Золотая книга сказок, стр. 19
— Ну, а мне не откажет! — сказал Микеш, который сразу смекнул, кто она, эта красавица.
Взял он половинку перстня, что достался ему от старухи, и бросил её в чашу с вином. Подал чашу трактирщику со словами:
— Отнеси это вино красавице в замок и скажи: пусть она его выпьет за здоровье своего освободителя. Сделаешь как я велю — получишь от меня хорошее вознаграждение.
Не теряя времени, трактирщик взял чашу и отправился в замок. И часа не прошло, как перед трактиром остановилась богатая карета, и вышла из неё очень красивая молодая госпожа. Один только Микеш знал, что это та самая заколдованная старуха, сестра освобождённых им принцесс. На дне чаши она увидела половинку знакомого перстня и поспешила как можно скорей узнать о своём любимом, которого целый год ждала.
Невозможно описать её радость, когда, войдя в трактир, она увидела Микеша. От радости и у Микеша закружилась голова. А после того как красавица ласково поздоровалась с ним, он в душе поблагодарил своих коварных дружков за то, что они тогда бросили его в подземелье.
И был на другой день в замке пир, а на следующий день — свадьба, на которую трактирщика тоже позвали.
После свадьбы отправились Микеш с женой к её родителям. Очень тревожились молодые о сестрах. Надо сказать, что поспели они вовремя. В столице, где правил отец-король, великое ликование: играла музыка, замок был весь украшен цветами, стены затянуты красным сукном.
— Что тут происходит? — спросил Микеш и узнал, что две королевские дочери выходят замуж за подмастерьев, которые спасли их от дракона. Молодые поспешили в замок, чтобы неправому этому браку помешать. Невесты, король с королевой обомлели от радости, а женихи остолбенели от ужаса, когда вслед за слугой в дверях появились Микеш с младшей принцессой.
— Это мой спаситель и муж! — сказала принцесса, когда родители и сестры выпустили её из своих объятий.
— И нас освободил тоже он, а не эти обманщики! — закричали тут обе старшие принцессы, осмелев при Микеше.
Не успели все, кто там были, обернуться к женихам, а уж их и след простыл. Едва они увидели Микеша, как тут же смекнули, чем всё это может для них кончиться, мигом вскочили на коней и удрали. Им никто не мешал, в погоню за ними тоже никто не пустился, и жалеть о них было некому. Все сели пировать, а через некоторое время сыграли две свадьбы, потому что обе принцессы нашли женихов себе под стать.
Потом Микеш поехал к своим родителям, привёз их в замок, и стали все там жить-поживать в своё удовольствие. Первого сына Микеша кормилица нянчила до тех пор, пока он поднял семисотфунтовый посох, что хранился как память в королевском арсенале.
СЧАСТЬЯ ТЕБЕ, МОСТОК
У одного вдовца была дочь. Часто, как это у деревенских девчат в обычае, ходила она на посиделки к дочери соседей прясть или ещё с какой-нибудь работой. Про соседку-вдову люди говорили, будто она колдунья. Но дочка соседа этому не верила, потому что к ней вдова была всегда добра: когда та заходила, разговаривала с нею ласково, а если, бывало, напечёт лепёшек или ещё чего вкусного, то обязательно угостит. Однажды, когда девочка, как всегда, пришла на посиделки, уселись подружки за прялки и стали прясть, соседка-колдунья повела такую речь:
— Эх, до чего ж, дети мои, хорошо было бы вам в одном доме жить. Почему бы тебе, девонька милая,— обратилась она к дочке соседа,— не сказать своему отцу, чтобы взял он меня в жёны? И ему было бы легче и мне, а вам ох как хорошо вместе было бы.
Девочка ничего на это не сказала, хотя и самой ей хотелось, чтобы подружкина мать стала ей мачехой.
Пришла домой и завела с отцом разговор:
— Отец, почему бы вам не жениться? И вам станет легче, и мне хорошая мачеха не помешает. Женитесь на соседке! Вот и будет у меня добрая мачеха.
— Ах, доченька моя,— отец ей в ответ,— о нашей соседке люди говорят, будто она колдунья. Какая же из неё мачеха?
— И всё-таки, отец, женитесь на ней, ко мне она добра, люди ведь могут всякое наплести.
Уговаривала дочка отца, уговаривала — и уговорила.
