Темная стража, стр. 47

Хуан понял, что хватил лишку, говоря обиняками. Кара Исфординг уже почти исчерпала и интеллектуальные, и эмоциональные ресурсы и не постигает смысла его слов. И винить ее за это нельзя. Всего год назад она была женой преуспевающего адвоката и наслаждалась благопристойной жизнью швейцарской

hausfrau [23]

.

А сегодня ее осаждают репортеры и что ни день ошеломляют рассказами о криминальной деятельности ее мужа.

— Я лишь хочу сказать, что полиция не станет предотвращать нападение на вашего мужа.

— Но это же неправильно! — возмущенно воскликнула она. — Мы платим налоги.

Кабрильо чуть не улыбнулся ее наивности.

— Как говорят американцы, ваш муж разворошил осиное гнездо. Я здесь, чтобы позаботиться, чтоб его не ужалили.

Она промокнула глаза салфеткой, выглядевшей так, будто лежала в кармане халата со дня его покупки. И попыталась расправить плечи.

— Я не знаю, что делать. Что сказать Руди? Какой у вас план?

— Вам и не надо ничего делать, фрау Исфординг, — повернув голову, Хуан крикнул в столовую: — Людмила!

Джулия вошла в круг света, отбрасываемого лампой на верхней площадке лестницы. Увидев свою копию, Кара ахнула и прижала ладонь ко рту. На миг Хуан испугался, что она сомлеет, но она сумела собраться с духом настолько, что встала. Подошла к Джулии и внимательно осмотрела своего двойника.

— Это моя коллега Людмила Демонова. Завтра она отправится в Регенсдорф вместо вас. Не хочу вас оскорбить, но для дела будет лучше, если она притворится вами, чтобы растолковать ему подробности нашего плана. Будь у нас побольше времени, и вы могли бы пойти к мужу сами, но… — Хуан оборвал фразу, не договорив, чтобы женщина сама домыслила что захочет. — Вам разрешают передавать мужу что-нибудь?

Кара Исфординг продолжала таращиться на Джулию, и Хуану пришлось повторить вопрос.

— Вообще-то нет, но я передаю ему записки. Охранники мне не запрещают.

— Ладно, это хорошо. Мне нужно, чтобы вы написали мужу. Скажите ему, что мы не причинили вам вреда и чтобы он внимательно слушал, что скажет ему Людмила. Можете сделать это для меня?

—

Jа,

да, могу. — Самообладание вернулось к ней, и она вроде бы осознала, что Хуан и Джулия пришли помочь. — А что потом?

— В смысле, когда мы освободим вашего мужа? Не знаю. Я должен лишь доставить его на конспиративную квартиру. А дальше, — Хуан пожал плечами, как солдат, просто выполняющий приказы, — все зависит от вашего мужа и моего босса. Я уверен, что за вами пришлют, и вы вдвоем сможете перебраться на юг Франции или в Коста-дель-Соль.

Она подарила ему усталую улыбку, словно знала, что остаток жизни отнюдь не сулит ей такую идиллию.

Джулия отправилась в тюрьму назавтра утром чуть после девяти. Хуан кипятился из-за необходимости ждать на месте, но нельзя было списывать со счетов риск, что Кара Исфординг потеряет терпение и позвонит в полицию. Дав служанке выходной, они вдвоем сидели в гостиной над остывшим кофе. Хуан продолжал разыгрывать роль русского бандита, так что они почти не разговаривали, за что он был благодарен. До похищения адвоката оставалось всего три дня, и он буквально физически ощущал, как утекает каждая минута. Модификацию тягача еще не завершили, но проделали прогоны на прокатных машинах и определились с хронометражом. Больше всего его беспокоила работа, которую надо проделать за выходные на стройплощадке. К счастью, компания, ведущая работы, ночных сторожей не выставляет, так что это не проблема. Однако, чтобы уложиться в график, нужно сегодня доставить на место десять тонн цемента.

К одиннадцати часам запястье Хуана заболело оттого, что он то и дело смотрел на часы. Переговорив с Линком, он узнал, что с полуприцепом на складе они закончили и сейчас грузят пятидесятифунтовые мешки с цементом.

Звук открывания автоматической двери гаража подбросил Хуана на ноги. И когда Джулия выбралась из «БМВ-740» Исфордингов, он уже встречал ее у дверей.

— Ну?

