Западня, стр. 24

Наступившее утро как две капли воды походило на предыдущее. На чистое небо с трудом карабкался принципиальный в этом отношении Кармант, но так как он это делал крайне медленно, было очень свежо, если не сказать просто – холодно. Неизменная роса делала свое отвратительное дело, пропитывая влагой все, что могло намокнуть, а легкие порывы шаловливого ветерка, довершали начатое, делая и без того нелегкую жизнь еще более отвратительной.

После утренней прогулки в столовую, где каждому предложили неизменный кусок сделанного из коры деревьев хлеба и сколько хочешь воды, на вновь прибывших соизволил взглянуть один из самых главных, если не самый главный в этой местности. Одетый в добротный комбинезон и теплую куртку, он несколько раз прошелся вдоль выстроенных в одну шеренгу изгнанников, вминая в дерн высокими сапогами с водоотталкивающим покрытием густые пучки травы, которая впрочем, сопротивляясь такому обращению, почти сразу же вставала на место, будто по ней никто и не ходил.

Новые поселенцы не производили на плантатора должного впечатления, ибо этот господин недовольно хмурился и делал вид, что о чем-то раздумывает, а может он и вправду раздумывал. Кто его знает?

Роберт сильно замерз, его била дрожь, но он старался держаться прямо и по возможности не выдавать своего состояния.

После осмотра хозяин произнес приветственную речь: – Я рад, что наши трудовые ресурсы все пополняются и пополняются. Меня абсолютно не интересует кто вы такие, чем занимались раньше и за что попали на эту благословенную землю. От вас требуется только послушание, послушание и еще раз послушание. Я могу вам гарантировать, что если каждый из вас будет послушно выполнять все, что от вас будут требовать мои помощники, и помощники моих помощников, то с вами ничего плохого не случиться, в противном случае пеняйте на себя. Кому в голову прийдет мысль ослушаться, жестоко пожалеет, что не сдох по дороге сюда, и будет проклинать мягкосердечных галактических законодателей, что они вот уже две тысячи стандартных лет назад отменили смертную казнь.

Свои обязанности вы узнаете немного позже, вам все расскажут и покажут. Мне бы не хотелось задерживать вас и себя такими мелочами. Я прежде всего хочу, чтобы вы себе уяснили, что здесь мне абсолютно все равно, какими вы крутыми были до этого. Здесь главный я, и это не просто слова. Я здесь хозяин. И все здесь зависит только от меня. Я могу казнить, могу миловать и ничто мне в этом не помешает. Вы все недоноски паршивые даже представить себе не можете, сколько я знаю различных способов поставить человека на колени, смешать его с грязью, стереть в порошок и так далее… Это касается обыкновенных, защищенных законом людей, что же касается такой мрази как вы, поставленными вашими правительствами вне закона, здесь для меня вообще никаких моральных запретов не существует. С вами я буду обращаться так, как вы того заслужили своим поведением в галактике.

Оратор немного походил молча, сбивая самые высокие побеги непослушной травы свистящими ударами прутика, а потом продолжил:

– Бежать никому не советую. В этом месте, теряет смысл даже слово «побег». Во-первых, бежать просто некуда, во-вторых, до сих пор всех ловили, и не надо думать, что вы исключительнее их всех. Кстати, после того, как их отлавливали, они все сильно жалели, что их не сожрали звери в джунглях. Пасть от клыков зверя, было действительно благом, в сравнении с тем, что мы с ними делали потом.

Напоминаю! Смерть пойманного беглеца будет мучительной и такой долгой, что даже порождения преисподней будут ему сочувствовать, а чтобы их заставить испытать чувство жалости необходимо сильно постараться…

Долгой жизни я вам здесь не обещаю. Ну да что вы хотели, после того, как были осуждены на такого рода поселение? Что сделано, то сделано, и вам прийдется привыкнуть к этому, но если будете прилежно исполнять то, что от ваз здесь будут требовать, лишних несколько лет жизни я вам обещаю, что впрочем для такой мрази как вы и так чересчур много. Так что советую воспринять это как благо, а не как наказание, смириться, ибо в жизни существуют обстоятельства, перепереть которые не могут даже такие отчаянные и безголовые как вы.