Женился он на соседке.
И вот что из этого вышло.
Свадьба ещё не кончилась, а мачеха была уже не та. К падчерице относилась несправедливо. Если и кормила её, то не как следует, а из одной миски с собакой. Лепёшки ей пекла из золы. Красивые платья забрала, а ей дала лишь старые поношенные платья родной дочки. Её колдунья не обижала, та расхаживала павой, каждый день ела жареные пышки, и лакомств у неё всегда были полны карманы. Как только изменилась мать к падчерице, так и дочь к своей подружке стала относиться плохо. Бывало, подойдёт вся разодетая, смеётся над нею и говорит:
— Видишь, какие я ем пышки? А тебе не дам! Видишь, какие у меня красивые платья? А у тебя что? Ничего! Одно тряпьё! Ага!
Бедняжка всякий раз плакала так, что сердце готово было разорваться.
Стоит она однажды у колодца и горько-прегорько плачет. Увидел её отец, подходит к ней и говорит:
— Вот видишь, девочка моя, верно говорил я тебе, что не будет она доброй мачехой. Ну, а теперь, коль уж так получилось, терпи, на то воля божья!
— Ну, да уж ладно! Ничего, как-нибудь обойдётся. Пойду искать какую-нибудь службу, не пропаду! — отвечала заплаканная дочь, утешая и себя и отца.
Вскоре и на самом деле отправилась искать себе службу. Попросила мачеху, чтобы собрала её как полагается, но та лишь огрызнулась: как, мол, она её соберёт, если у неё нет ни приличного платья, ни рук, чтобы на него заработать.
Дала ей на дорогу несколько вывалянных в золе лепёшек и больше ничего. Так и ушла девочка из дому в чём была, отправилась куда глаза глядят.
Шла она, шла и пришла к мостику.
— Будь счастлив, мосток! — поклонилась она ему приветливо.
— И тебе счастья, девочка! — поблагодарил её мостик.— Далеко ль собралась?
— Иду службу искать.
— Переверни ты меня другой стороной,— стал просить её мостик.— Люди уже столько лет всё по одной моей стороне ходят, и никто не хочет перевернуть меня на другую сторону. Переверни ты меня, а я в долгу не останусь.
Девочка перевернула мостик другой стороной и пошла дальше. Идёт она по дороге, и попался ей пёс — голодный, бедняга, грязный.
— Счастья тебе, пёсик! — говорит она ему с поклоном.
— И тебе, девочка. Куда идёшь, далеко ли?
— Иду службу искать.
— Почисть ты меня. Много народу тут прошло, только никто надо мной не сжалился. Почисть ты меня, я за это в долгу не останусь! — стал просить её пёс, и девочка хорошенько его почистила. А потом пошла дальше.
Приходит она к старой груше.
— Счастья тебе, грушенька!
— И тебе, девочка. Далеко ли идёшь?
— Иду службу искать.
— Стряси ты с меня груши. Стряси, я уже не в силах их больше держать, да никто мне помочь не хочет. Я в долгу не останусь!—стала просить груша.
Стрясла девочка с неё все плоды, и груше стало легче.
Идёт она дальше. Недолго шла. Приходит на луг, а там бычок пасётся.
— Счастья тебе, бычок! — поздоровалась с ним путница.
— И тебе, девочка. Куда идёшь, далеко ли?
— Иду службу искать.
— Отгони-ка ты меня с этого луга, я же столько лет тут пасусь, и никто меня не отгоняет. Отгони ты меня, а я в долгу, не останусь.
Отогнала девочка бычка с луга и пошла дальше. Идёт и видит: стоит печка, а в ней огонь горит.
— Счастья тебе, печечка!
— И тебе, девочка! Куда же ты идёшь, далеко ли?
— Иду искать себе службу.
— Выгреби ты из меня угли, уже столько лет они всё горят во мне и горят, и никто их не выгребает. Выгреби ты, а я в долгу не останусь.
Рядом стояла кочерга. Взяла девочка её, выгребла из печи угли и отправилась дальше.
Шла она через горы и долины, пока в один прекрасный день не пришла к одинокому домику в лесу.
В домике не оказалось никого, кроме старушки. А старушка-то была Баба Яга.
— Счастья твоему дому, хозяйка! — поздоровалась девочка.