— Раз плюнуть, — улыбнулась Джулия. — На самом деле он сам не сразу обнаружил подлог, а охранники даже толком и не смотрели.

— Отличная работа. Он готов?

— Более чем готов. Прямо рвется. Наверное, в самом деле путался с ООП. Как только я упомянула, что он у них на мушке, он согласился на все.

— И вы ему выложили весь план?

— Он знает, где и когда мы проведем перехват. Он скажет тюремной администрации, что ему нужно встретиться со своим адвокатом в понедельник с утра пораньше. Так что его транспорт проедет мимо стройки до того, как придут рабочие.

— Он дал какую-нибудь информацию?

— О «Маусе»? Нет. И я не напирала. Но когда сказала ему, что меня послали русские, он спросил, не на Антона ли Савича я работаю. Я разыграла дурочку и согласилась. Похоже, Исфординг испытал облегчение. Должно быть, этот Савич — его главный контакт.

— Савич? — вслух переспросил Кабрильо, словно пробуя имя на вкус, пытаясь извлечь его из памяти. И покачал головой. — Ни разу не слышал. Свяжусь с Мерфом, пусть проведет поиск. Вы готовы последить за настоящей Карой Исфординг?

— Взяла все, что надо. — Джулия похлопала по наплечной сумке. Внутри лежал шприц, который она пустит в ход в воскресенье ночью, когда Кара отойдет ко сну. И проснется лишь через двадцать четыре часа, когда Хуан и Джулия уже давно будут в пути на «Орегон».

ГЛАВА 16

Сколько док Хаксли ни предостерегала его, Макс Хэнли не собирался отказаться ни от трубки, ни от десерта, считая, что в своем возрасте заслужил право сам знать, что ему на пользу. Прослойка на талии добавила ему всего десять или пятнадцать фунтов, и хотя он не смог бы пробежать милю быстрее десяти минут, работа редко вынуждает его одолевать целую милю бегом. Так какая же разница?

Холестерин у него почти в норме, никаких признаков диабета, а кровяное давление даже чуть понижено.

Он поскреб вилкой среди клубничной глазури, растекшейся по тарелке, чтобы убедиться, что не пропустил ни одной крошки шоколадного пирога. Облизав вилку до блеска, положил ее в тарелку и с довольным стоном отодвинулся от стола.

— Все? — осведомился стюард столовой в белом кителе.

— Только потому, что без микроскопа мне последние молекулы пирога не найти. Спасибо, Морис.

Нынче вечером Макс обедал в одиночестве, но кивнул персоналу за другими столиками, покидая обшитую красным деревом столовую. Его крепкие ботинки утопали в почти дюймовом ворсе ковра. В последние несколько часов бушевал налетевший с севера шквал, так что выкурить трубку он решил у себя в каюте. И только-только устроился в шезлонге со стопкой «Интернешнл трибьюн» за неделю, доставленной на «Орегон» вертолетом, когда услышал зуммер интеркома. Снял очки для чтения, позволив им болтаться на шнурке на шее, и отложил трубку в пепельницу.

— Извините, что беспокою в ваш выходной, — послышался голос Линды Росс, находившейся в оперативном центре.

— Да ничего. В чем проблема?

— Не проблема, но вы хотели знать, нет ли у нас вестей от Эдди. Похоже, он покинул Фучжоу и направляется обратно в Шанхай.

Макс поразмыслил над сообщением.

— С точки зрения змееголовов не лишено смысла. Шанхай — один из самых оживленных портов в мире. В его суматохе куда проще протащить на борт сухогруза компанию нелегалов, чем в мелкой гавани вроде Фучжоу.

— Мерф и Эрик Стоун тоже так думают. Хотите, чтобы я позвонила председателю?

— Нет. Когда мы с ним говорили в последний раз, у него и без того хватало поводов для беспокойства. Если раздобудем данные получше, я вас попрошу их передать. Где мы находимся и как там барахтается наш друг?

— Попали в попутное течение, и сейчас делают шесть узлов. В таком темпе мы будем в сотне миль строго к востоку от Хошимина через пять часов.

Это название всегда сбивало Макса с панталыку. Для него крупнейший город Вьетнама всегда был и останется Сайгоном. Но это было в другое время и в другой войне. Когда к «Орегону» подлетал вертолет, на Хэнли то и дело обрушивались воспоминания, вышибавшие его из колеи на несколько дней.