелся за ним, у него живот подводило от голода.

— Ищи круглый камень, — сказал Тайин.

Они продолжали идти по берегу. Цапли, стоявшие как снежно-белые статуи, при их приближении лениво взмахивали крыльями и улетали. Вдруг Тайин воскликнул:

— Гляди, вот ступка!

Он нагнулся над маленькой круглой выемкой в каменном наплыве у самой воды. Захар подобрал круглый твердый камень величиной с кулак. Тайин взял у него камень, достал кости, оставшиеся от съеденного мяса, сложил их в ямку. Присел на корточки и стал терпеливо дробить кости камнем.

Захар наудачу побрел в ивняк на поиски пищи. В лабиринте старой ботвы он обнаружил несколько горлянок — черно-белых бутылочных тыкв, оставшихся здесь с прошлой осени. У двух тыковок оболочка все еще была твердой. Он вернулся с ними на берег.

С невероятным терпением Тайин продолжал размалывать осколки костей в муку. Когда Захар протянул ему тыквы, он прекратил работу:

— Хорошо, чашки будут.

Постукивая по кинжалу камнем, Тайин срезал верхушки тыкв, извлек сухие семечки, бросил их в ту же ямку и вместе с костями размолол в муку.

Захар промыл тыквенные чашки, заодно сам искупался. По сравнению с ледяной ручьевой водой ленивая неглубокая река показалась ему теплой ванной. Крупные темные рыбины, которых он заметил, тоже были ленивые. Время от времени Захар неожиданно бросался на них, но они плавно увиливали и удалялись на безопасное расстояние.

Когда Захар вернулся к «ступке», Тайин выгреб в каждую чашку по пригоршне муки. С чашками в руке они пошли берегом, выискивая подходящее место для ночевки, и вскоре набрели на рощу, где под большим развесистым дубом пробивался родничок. Здесь они решили остановиться на несколько дней, пока Тайин не сработает какую ни на есть охотничью и рыбачью снасть.