Советую все это запомнить и вести себя благоразумно. На этом инструктаж-пожелание был закончен. Мердлок, так звали хозяина Цхатура резко развернулся, как это обычно делают не сильно уравновешенные представители человеческой расы и оставил преступников наедине с охраной и своими тяжелыми мыслями. Выбирать не приходилось. Все сложилось, как сложилось, и действительно, следовало это принять как факт, факт отвратительный, но реально существующий.

Труднее всего было смириться с тем, что люди, в обязанность которых входила защита законов сообщества сами, попирали эти самые законы, к тому же делали это цинично и нагло, кичась своей безнаказанностью и всесильностью. Роберт вспомнил услышанную от кого-то фразу:» в полицию идут те же преступники, только малость недоделанные, у которых не хватило смелости нарушать закон открыто». Все выходило именно так. А может бать так и надо было, ведь это все-таки преступники, а не дети… Единственное, что он теперь знал точно, что ему необходимо было выжить. Хотя если бы его спросили зачем оно ему это надо, он бы не ответил – просто так было нужно и все.

Не прошло и часа, как за ними прибыл вездеход. Выяснилось, что это поселение не последняя остановка в их маршруте. Машина как две капли воды походила на ту, что доставила их в Цхатур, только грязи на нем было побольше и в грузовом отсеке находилось еще множество контейнеров и детали какого-то оборудования, так что этот переход по джунглям обещал стать еще большим испытанием, чем предыдущий.

Так оно и стало. Дорога, даже такая, по которой их привезли в поселок Мердлока, здесь полностью отсутствовала. Вездеход воя и разбрасывая во все стороны комья грязи, высоко подпрыгивал на холмиках и проваливался в ямы, оставленные в рыхлой почве после падения старых деревьев. Эти ямы были опаснее всего, залитые покрытой листвой водой, их практически не возможно было отличить от твердого грунта. Вездеход несколько раз влетал так, что приходилось всем выходить, и при помощи лебедки и рук вытаскивать из вонючей жижи тяжелую машину, которая больше походила на цельный кусок грязи, облепленный в несколько слоев листьями.

Контейнеры, при резких бросках транспортера двигались по отсеку и подпрыгивали как живые, раня людей и показывая, как относятся теперешние хозяева к своему приобретению. Теперь приходилось не только помогать друг другу, но и изо всех сил стараться удержать проклятое оборудование, и еще что-то, что находилось в тяжелых ящиках. Все вели себя дружно, помогая друг другу чем только можно. Такое, скорее инстинктивное, чем осознанное поведение людей, присущее именно глубинной природе человека, а не каким-то там социальным или другим надстройкам наложенным на сознание. Человек – по своей природе существо коллективное, и если обстоятельства складываются таким образом, что ставиться под вопрос само существования человека, то весь индивидуализм наслоенный цивилизацией пропадает, как туман поутру и верх берет могучее коллективное начало, то начало, которое и вывело человеческую расу в ряд самых развитых рас во Вселенной.

Глава 8. Сделка.

Богато обставленную гостинную освещали приглушенным светом вычурной формы светильники, укрепленные на стенах, драпированных светлофиолетовой, в радужных разводах тканью. Мебель, глубокого, черного цвета казалась при таком освещении сделанной из камня, хотя без сомнения это было дерево, но настолько плотное, или обработанное таким образом, что слоенный текстуры не просматривалось. На полу лежал длинношерстный ковер с изображенной на нем стилизованной картиной мироздания, которой карнатские монахи и их предводители придавали чрезвычайное значение, считая ее своим высшим достижением на пути к высшему. В центре этой странной версии мира стоял сервировочный столик, заставленный выпивкой на самый экзотический вкус. Иногда с одного из глубоких кресел, обступивших благодатный столик, поднимался господин в сером костюме и безжалостно попирая ногами плод тысячелетних духовных исканий всех продвинутых на Карнате, брал очередную бутылку и подливал своим гостям. Гости пили безбожно, но не хмелели – сказывался обильный обед и принятый, видимо, накануне специальный препарат. Кресел было пять, два из них сейчас пустовали. На остальных сидели трое. Двое из них были гости, прибывшие накануне днем, третье занимал человек в сером штатском костюме. Его звали Ранод Кид. Кид уже восьмой год занимал должность полномочного представителя Люиса по вопросам всей контрактной деятельности третьей базы, и хотя у него было много помощников, все более-менее денежные сделки он не перепоручал заключать никому. За это рвение Люис его ценил и щедро оплачивал его неоценимые услуги.